Пробудить внутренний диалог

В конце учебного года особенно взволнованы выпускающие педагоги: дети уходят, вылетают из рук, и что дальше, как? Но еще сильнее тяга к ретроспективе: как оно совсем недавно было, как не клеилось с трудным ребенком и как все-таки получилось! Хорошо, если такие истории удается зафиксировать, записать. Они стоят того!

Скоро и эта группа выпускается в школу. Про всех детей не рассказать, разве про самую необычную в моей практике девочку…
У Сони мама и папа – известные люди. Дом – полная чаша. Но «что-то у Сони с речью, не хочет говорить», вот и привели ее в логопедическую группу. Девочка заходит и направляется в книжный уголок, это место она выбрала сразу. Она там не одна, с плюшевым зайцем, с которым не расстается ни на минуту. А на сверстников никакого внимания. Их вопросы игнорирует или отвечает односложно. Играть отказывается. Зато иногда подходит к воспитателям и произносит что-то взрослое, точнее, выкрикивает – мимика, движения сильно напряжены. Словно подражает кому-то  – властной маме? безапелляционной бабушке? Скажет – и назад, на привычное место. В ответе, кажется, она не нуждается. А может быть, ей внушили, что говорить со взрослыми надо всегда громко и четко, «правильно»? Не потому ли Соня две недели в саду, а никакой инициативы ни разу не проявила, ничем не заинтересовалась, даже игрушка у нее своя.
На общих занятиях Соня молодец: наблюдает, быстро справляется с заданиями, но говорить не хочет. А вот на индивидуальные идет неохотно: на вопросы отвечает односложно и всегда очень громко, словно это не она говорит, а кто-то сидящий у нее внутри, от нее не зависимый. Я иду обычным путем: у меня сюжетные картинки с разными событиями, смешными и печальными, предлагаю обсудить. Соня на повышенных тонах: «Дождик капает… мальчик стоит… сумка лежит… кусты стоят… окно стоит». Формально перечисляет, никакого интереса к изображенным взаимоотношениям не проявляет. Как и к чувствам персонажей истории, которую я ей читала. Тут, видимо, что-то с эмоциональной сферой, а не с речью.
«Я могу идти? Уже все? Идти?» – громко спрашивает она. Да, да, конечно… И в который раз ловлю себя на ошибке: я занимаю диагностическую позицию, самую губительную в педагогике. Соня и без того закрыта. Нет у нее интереса к происходящему вокруг, никто ей не нужен, до меня тоже нет дела, она никогда не смотрит в глаза… стоп. Ее внимание приковано к игрушке! А у меня же есть красивый картонный еж!
На следующий день говорю Соне: «Смотри, ко мне забрел еж, а у него история. Он лесной житель, заядлый грибник. Еж любит искать грибы вместе со своим папой. С папой в лесу не страшно. А ты что ему расскажешь?» Соня: «Вот еще, он же ненастоящий!» Однако с долей досады стала отвечать: «Я живу в квартире. Папа на работе работает. На кухне сидит», – она по-прежнему выкрикивает слова. А ведь разговор о родных людях обычно растапливает лед недоверия.
Но вот прошло несколько дней, и Соня сама подошла ко мне, спросила про ежа. Говорю: «Пойдем посмотрим». Ход у меня родился самый простой: еж рассказывал Соне о лесном пожаре, в котором у его друга-зайчонка слегка обгорели ушки и хвостик. Соня тут же попросила бумагу и карандаши и, отложив плюшевого зайца, стала рисовать. Показать рисунок она отказалась, унесла с собой. Зато, уходя, погладила ежа. Весь день она сосредоточенно рисовала, сидя в своем уголке. А когда за ней пришли, подошла с листочками: «Это ежу, пожалуйста!»
О радость, впервые ее голос звучал без надрыва: «Это бинт и зеленка, зайке нужно лечиться. И еще новая шубка, он испачкался». В центре одного листа был изображен телефон: «Для связи!»
Кто бы мог подумать! Ребенок не говорил, потому что ему не представился случай понять, зачем нужно говорить и что можно делать с речью, кроме как имитировать практику говорения взрослых. При этом, очевидно, у ребенка немеет эмоцио­нальная сфера. Тогда я поняла, как работать с Соней, и дела постепенно пошли на лад. А ведь поначалу и мне девочка казалась, мягко говоря, очень странной.
И хотя при формировании устной речи такое бывает крайне редко, зато при формировании письменной – сплошь и рядом, потому что обучение письму идет без опоры на чувства. Так что я стараюсь по возможности записывать рассказы детей на диктофон, что-то расшифровывать, чтобы, когда через год-два ребята начнут читать, предложить им собственные тексты в качестве материала для чтения.
Недавно и Соня – она в этом году выпускается в школу – получила одну из записанных за ней историй.
Кот Василий поел, почистил зубы и начал рисовать. Он нарисовал море, потом яхту, а на яхте – принца. Потом он подумал немного и нарисовал лодочку, а на лодочке  – молодого дядьку с веслами в руках и цилиндром на голове. Потом кот нарисовал принца, который держал в руках игрушечную божью коровку и играл с ней. Потом птичек. Правда, одна из них оказалась неудачная, вместо хвоста у нее была палочка.
И тут коту так захотелось найти дядю в лодочке! Он надел синюю ленточку, положил в мешок чашку, глиняный рукомойник и маленькую ложку, сел в лодку и двинулся в путь. Он проплыл много интересных мест, где можно было бы остановиться и переночевать, и он останавливался, разводил костер, доставал из мешка чашку, глиняный рукомойник и маленькую ложку, ел жареную рыбу и ложился спать. Но засыпал не сразу, так как ему мешал свет костра за палаткой. Утром он погружал в мешок чашку, глиняный рукомойник и маленькую ложечку и плыл дальше. Вот он увидел корабль, который плыл по волнам. Его мачты были почти до неба. Кот Василий увидел другого кота, который махал ему с другого корабля лапкой и кричал во все горло: «Эй, счастливого плавания!» И так кот плыл и плыл, дремал на веслах днем, доставал карманный фонарик ночью и наконец обогнул землю и вернулся домой. Он повстречал все, что хотел. Прекрасный корабль, на котором мечтал покататься. И дядю в лодке.
Мне нравится Сонина история, потому что ни одно слово в ней не припоминается и не планируется, а возникает по ходу фантазии. Выдумка воплощается в рисунке, нарисованное обязательно существует, и кто ищет – тот находит. А «кот» – это же анаграмма «кто»… Я готова еще говорить и думать о Сониной истории, ведь она дорога мне и потому, что в трудный момент я не опустила руки, не обиделась на дер­зкого ребенка, а поймала такой простой, но такой подходящий ход: перекинуть ниточку интереса от себя в молчащий мир ребенка – пробудить внутренний диалог, а с ним и потребность в выражении себя. И ведь получилось, даже очень…