Письма бесстрашного солдата

В апреле произошли два важных события, связанные с именем Астафьева. В Москве родным писателя вручена Солженицынская литературная премия, посмертно присужденная в этом году Виктору Петровичу, а также представлена новая книга лауреата.
Да, спустя восемь лет после смерти Астафьева в свет вышло его новое произведение (800 страниц!) – никем нежданный венец всех трудов и всей жизни Виктора Петровича.
Книга «Нет мне ответа...»* – уникальный свод астафьевских писем, по крупицам собранный известным сибирским издателем-подвижником Геннадием Сапроновым, публикуется не по адресатам, как это принято, а в хронологическом порядке. Такое построение текста впервые дает нам возможность прикоснуться к судьбе писателя в сложном сцеплении трагического и счастливого, личного и общенародного.
Книга имеет подзаголовок: «Эпистолярный дневник. 1952–2001». Первое из публикуемых писем датировано 9 декабря 1952 года. Виктору Астафьеву было тогда 28 лет, он прошел детдома, фронт, госпитали. Свой первый рассказ он отдает в редакцию провинциальной газеты. Рассказ печатают, но в его писательское призвание робко верит лишь жена Мария. Семья голодает. Будущий классик мыкается между разгрузкой вагонов и вечерней школой, где пытается восполнить прерванное войной образование. По ночам сидит над рукописями. Как все начинающие, получает отписки из журналов, отчаивается, порывается бросить литературу, да видно, она уже не могла бросить Астафьева. Откуда-то приходят силы и крепнет мужицкая решимость: во что бы то ни стало пробиться к своему читателю, высказать все боли и надежды своего поколения.
В 1956 году он пишет другу: «Даже неудачная вещь многому учит. Иногда, пожалуй, больше, чем удачная. Лишний раз это меня убеждает в том, что надо поменьше выдумывать. Ведь моя биография – это кладезь, который едва ли за жизнь вычерпаешь…»
Письмо – скоропись души, жанр сиюминутный и часто бытовой. Тем поразительнее видеть, как астафьевские письма, сотканные из давно канувших повседневных событий и подробностей, складываются во что-то цельное и эпическое. Мы слышим не только подлинный голос Астафьева, мы будто впервые слышим эпоху, время, когда и мы уже ходили по земле, и мы любили, и мы что-то пытались понять. И наверное, поэтому для многих из нас эпистолярный дневник Астафьева будет сокровенным, мучительным и прекрасным чтением.
Радуясь и плача, умиляясь и досадуя, негодуя и терзаясь вместе с Виктором Петровичем, мы вдруг к последним страницам остро почувствуем всю неслучайность и своей судьбы. Будто что-то выпрямится в памяти и все пережитое нами когда-то увидится и глубже, и дальше, и серьезнее.
Эпиграфом к книге взяты заключительные слова из повествования в рассказах «Царь-рыба»: «Все течет, все изменяется – свидетельствует седая мудрость. Так было. Так есть. Так будет. Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем? Нет мне ответа».
Геннадий Сапронов в предисловии, написанном с сыновней нежностью и сдержанностью, так вспоминает о замысле необычного издания: «Он (Астафьев. – Ред.) никогда не вел дневниковых записей. У него была изумительная память, поражавшая своей глубиной и необъятностью. В ней умещались не только полчища имен и дат, но и названия сотен земных существ и растений, их краски и запахи, несчетное количество поэтических строк и мелодий музыкальных шедевров, глубинное знание быта людей, природных явлений – все детали и оттенки жизни. <…>
Помню, Виктор Петрович доставал иногда крохотный блокнотик, в котором лишь одному ему понятным «шифром» буквально несколькими буквами отмечал только что увиденное, услышанное или что-то вспомнившееся. Этих словесных крючочков вполне хватало ему, чтобы при необходимости выудить из памяти нужную деталь или точное слово.
<…> Сразу после выхода в свет «Креста бесконечного» (переписка В.Астафьева и В.Курбатова), а вслед за ней книги «Твердь и посох» (переписка Виктора Петровича с его другом и критиком А.Н.Макаровым) ко мне из многих уголков России начали стекаться астафьевские письма от людей, с которыми у Виктора Петровича в разные годы была большая иль малая переписка. <…> И когда объем этих писем достиг некой «критической» массы, разместив их по полочкам-годам в хронологическую шеренгу, я увидел  – это и есть дневник Виктора Петровича, который он по листочку изо дня в день, из года в год посылал разным людям во все концы страны, да и за ее пределы тоже.
<…> Его письма не просто искренни, они во многом исповедальны. Перед нами как на глазах вырастает великий писатель и мощный прямой и свободный человек. <…> Конечно, не все письма Виктора Петровича удалось собрать. Это просто невозможно. Я знаю, тысячи их частичками его души развеяно на просторах Родины. Но даже те, что вошли в этот объемный том, вобрали в себя полвека жизни не только самого Виктора Петровича, но и сотен тех, с кем он общался, дружил, о ком переживал, кому спешил подставить плечо…»
Книга писем, как и все, что выходило из-под пера Астафьева, вызовет сшибку мнений в литературной среде. Кого-то заденут резкие характеристики, высказанные сгоряча; кто-то скажет, что все было не так, а вот так… Но – пошумят, пошумят и забудут. А книга «Нет мне ответа…» уплывет по течению русской жизни – из рук в руки, от сердца к сердцу. И мальчики новых поколений отзовутся на мучительные вопросы Астафьева своими вопросами, и тоже мучительными, и в этом длящемся во времени и пространстве вопрошании парадоксально будет заключен и ответ.
Очевидно, мы остаемся народом до тех пор, пока задаемся вопросами, которыми никто в мире больше не задается. Их можно назвать детскими, а можно – вечными. Это как посмотреть.
Прежде чем оставить вас наедине с письмами, напомню замечательно лаконичные и точные слова из формулировки жюри Солженицынской премии: «Виктору Петровичу Астафьеву – писателю мирового масштаба, бесстрашному солдату литературы, искавшему свет и добро в изувеченных судьбах природы и человека».