«Сколько можно гулять? Когда наконец делом займешься?»

Вряд ли кто-то из родителей не пользовался этой фразой. Она из тех, что поддерживают вечную оппозицию знающего взрослого и не знающего своей пользы ребенка. Прислушаемся.
Есть «гулянье» – какие-то детские дела, жизнь, которой живет ребенок вне мира, рассматриваемого взрослыми в качестве полезного. И сколько можно заниматься не тем, чем нужно? Тут заключено и утверждение: взрослый знает меру, а ребенок нет.
Есть «гулянье» – время игр со сверстниками на улице, также полагаемое взрослыми как досадная необходимость: «Недолго… осторожнее… недалеко».
Взяв ребенка за руку, мы отводим его от не важного к важному, от бесполезного к полезному и даже не пытаемся узнать, «о чем он гулял», насколько интересен и прочен его автономный мир. Следуя педагогическим штампам, мы пренебрегаем душевной работой.
Допустим, не пренебрегли. Задумались: «О чем все-таки они там гуляют?» И тут опять непросто: редко – об одном и том же. Вот две ситуации, подсказанные памятью.
…Мы с другом, которого звали Стэлик Думитрашку, убежали с уроков, гуляли по Ботаническому саду и разговаривали. Только-только мы сделали одно открытие, и оно нас страшно волновало. Уж не знаю, сколько мы ходили-бродили, но выдохлись и вернулись в школу. «И где мы были, что мы делали?» – спросила учительница. Я на такие вопросы взрослых всегда что-то врал, а честный Думитрашку сказал: «Гуляли, разговаривали». Учительница, вздохнув, нас впустила, а потом сказала: «Бедные вы мои, бедные!» Это была учительница истории, и с тех пор я обожаю историю. А вот фразу «бедные вы мои, бедные» я только сейчас начинаю понемногу понимать.
Другая история – про уключину. Друг Женька, тогда мальчишка 12 лет, отправился с отцом на пруд. Там была лодочная станция, взяли они лодку и стали кататься. Накатались. Мальчишка начал причаливать к берегу и отталкивался веслом, упираясь в дно пруда, как шестом. Тут уключина с весла слетела – и в воду. А дно илистое. Мальчик решил, что отец ничего не заметил, они причалили, сошли. Отец взялся читать газету, а Женька побежал к знакомым мальчишкам. Прошло время, он вернулся к отцу и говорит, что нагулялся. Отец спокойно спрашивает: «А ты хорошо погулял?»  – «Хорошо». – «А раз хорошо, то полезли, брат, в воду уключину искать. Стыдно мне весло без уключины возвращать! Хоть до ночи искать будем». Разделись и стали нырять-искать. В конце концов продрогший мальчишка на эту роковую железяку нечаянно наступил и, таким образом, много чего обрел.
Истории отчасти противоположные, но я не нахожу в них никаких педагогических «измов». Они о взрослых, которые умеют честно относиться к детям и самим себе. Если нет этой честности, нам не избежать идола «общих мест».