ТЕОРЕМА СОЦИУМА

Кризис интеллигенции?

Российскому спору о социальной роли интеллигенции, об интеллигенции и народе много-много лет. Круглый стол «Интеллектуалы и демократия», организованный Высшей школой экономики, фондом «Либеральная миссия» и Посольством Республики Польша, обращается к тому же спору, только обозначает его немного другими словами.

Между словом и делом

Случайно или не случайно, но получилось так, что этот «круглый стол» совпал со столетним юбилеем другого «круглого стола» – собрания религиозно-философского общества, где Александр Блок прочел доклад «Народ и интеллигенция». «Я – интеллигент, литератор, и оружие мое – слово, – говорил поэт. – Боясь слов, я их произношу. Есть у нас всех тайная надежда, что не вечна пропасть между словами и делами, что есть слово, которое переходит в дело».
Участникам «круглого стола» были предложены две темы для обсуждения – «Общественная роль интеллектуалов в период демонтажа коммунистических режимов» и «Интеллектуалы и гражданское общество в посткоммунистическое время».
Как слово переходит в дело? Почему слово не переходит в дело? Как слово должно переходить в дело?
Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики и президент фонда «Либеральная миссия», приветствовал участников, собравшихся за «круглым столом», и размышлял о важности предстоящей дискуссии: «Сегодня знаменательный день. У нас замечательные гости из Польши, легендарные для моего поколения. Я готовлюсь к празднику души, пиршеству мысли и радости общения. Роль интеллигенции, роль элиты в жизни нации, особенно в переломные времена, – предмет острого спора в нашей стране. Нам будет важно и поучительно выслушать польских коллег. Хотя условия в России и Польше очень разные, сегодня кризис объединил всех».

На волне интеллектуальной оппозиции

Первым выступил Адам Михник, главный редактор «Газеты Выборчей», легендарный борец с коммунистическим режимом, впервые брошенный за решетку в восемнадцать лет. Он начал по-русски и рассказал о том, как в Москве в 1989 году его назвали «центром польской контрреволюции»: «Я подумал: какой комплимент!» Затем несгибаемый контрреволюционер попросил разрешения говорить по-польски и обратился к размышлениям о роли культуры в духовном сопротивлении. Интеллигент – это кто? Интеллигент ?– тот, для кого политика неотделима от морали и культуры. Официальная пропаганда коммунистических режимов проигрывала протестной позиции интеллигенции. Сопротивление цензуре принесло свои плоды. Сейчас цензуры нет, можно писать что хочешь, действует только логика конкуренции. Но она приводит и уже привела к духовной «какофонии», засилью низкопробной беллетристики. Это переживается интеллигенцией тяжело, порождает реакции фрустрации, разочарования.
«Я подумал, слушая Адама, – сказал Евгений Ясин, – что интеллигенция – производитель культуры, а культура – это создатель образцов. Может быть, интеллигенция должна производить образцы? Когда интеллектуальное движение приводит к политическим изменениям, то возникает новая реальность, которая не отвечает тем образцам, о которых мечтали. Это бывает всегда, это надо принять как факт».
Правозащитник Сергей Ковалев в своем выступлении спорил с тем, что интеллектуальная оппозиция в Советском Союзе была политической. «Это было не политическое противостояние, а нравственное. Это была нравственная несовместимость с правящим режимом: защита чувства собственного достоинства, борьба за право уважать себя. В 60–70-е годы в стране появилось немало людей, которые согласны были и на тюремный срок, чтобы суметь сохранить уважение к себе. Но эта странная группа, готовая «сидеть», попадать в психушки, эти интеллектуалы были уверены, что результатов их позиция не принесет. Именно так: результата не будет, ничего не изменится. Возражая мне, часто вспоминают книгу Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». Но сама дата – 1984 год – это, конечно, литературная реминисценция, отсылка к роману Джорджа Оруэлла «1984». Хотя Амальрик дал очень тонкий анализ того, почему социализм не вечен, он не ждал перемен к этому году. И Андрей Дмитриевич Сахаров тоже говорил в одном из интервью: «Я не жду изменений в нашей стране в обозримое время…» Хотя потом помолчал и добавил: «Впрочем, крот истории делает свое дело».
Когда интеллектуальная оппозиция стала влиять на происходящее в стране? Когда уже началась перестройка. И это была другая интеллектуальная оппозиция, другие интеллектуалы – не те, которые «сидели». Я не стану пересказывать историю так называемых «неформальных движений» времен перестройки. Это были наши «троюродные братья», тоже «дети самиздата». Само обилие неформальных организаций и огромное количество их членов показывает, насколько массовой была в Советском Союзе нравственная оппозиция режиму.
В доперестроечные времена эти интеллектуалы не были активны по двум причинам. Первая – говорю без осуждения ?– осторожность. Причина понятная: за это сажали. Вторая – безрезультатность. Они не хотели производить безрезультатных движений. Мы-то думали, что изменения произойдут когда-нибудь, очень не скоро, лет через триста, а эти интеллектуалы рассчитывали на результаты, поэтому и оказались близки к власти. Та волна интеллектуальной оппозиции, к которой я принадлежу, заложила основы, начатки того политического мышления, которое я называю «политическим идеализмом». Задача сегодняшних гражданственно мыслящих интеллектуалов – настойчиво добиваться и находить механизмы для осуществления важнейшего требования: чтобы универсальные нравственные ценности начали действовать в политике, а не оставались заклинаниями в устах политических манипуляторов».
Всемирно известный польский кинорежиссер Кшиштоф Занусси сказал, что рискнет говорить по-русски: «Надеюсь, что язык Пушкина не слишком пострадает от моего выступления… Когда мы делали кино, мы с коллегами еще не знали, что нас назовут кинематографом морального беспокойства. Жить было нелегко. И угнетала даже не бедность, а унижение и ложь. Коммунистические идеалы высоки, но они принадлежат всем, а не только коммунистам. Думал ли я о том, что коммунистический режим не вечен? Однажды, мальчиком, я выиграл на школьном конкурсе Большую Советскую Энциклопедию. Читал статью о кибернетике – «вредная буржуазная лженаука». Мой преподаватель, ученый-физик, сказал мне об этой статье: «Вот посмотри, они боятся!» Сегодня жить тоже нелегко. Когда студенты приходят ко мне со своими проектами, я сразу спрашиваю: для кого они? Кому вы хотите понравиться? Еще в девятнадцатом веке, а тем более в предшествующие времена, искусство обращалось только к элите. Гайдн, Моцарт творили для немногих. Для кого работает сегодняшний интеллектуал? Чтобы понравиться массе, надо творить на ее уровне, это обещает успех. Но интеллектуалы не хотят нравиться массе. Поэтому им нелегко. Однако я оптимист. Я вижу, что у современной польской молодежи повышается интерес к высокому искусству, растет внимание к интеллектуалам. Почему? Потому, что они начинают прозревать: у интеллектуала, у творческой личности более интересная жизнь, чем у богача, одержимого деньгами и удовольствиями. Потому, что интеллектуал хочет не только брать, но и отдавать. Думаю, что не вопросы политики, а вопросы нравственности главные для интеллектуала. Нельзя молчать тогда, когда речь идет о том, что выше политики: о правде и справедливости».

Важнее, чем политика

Подхватывая слова выступавшего, Евгений Ясин напомнил, что фонд «Либеральная миссия» разрабатывает проект «Важнее, чем политика». Универсальные нравственные ценности – важнее…
Политолог, вице-президент фонда «Либеральная миссия» Игорь Клямкин говорил о том, как его тревожит современное положение российских интеллектуалов: «Происходит дробление интеллектуальных сил, в том числе на либеральном фланге. Сегодня, через двадцать лет после падения Берлинской стены, вопрос о положении и роли интеллигенции остается на том же уровне, что и тогда. В Польше решены два вопроса, которые мы до сих пор решить не смогли: первый ?– отделение собственности от власти, второй – разделение властей. Сегодня интеллигенцию критикуют остро. Но вам лучше расскажет об этом Лев Гудков, он главный специалист по этому вопросу».
Да, Лев Гудков, директор аналитического центра Юрия Левады, выступил с резкой критикой ошибок и заблуждений интеллигенции и высказал пессимистический взгляд на современное положение интеллигенции. «Крах советского режима произошел не под влиянием интеллектуалов, а по внутренним причинам, которые на языке социологии называются «невозможностью воспроизведения системы». Вся система, структура посыпалась, а интеллектуалы оказались к этому не готовы.
Подавление «пражской весны» в 1968 году имело два последствия. Первое: интеллектуалы пришли к убеждению, что реформировать систему, «улучшить» социализм невозможно. Второе: начались интеллектуальные поиски на консервативных, националистических путях. Сюда же относится и возобладавшая у интеллектуалов установка «хранить культуру», «нести культуру» – до тех пор, пока советская власть не рухнет. Но идея «нести и хранить» не предполагает рационализации, осмысления.
Возникла парадоксальная ситуация: хранить не значило понимать, продумывать, прорабатывать, а только – собирать. Интеллигенция была частью государственной бюрократии. Никакой другой интеллигенции в Советском Союзе не было. Задача «хранить культуру» совпадала с ролью интеллигенции в государственной бюрократии и вместе с тем давала возможность оппонировать самым людоедским, варварским чертам режима. Отсюда возникли нарциссизм интеллигенции, самолюбование, слабое восприятие новых западных теорий.
«Самиздат» был очень важным явлением, он включал все, что не пропускала цензура. В крупных городах «самиздат» читали миллионы людей. Может быть, миллионов пять… Но в «самиздате» тоже не было продумывания, критики, обсуждения. В годы перестройки «толстые» журналы просто перекачали «самиздат» на свои страницы. У них фантастически выросли тиражи, но прорабатывания, осмысления, анализа так и не произошло. Система подвергалась острой, но крайне поверхностной критике. Чуть ли не все сводилось к личности Сталина. Но почему этот режим функционировал, кто его поддерживал, кто ему оппонировал, почему он стал рассыпаться ?– эти вопросы не обсуждались. Ответа на них нет и сейчас. А ведь это важнейшая задача интеллектуалов – понять. Критика предыдущего режима, его дискредитация типичны при авторитаризме, когда меняется власть. Без позитивной программы меняются только представители власти, а не система. Интеллектуалы не предложили позитивной программы. Они разделяли идеи экономического детерминизма: мы проведем экономические реформы, а все остальное само собой наладится. Ни одна из сил не смогла обеспечить рационализацию интересов широких слоев населения, не смогла обеспечить компромисса. Сегодня в обществе, в том числе и среди интеллектуалов, торжествует аморализм, который не допускает даже мысли о возможности воплощения политических идеалов, утверждения нравственных ценностей».