РЕПОРТАЖ

Преодоление сиротства

О том, что выпускники детских домов и интернатов зачастую не готовы к самостоятельной жизни, сказано и написано немало. Однако за их неприспособленностью к быту стоит гораздо более глубокая проблема, о которой говорят редко: инфантильность сознания, неспособность анализировать, оценивать, принимать решения...

Два ролика

Мое знакомство с «Большой переменой» началось с двух коротеньких видеороликов, показанных один за другим. В первом взрослая девушка, сжавшись, не подни-
мая глаз, с трудом читает по бумажке односложное слово, какое – на слух не разобрать.
Во втором ролике – та же девушка. Но кажется, что другая. Обведя публику прямым спокойным взглядом, она свободно начинает рассказывать: «Homo sapiens, человек разумный, появился…» В листочки с докладом, лежащие на столе, почти не заглядывает. Изменилось все: дикция, мимика, осанка.
– Между этими двумя роликами промежуток всего в полгода, – говорит сотрудница фонда Евгения Кац и поясняет, что обе записи сделаны на научных конференциях, проходящих в «Большой перемене» четыре раза в году.
Собственно, эти конференции, в которых обязательно участвуют все студенты (так здесь называют выпускников детских домов), и подготовка к ним – вот основная деятельность «Большой перемены». На первый взгляд ничего нового. Во многих школах существуют ученические научные общества, многие учителя используют в работе метод проектов.
Однако в случае с «Большой переменой» интуитивно чувствуешь, что за почти уже привычной учебной формой скрывается что-то важное, необычное, что невозможно сразу увидеть. Да и девушка из видеороликов не дает покоя: как за полгода можно достичь такого результата?

Хочешь быть космонавтом?

«Большая перемена» начинается с вопроса. «Зачем вы сюда пришли?» – спрашивают всех, кто переступает порог маленького полуподвального помещения в Кожевническом переулке. Приходят, как правило, ребята, которые уже поняли, что без образования им не обойтись. Но вопросы, а их в «Большой перемене» задают на каждом шагу, помогают сознанию перестроиться на совершенно новый лад.
«Все, что я делаю, нужно не кому-то, а мне самому» – вот мысль, которую в разных вариациях настойчиво пытаются донести до человека, привыкшего учиться и жить без понимания цели и смысла своих действий.
Вопросы продолжаются. Студента спрашивают, кем бы он хотел быть. И это только на первый взгляд похоже на привычную профориентацию. Для человека, выросшего в детдоме, переключиться с внешней необходимости на внутреннюю потребность тоже переворот сознания.
– У этих ребят никогда не было выбора, – поясняет сотрудница фонда Елена Михайлюк, курирующая программу самообразования. – За них все уже было решено: и что есть на обед, и какую профессию получать. Мы пытаемся показать им, что они сами могут решать, чему посвятить свою жизнь. Конечно, поначалу они боятся. Не верят, что им предлагают задуматься об этом всерьез. Но потом оказывается, что у каждого из них есть какая-то сокровенная мечта.
Правда, добравшись до нее, воспитанники детских домов тут же сдаются: этого я никогда не смогу. Нет, возражают педагоги фонда, чтобы так говорить, ты должен сначала узнать, что требуется для осуществления твоей мечты.
– Мы предельно серьезно относимся ко всем их планам, – говорит Елена Михайлюк. – Хочешь быть космонавтом – пожалуйста. Давай посмотрим, что для этого нужно. Как минимум закончить девять классов. Пошагово выстраиваем алгоритм дальнейших действий. Как правило, они хватаются за голову и кричат: нет, не хочу космонавтом, хочу слесарем. Слесарем – хорошо. А для этого что нужно? Во-первых, те же девять классов…
Доклад… о шоколаде
Но как помочь ребенку поверить в свою способность справиться хотя бы с наименьшей из стоящих перед ним задач? Понятно, что одними словами ободрения, которые, конечно, тоже необходимы, здесь не обойтись. Нужно, чтобы он сам увидел результаты своей работы. Для этого и проводятся конференции.
Подготовка к ним тоже начинается с вопроса: «Что тебе интересно?» Ситуация опять-таки непривычная: в школах (и не только в детдомовских) если ребенку и задают подготовить какой-нибудь доклад, то чаще всего и тему, и предмет определяет педагог, исходя из собственных соображений, а не из реальных интересов ученика. Стоит ли удивляться, что «научная деятельность школьников» превращается в скачивание рефератов из интернета.
– Очень часто, – рассказывает Евгения Кац, – нам отвечают: ничего не интересно. Мы говорим: нет, так не бывает, давай разберемся. И, как правило, оказывается, что это «ничего» означает: ничего из того, что может быть интересно вам. Ничего из того, о чем положено делать доклады. Ничего из школьной программы... Мы даем им понять, что никакое их предложение, даже самое фантастическое и будто бы нелепое, отвергнуто не будет. Одна девочка, например, заявила, что в жизни ее интересует… шоколад. Пожалуйста – делала доклад о шоколаде.
Дальше начинается самое трудное: поиск и сбор информации. Педагог рассказывает о справочниках и энциклопедиях (многие впервые узнают об их существовании), объясняет, как пользоваться поисковыми системами в интернете, учит составлять план, выделять главное, отсеивать неважное, искать значение непонятных слов в словаре. Но всю работу проделывает сам студент – это непреложное правило. Иначе все усилия будут бессмысленны.
Звучит это правильно и красиво. А вот как выглядит в реальности.

Кто такой деспот

В комнате, где идет подготовка к конференции, пять студентов и три педагога. Кто-то сидит за компьютером, кто-то листает толстые книги. Девушка – героиня поразившего меня ролика – быстро набирает текст, виден заголовок: «Судьба Боттичелли». Другая девушка, помладше, распечатывает из интернета стихи о панках. Молодой человек рассматривает фотографии иномарок.
– А можно эту картинку? – спрашивает он в пространство.
– Твоя презентация, – мягко объясняют ему, – ты и решай, что в ней будет.
В центре комнаты молоденькая учительница Мария Турилова и тринадцатилетняя девочка читают – ни больше ни меньше – письма Дидро к Екатерине Второй. Происходит следующий диалог:
– Прочитала?
– Ну.
– О чем этот абзац?
– Ни о чем.
– Хорошо, какое слово непонятно?
– Никакое.
– Давай по порядку. Первое предложение. Что здесь? Деспот? Посмотри в сло-
варе.
– Я не потащу одна этот убогий словарь!
– Конечно, мы его понесем вдвоем. Он такой тяжелый.
В итоге девочка подкатывает к полке свое кресло, швыряет на сиденье словарь и везет его к столу. Начинает нервно листать страницы.
– Ты уже пролистнула, – мягко замечает учительница.
– Отстаньте от меня, я не знаю ваш убогий алфавит!
– Алфавит на первой странице… Нашла? Читай.
– Деспот – правитель, обладающий неорганической властью…
– Неограниченной.
– Обладающий неорганичной…
– Неограниченной.
– Что вы меня все время поправляете?! Я так и говорю!
– Нет, ты говоришь не так.
– Да какая разница? Зачем вы мне вообще все это впихиваете?
– Чтобы ты поняла, о чем пишет Дидро.
– А в чем понт? У меня же про Катеришку доклад, а не про этого убогого!
– Смысл в том, что это свидетельство современника, причем не самого глу-
пого.
Так продолжается до конца занятия. Когда студенты расходятся, я пытаюсь выяснить, откуда у педагогов «Большой перемены» столько сил и терпения, чтобы, ни разу не повысив голос, преодолевать такое яростное сопротивление.
– То, что вы видели, далеко не самый радикальный вариант, – улыбается Елена Михайлюк. – Девочка сегодня просто устала. Некоторые каждый день себя так ведут. Всякое бывает. Иногда даже кричат: «Ненавижу вас!» Но потому мы и «Большая перемена», что человек тут меняется. А это всегда мучительно трудно.

Сиротство как проблема сознания

Но все-таки откуда берутся силы и терпение? Оказывается, педагоги «Большой перемены» постоянно спрашивают не только студентов, но и самих себя. Едва возникают трудности, каждый сотрудник фонда вновь и вновь отвечает на самый главный вопрос: «Что лично мне дает работа в «Большой перемене»?»
А четкое и неоднократно пропущенное через себя осознание мотивов и целей помогает преодолевать любые ситуации. Интересны и ответы на этот вопрос. Помимо очевидного желания помочь другим педагоги «Большой перемены» говорят и о стремлении изменить себя, изжить сиротство в себе. Потому что сиротство, как его здесь понимают, это не только социальная проблема, но и свойство сознания. И с первым ничего невозможно сделать, не изменив второе.
«Так и хочется сказать: нет, это не про меня, – читаем в программной статье исполнительного директора фонда Ирины Рязановой. – Это я пришел помочь другим, это с ними не все в порядке, а ко мне лично это отношения не имеет. Имеет. Все мы сироты в той или иной степени. Потому что бывает очень жалко себя. Потому что хочется гарантий и льгот. Хочется, чтобы кто-нибудь что-то сделал для тебя или вместо тебя. Хочется найти виноватых. К вам это не относится? Тогда вам не нужны большие перемены. А вот мне – очень нужны».
– А еще, – добавляет Елена Михайлюк, – огромную роль играет то, что мы верим в дело, которое делаем, и, конечно, в наших воспитанников. Мне как-то раз одна девочка сказала: «Елена Вениаминовна, вы ненормальная!» – «Это еще почему?» – «Вы так в меня верите…»
Таким образом, все складывается в простую схему, за которой, однако, стоит вдумчивый и кропотливый труд. Чтобы победить сиротство как социальную проблему, надо изжить его как проблему несамостоятельности сознания. Чтобы изменить сознание другого человека, необходимо прежде всего перестроить собственное. А это процесс долгий и мучительный, не имеющий ничего общего с громкими обещаниями министров расформировать все детские дома страны в ближайшие семь лет.
«И хотя я очень хорошо понимаю и разделяю желание быстрее помочь детям найти семью, – пишет Ирина Рязанова, – но поспешность в этом вопросе мне кажется преступной».