XII СОЛОВЕЙЧИКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ

Почему нам трудно воспитывать детей

Встречаться каждой осенью в Москве в залах Дома учителя – для многих педагогов страны это стало традицией. Ни погода нас ни разу не подвела, ни программа. В дни чтений всегда ясно. Красиво и немного торжественно. Интересно. Празднично. Умно. В этом году гостей встречали яблоками. Красные, желтые, зеленые. На подносах, салфетках, в вазах, корзинках – съешь меня! Знак? Метафора? Да, конечно. Плод древа познания, символ жизни, символ семейных отношений. А для тех, кто знал Татьяну Бабушкину, это еще и прямая ассоциация с «яблочной педагогикой», одной из полянок ее уникального педагогического мира. Этой весной Татьяны Викторовны не стало. XII Соловейчиковские чтения посвящены ее памяти.

День первый

Открыл чтения, объявил тему, поздравил гостей главный редактор Издательского дома «Первое сентября» Артем Соловейчик:
– В чем трудность воспитания? Это трудность взаимодействия с внутренним миром другого человека. И здесь не все зависит от нас, не все прямолинейно. Свои особенности есть у каждого человека, дети очень разные, и когда мы рассуждаем о воспитании, читаем руководства и справочники, встает вопрос: а как это применить в нашей конкретной ситуации, по отношению вот к этому ребенку? Трудность выбора воспитателя: следуем ли мы инструкциям, или наша цель – укрепить дух и достоинство ребенка? Давайте подумаем: какие педагогические принципы должны лежать в основе школы, которая воспитывала бы без поучений и наказаний?
Вопросы, вопросы... Дадут ли чтения на них ответы? Тоже вопрос.
Когда все пошло по программе, стало понятно: ответы будут. И судя по атмосфере погруженности, раздумчивости, какой-то внутренней собранности зала, будут они не столь очевидными, как можно было предположить заранее.

Первый ответ Не прожитое в полной мере детство – источник многих проблем человека и общества. Детству надо дать вызреть.

…На выступление Ростовского клуба Татьяны Бабушкиной не все смогли попасть – свободных мест нет, даже встать негде. В Голубой гостиной показывают трансляцию со сцены, но и там сесть негде.
«Мы рано социализируем детей, делаем их суетящимися, несвободными... Даже по отношению ребенка к игрушке всегда видно, свободен он или нет», – звучит голос Татьяны Викторовны, мы видим ее на экране. Но одно дело чувствовать потрясающую необыденность, точность ее разговора о ребенке, другое – знать, какой ценой эта точность достигается.
На сцене ростовчане Вета Хрящева, Володя Цех, Ира Гончук, Марина Кирносова – они хоть и волнуются, а с верной дороги не сходят: «Закройте глаза… прислушайтесь… вспомните...» – как отважно в Большом-то зале, среди незнакомых людей! Они пытаются оживить в каждом воспоминания о любимых местах своего детства. Трудно, а иначе не получится: пройти в пространство ребенка, очутиться в его времени можно только пробудив в себе самое сокровенное, самое родное. Тепло любимой игрушки, запах пирогов, хруст принесенного с мороза белья. И тогда все параметры другие: хорошее становится большим, плохое уменьшается. Можно поговорить с креслом, найти себя в капусте, выпить свет…
Чтобы рождался внутренний человек, чтобы в ребенке прорастала глубина и он не становился поверхностным существом, к детству нельзя относиться по касательной.
Идут кинокадры, Татьяна Викторовна говорит: «Что такое педагог? Не мой вопрос, не вопрос моих детей». И мы смотрим, всматриваемся в ее детей: прыгают под дождем, поют, идут по горной тропе, сидят у костра, кусают яблоки, ловят ветер, делают дождь, кормят ежика. Хохочут  – в репьях, маскарадных костюмах, с разрисованными телами и счастливыми глазами – вот же она, кладовая солнца!
И всем было понятно: ключей от нее Татьяна Бабушкина с собой не уносила.

Второй ответ Взрослый рядом с ребенком должен быть уверен не в себе, а в ребенке в себе. Для этого ребенок, живущий в каждом из нас, должен быть востребован.

…В начале лекции «Как взрослому открыть в себе ребенка» Александр Лобок не сразу нашел исходную точку – было видно, как он интуитивно ее «нащупывает»: не цитата, не пример ситуации – что, что? Так, наверное, и интерес ребенка невозможно запланировать, он не соответ-
ствует нашим ожиданиям.
– Надо не вспоминать в себе ребенка, а уметь переходить в это особое состояние, когда твои реакции спонтанны, – говорит лектор.
В зале недоумевают: это что же, перестать быть ответственным за свои слова? Не совсем так.
Пример «перехода» не замедлил последовать: лектор комкает лист бумаги: «На что похоже?» – «На бантик». – «И этот бантик…» – «Можно надеть на праздник». – «И…»… Диалог длится, темп намеренно убыстряется, ритм, ритм – человек не может продумывать ответы, он отдается мгновенным ассоциациям, выходит на уровень интуиции. Он выскакивает из залога «как правильно» и целиком отдается самовыражению. Что и требовалось доказать: та самая детская свобода, непредсказуемость сопровождается счастливым выражением лица каждого участника диалога.
Любой творческий человек занимается изобретением собственных практик, но не такая уж простая штука – уметь довериться себе, внутреннему человеку в себе. Вот близкая всем тема: приучение к порядку. Считается, должна быть выработана привычка к порядку. Идет борьба за порядок. Но она сама по себе означает право человека на зону предметного хаоса, на свою траекторию его упорядочивания, на свои иерархии действий по упорядочиванию. На внутренние усилия, а не автоматическое исполнение чужой воли. Огромная разница. Детский ход, он же творческий: реальность – интуиция – попытка действия. Взрослые – заложники алгоритмов «как надо».
А надо – всегда по-другому…
В обсуждениях недостатка не было. По крайней мере для многих что-то прояснилось в собственной учительской, родительской практике: «Все делаю, как надо: и понимаю, и учитываю его интересы, и условия создаю – а ничего не получается». Не получается, пока мы снаружи детства. Вдали от ребенка в себе.

Ответ третий В педагогике, как в любой сложной системе, нельзя стремиться к прямой и быстрой пользе. Стремиться нужно к пониманию сложного разнообразия и красоты педагогической культуры.

…Василий Кольченко вел беседу с залом на тему «Воспитание и сложные системы: дети, взрослые, школа».
– Предсказуемость – свойство простой системы, – говорит Кольченко. – А то, что происходит с человеком, ребенком, зависит от громадного количества факторов. И если уж нам приходится ставить воспитательные цели и задачи, их нужно каждый день корректировать. Ведь создавать поле несбыточных ожиданий – это значит всегда разочаровываться.
Но школу, семью, ребенка постоянно измеряют. Замеры делают люди, которые ничего не понимают ни про школу, ни про ребенка, ни про педагогику. Это шарлатанство – применять к сложной открытой системе мерки, годные для системы простой и закрытой. Да, так чиновникам удобнее. Но как же это корежит школу и людей в ней! Воспитание становится зависимым, подчиненным, простым. Превращается в свою противоположность.
…По реакции зала было понятно: тема больная. Ведь рядом с детьми не чиновники образования находятся, а учителя, директора. Им приходится иметь дело с последствиями невежественных решений «ответственных» руководителей по поводу школьного воспитания. Учителя говорили о своих воспитательных неудачах. О неизбежности новых ошибок в атмосфере конкуренции и тотального контроля. О том, как с этим трудно жить – с необходимостью принуждать детей к нужным для отчетов действиям...

День закончился демонстрацией фильма Федерико Феллини «Амаркорд». Историей, основанной на воспоминаниях режиссера о собственном детстве. Мыслью о том, что одномерность, единообразие существования людей – это не столько следствие внешних обстоятельств, сколько свойство психологии человека массы…

День второй

Этот день был посвящен воспитательной практике. Семинары, мастер-классы, открытый урок. Настрой гостей деловой, но это не помеха общению. Общая мысль разговоров: хорошо, что эту тему подняли. На многие точные вещи внимание обратили. Не пустая говорильня.
Мероприятия второго дня чтений не обманули ожиданий.

Ответ четвертый Хотя слова «открытие», «озарение» в педагогике давно обесценены, без переживания «Эврика! Нашел!» не может состояться ни учитель, ни ученик.

…«Открытый урок дает Шалва Амонашвили» – значилось в программе. На сцене настоящие парты, стулья, доска. Шалва Александрович приглашает «учеников» на урок. «Пойду, – шепчет одна учительница другой, – потом смогу всем сказать, что у Амонашвили училась». Класс набирается быстро. Урок вроде бы простой: математика в начальной школе, цифры, клеточки, полоски. Но необычный: он строится на ученических предположениях, догадках, порой ошибочных. И как тут быть? Потребуй безошибочности – получишь пассивность! Учи только предмету – утомишься и ничему не научишь. «Математика – симфония чисел», – начинает Шалва Александрович. Он красоте и гармонии учить собирается, а задачки пойдут «между прочим». Идеально – когда человек может решать сложные задачи, их не решая.
…«Ученики» думают, напрягаются, стараются, вспоминают – получается не очень. Вот уж урок уроков: проблема недоверия педагогов к своей интуиции обозначилась явно. Интуиция нетренированная, потому что невостребованная. И все же большинству сорока минут учебы у Амонашвили хватило, чтобы в самом конце урока на лицах просияло удовольствие мгновенной догадки.
Моя соседка вернулась на место абсолютно счастливой: «Видели? Он пожал мне руку!» Видели. Амонашвили – настоящий учитель.

Ответ пятый Найдутся тысячи объяснений, почему личному мнению ученика нет места на уроке. Куда реже у педагогов встречается готовность работать с ценностными смыслами детей.

Когда Марина Битянова начинала семинар «Воспитательный потенциал урока», слушателям стало понятно, что речь пойдет о том, как работать с ценностями и смыслами на уроках. Приготовились записывать ответы: работать надо вот так, а еще можно вот так и вот так.
Оказалось, не все так очевидно. Сперва нужно самому себе ответить на вопрос: а какой ты учитель? Каков твой педагогический стиль? И уже исходя из этого пытаться «технологизировать» работу с ценностями на уроках по своему предмету.
Из каких постулатов следует исходить? Первый: чем человек занят в настоящий момент, то его и воспитывает. Второй: самое важное, что происходит с человеком, его отношения с другими людьми. Третий: человеку необходимо персональное внимание: «Вот сейчас, в этот кусочек времени, я пребываю с тобой». И последнее: осознание, формулирование и создание ценностей происходит тогда, когда педагог моделирует ситуации, предполагающие выбор и его обоснование.
…Семинар закончился, а слушатели еще долго молча сидели на своих местах. Конечно, научить – первое дело. А главное-то, оказывается, совсем другое! То, за что не спрашивают.

Ответ шестой Нет ничего бессмысленнее копирования «правильных моделей». На тренинги и мастер-классы мы ходим не за шаблонами поведения.

…А до начала мастер-класса «Взаимодействие учитель – ученик. Понимание через метафорическую игру» Игоря Вачкова не многие молодые учителя об этом задумывались. Поэтому совместное обсуждение «протестного» ученика в определенный момент приобрело драматические формы.
По сюжету занятия надо было придумать несколько способов прекратить бесчинства старухи Шапокляк (метафора протестного поведения). Составить список нетрудно: разговор по душам, задабривание подарками, попытка польстить самолюбию, наделение должностью, пусть и фиктивной. Но как же трудно не перессориться друг с другом, отстаивая свое «как правильно»! По сути – удержаться от протестной позиции. И вот уже обиженная участница мастер-класса демонстративно выходит из зала.
Тут только смотри во все глаза: вот она, причина протестного поведения любого человека. Небрежное отношение сообщества к его мнению. Невозможность признания. Любое «нет», обращенное к нему. Это надо учитывать в первую очередь, а уж педагогические ходы могут быть самые разные – прямые и метафорические, общепринятые и оригинальные.

Ответ седьмой Он про Тайну.

В течение второго дня в Голубой гостиной Ростовский клуб Татьяны Бабушкиной проводил путешествие по разным уголкам ее педагогического мира. «Халабудная педагогика», «зонтичная», «яблочная», «оконная», «шкатулочная», «сказочная», «педагогика теней» – топография обширная и, похоже, бесконечная. «А еще…» – это была любимая присказка Татьяны Викторовны на занятиях. Хотя события не нанизывались одно на другое, а переходили из одного плана в другой. Превращались.
…Ира Гончук ведет процесс, на подхвате человек двадцать учеников Татьяны Викторовны. Вот простой ненадутый шарик. «Какой он?» – «Розовый... В прошлом красный... Грустный. Его надо надуть». – «Он надуется от похвалы. Похвалите шарик». Сначала идут банальности: «Ты красивый… Мы тебя любим». – «А еще, еще!» И впрямь не так-то просто похвалить. Проникнуться надо. «Ты никогда никого не обидишь, не испугаешь!» – это наконец звучит убедительно, и шарики, много упругих шариков кружатся у нас над головами. Полеты! Но уже не только шарики летят в руки, но и бумажные галки. Ага, полеты к полетам, от шарика к птице. А от птицы? В гнездо, в перевернутый зонт с галками. Ой, уже не гнездо это, а колыбель раскачивается, и там, под ворохом разноцветной бумаги (это уже не галки!), ребеночек тряпичный… «Как мы назовем его?… А еще… а еще». Тайна имени, тайна вещи, тайна детства – в непрерывности невидимых связей всего со всем.
И вот что интересно: понять это захотели (пришли на мастер-класс) две категории педагогов: самые молодые и самые опытные. Еще не познавшие традиционную конвейерную педагогику и уже разочаровавшиеся в ней.

Ответ восьмой Воспитывающий да будет счастлив!

Встреча с Ниной Аллахвердовой заключала программу чтений. Это было как «Линия жизни», только без грима, спецэффектов и редактуры. Рассказ от Я, весть из большой содержательной жизни. «Почему нам трудно воспитывать детей? Потому что мы все время идем от частного к общему».
Что правда, то правда: мыслим, судим в горизонте поступка, уповаем на полномочия, и все это пустые разговоры. Если взрослый сам сломлен, подавлен, лишен духовных опор, дети рядом с ним никогда не будут чувствовать себя защищенными, позитивно настроенными. Позитивность – это очень важно. Позитивные люди далеко проходят.
И дело тут не в социальных проблемах, не в том, «что государство с нами делает». Государство ничем иным, как клеткой, и быть не может. Ставьте вопрос по-другому: что вы сами несете по отношению к этим вещам, чем готовы ответить, что возразить? Не в том дело, что делают и говорят они, – важно, что делаем, как думаем мы, как прикасаемся к трудным вопросам.
Потому-то разговор о проблеме воспитания детей представляется частным по отношению к более общим проблемам. Почему человеку так трудно сохранять чувство полного присутствия в собственной жизни, чувство собственного достоинства? Почему он не позволяет себе воспринимать жизнь как благословенную, наполненную чудесами? И почему он так боится любить…

Ответ девятый, или Что нам рассказали гости чтений. Многое, если не все в воспитании зависит от установок взрослого.

В самом начале чтений гостям была роздана анкета: надо подчеркнуть одно из пяти слов в теме-вопросе «Почему нам трудно воспитывать детей» – самое важное слово, то, в котором кроется проблема.
Педагоги не только слова подчеркнули, но и обоснования привели. Детей не критиковали. Причинами трудностей воспитания называли разобщенность взрослых и детей, социальные проблемы, изъяны управления воспитательным процессом в школе. Но главная причина, по мнению большинства, – в нас самих. Мы вольно или невольно стремимся сделать детей удобными, послушными. Дома, в школе. Силы уходят на воздействие, а не на взаимодействие. Не потому ли так часто возникает перед нами это отчаянное, безысходное «Ну почему?!».
…Прочитать ответы полностью вы можете на страницах второй тетради, где приводятся стенографические отчеты всех выступлений на чтениях.

Время событий XII Соловейчиковских чтений истекло. Закрытие состоялось: «Спасибо вам огромное, что вы приходите к нам на чтения. Каждый из вас помог им состояться такими, какими они получились. А получились они особенными!»
Такими особенными, что разойтись долго не получалось.