ДОМАШНИЙ АРХИВ
«Когда заходит в дом веселый шум...»
В Екатеринбурге вышла посмертная книга поэта Сергея Нохрина
Вообще-то книги две. Двухтомник*.
Я взял первый том и пошел на улицу. У меня со школы и студенчества осталась странная привычка – читать стихи на улице. На ходу. Ходить и читать где-нибудь в сквере. Стихи – они же часть стихии, вот и просятся на воздух, на ветер, под облака.
Вышел во двор. Там пацаны-фанаты кричат вопилки про ЦСКА, «Спартак» и «Зенит». Хором кричат прямо в уши девочкам. Девчонки в восторге. Вот она, поэзия ХХI века.
Ушел подальше, на тропинку, где семенит трусцой туда-сюда спортивная старушка. Обгоняя меня, спрашивает:
– Какие книги вы читаете? Святые?
– Это стихи.
– Ну я так и подумала, что святые.
И дальше затрусила по дорожке.
Наверное, она права…
Я познакомился с Сережей Нохриным почти четверть века назад. Мы были тогда студентами-первокурсниками. Деревня Подгорная (что в Красноуфимском районе Свердловской области), 1979 год, сентябрь. По необозримым гектарам картофельных полей ходили за копалками черные грачи. По бороздам за грачами ползли мы, наматывая килограммы грязи на резиновые сапоги.
А вечером, под ливнем или первым снегом, мы шли на огни столовки, напялив на себя пустые мешки из-под кубинского сахара. Из мешков получались средневековые одеяния с капюшонами. Издали нас можно было принять за католических монахов, заблудившихся на русских просторах в эпоху крестовых походов.
Почему-то из ребят нашего курса первыми ушли самые веселые. Те, кто был самым веселым в том первом колхозе; кто не жалел ни голоса, ни гитарных струн и ртом ловил первый снег, летящий со свинцового неба.
Три ангела в белом
по белому снегу
держали дорогу
к теплу и ночлегу…
А потом, после картошки, мы учились еще пять лет, путешествовали по стране, взрослели, расставались, уходили в армию, возвращались в другую страну, крестились, женились, теряли работу, а потом снова бежали с гранками по прокуренным редакционным коридорам.
Сергей успевал еще учиться во ВГИКе, снимать документальные фильмы, вести передачи на телевидении, выступать на бардовских фестивалях и писать стихи, никому их особенно не показывая, не отсылая их дальше, чем жене в соседнюю комнату. Одно Сережино стихотворение так и называется: «Письмо из соседней комнаты».
Стихи перестали печатать, издавать и в конце концов читать. Произойди такое раньше – это, возможно, воспринималось бы трагически. Что такое Россия начала ХХ века без Блока, Есенина, Гумилева, Маяковского, Ахматовой, Цветаевой, Бальмонта?.. А что такое СССР 60-х без Евтушенко и Окуджавы, Ахмадулиной и Вознесенского, Бродского и Новеллы Матвеевой?..
Но вот пришел новый век, и нас не удивляет Россия без поэтов и поэзии. А если кто-то вдруг тревожно хватится, то найдутся литературные критики, которые успокоят: мол, с русской поэзией все отлично и никогда в стране не было столько талантливых поэтов и, главное, столько щедрых премий для них. На робкий вопрос, а где же эти таланты и почему их никто не знает, вам снисходительно объяснят: все поэты давно в интернете, там же и их читатели. А что дети стали изъясняться рекламными слоганами и фанатскими кричалками – так это нормально, это такой у нас теперь живой великорусский язык. Язык развивается, ВВП удваивается, купола золотятся...
Сережа еще лет десять назад писал:
С недавних пор по сурдопереводу
я узнаю про жизнь своей страны.
Блестящей ручкой, словно в кране воду,
перекрываю звук до тишины.
Зачем он нам, когда давно все ясно.
Вот, правда, если только запоём…
А так мы без него живем прекрасно
в глухонемом отечестве своём.
Сережа умер в 2001 году. И даже в Екатеринбурге, где он жил, всего несколько человек поняли, что ушел не просто славный парень – ушел Поэт. Резкий и
дерзкий, смешливый и нежный, трагический и комический, скоморох и лирик, философ и дитя…
Он успел построить для своих не встреченных при жизни читателей уютный поэтический дом. Там не много вещей, но среди этих вещей хочется жить.
Милый домик деревянный,
колыбель больших чудес,
без команды капитана
вдруг поплыл за дальний лес...
Какого истинно детского поэта мы потеряли в Сереже! Быть может, это была самая обаятельная сторона его дара. У Сережи остались трое детей.
Когда заходит в дом веселый шум,
На шапке и пальто неся мороз,
Я в коридор немедленно спешу,
Чтоб обогреть его и чмокнуть в нос…
Кажется обидной, страшной несправедливостью, что и по сей день нет ни одной книжки с Сережиными стихами для детей – веселой, большой, с картинками.
Вот летят по небу птички –
На головках шапочки,
Крылья греют рукавички,
Лапки греют тапочки.
Хочется процитировать и одно, и другое, и третье. Хочется отдельно рассказать про замечательный Сережин фильм «Ветхозаветная история», про его песни (к книге приложен диск), но главное – хочется, чтобы помнили.
Шел за окном обычный снег,
кружился, замирал, качался.
Он, словно уходящий век,
инфинитивно не кончался.
Искать конец его пути
так глупо было и нелепо,
как будто может снег идти
порой обратно, вверх, на небо.
Обратно, через шелк гардин,
за переплет оконной рамы,
где новогодний мандарин
и молодые мама с папой…
*Сергей Нохрин. Собрание сочинений в 2-х томах.
Издательский дом «Союз писателей».
Екатеринбург, 2008