«Яблок нынче в нашем саду так много..»

Засентябрило, как всегда, загодя. Мы покупали сыну школьные принадлежности и, кажется, радовались не меньше, чем он.
Все такое красивое, нарядное, новенькое, так славно пахнет!
Дома, не дожидаясь формальностей, Саня немного помял пластилин, кое-что накалякал в одном альбоме, слегка потрепал тетрадки и только после этого позволил себя уговорить «не делать этого». Покупки произвели на него чудесное воздействие: ребенок захотел в школу!
Наша учительница свой отпуск провела в загородном лагере, работая воспитателем, потом ремонтировала свой кабинет, теперь нас обзванивает, предупреждает, напоминает. Привыкшая к такой жизни, она не разучилась любить детей, и мы на ближайшее время спокойны: нам повезло с учительницей. Я все болячки школьной жизни вижу сразу, потому что варилась в этом котле двадцать лет. Когда пришла в первую свою школу, думала, что это только на короткое время, а уж потом полечу! Но пришлось пройти почти марафонскую дистанцию. Были очень хорошие, радужные и благодатные дни, был и полный мрак. Когда я поняла, что хорошо работать не надо, а надо хорошо писать отчеты, я тут же засобиралась. Сначала на год в отпуск, а потом... вчера впервые в жизни написала заявление об уходе. Привыкаю к новым ощущениям, они мне нравятся. Но как-то не хочется рвать эту нить молча. Напишу-ка я…

…Моя первая школа располагалась на берегу Оби, дети были вольнолюбивыми, независимыми, невоспитанными и смешными. Я должна была обучать девятиклассников красоте речи и грамотности. Они и без меня все знали, к тому же я была у них то ли пятым, то ли шестым учителем русского языка. Чего-то я пыталась от них добиться, и несколько человек даже учились. В классе был некий Слава, который приходил в кабинет после уроков и робко пытался за мной ухаживать. Однажды он решил прояснить ситуацию и спросил: «Вам сколько лет? Восемнадцать?» Я ответила: «Двадцать два». Бедный парень изменился в лице. Он не ожидал, конечно, что я такая старуха. Ему было пятнадцать.

…Параллельно с учительскими я выполняла обязанности пионерской вожатой: горнила и барабанила, лазила по сугробам с компасами и картами в руках, собирала макулатуру и металлолом, проводила клубы выходного дня, жгла костры, пела песни и делала еще массу мелких дел, от которых остались отрывочные воспоминания. Во мне еще жил университетский вольный дух, я могла во всем найти нужный мне смысл и по молодости лет не придавала многим вещам значения. Дверь в пионерскую комнату, которая находилась под лестницей (туда их, пионеров!), я разрисовала, изобразив веселого конопатого пацана, который крутил штурвал. Трудилась допоздна. Утром на первом же уроке услышала истошный крик завуча: «Кто измазал дверь?!» Оказывается, краска не высохла за ночь, любопытные дети тыкали в нее пальцами, а потом эти пальцы друг о друга вытирали. Процесс набрал обороты за считанные минуты, от моей картинки осталась мазня с разводами вдоль и поперек. Вся моя дружина была помечена кто в бровь, кто в глаз. Завуч меня отчитала, а физрук заступился: «Она же хотела, чтоб было красиво! Она же не знала, что у нас столько дураков!»
Завхоз закатал дверь нитроэмалью. Повоняло и перестало.

…После трех-четырех лет работы я заметила, что самые благодарные дети – это двоечники и лоботрясы, которые урок за уроком пили твою кровь, мотали твои нервы на свои крепкие кулаки и только за этим, кажется, и ходили в школу. Встретишь былого отличника, поздороваешься – разговора может вообще не быть. А вот если тебя увидел этот самый «Квакин», то он прокричит твое имя издалека, помчится навстречу с радостной физиономией, будто ты фея из его сказки, и потом будет долго с тобой говорить, сияя от счастья!

…Как-то я посреди года перешла из одной школы в другую. Был у меня урок в 6 классе. Кажется, я успела поздороваться и сказать что-то общее. После этого бразды взял в свои руки некий Рома, и больше меня, как говорится, тут не стояло. Он бегал по классу, кричал, таскал с парты на парту какие-то вещи, заводил всех и совершенно не реагировал на мои обращения. Это потом я узнала, что у парня было одно заболевание, которое все объясняло, но тогда я была в растерянности. Пол-урока я пыталась изменить ситуацию, а потом выдохлась. Просто стояла у доски и ждала, когда он устанет. Он еще покуражился, а потом решил пронять меня наверняка: открыл окно и повис на подоконнике ногами вниз. С третьего этажа. Мгновенный ужас, вспыхнувший в моей душе, был коротким: по его движениям я поняла, что он этот трюк проделывал много раз. К тому же под окнами были пушистые сибирские сугробы: прыгай, думаю, не пострадаешь. Повисел он так несколько секунд, залез обратно, закрыл окно и рухнул на стул. Тут же раздался звонок. Занавес. Я отпустила детей, заползла в учительскую и тоже рухнула на стул.

…За время работы я пережила пять директоров. Двое из них были однофамильцами Кузнецовыми. О первом у меня остались особенно яркие воспоминания. Он был великий фантазер. Начав говорить о чем-либо, так увлекался, что терял ощущение реальности, быстро переступал грань, отделявшую действительность от выдумки, и несло его, бедного, в даль светлую. Несколько раз я попадала впросак, приняв на веру то, что он говорит. Потом стала ориентироваться лучше. Однажды в его кабинет учительница привела какого-то оболтуса, и директор применил к нему свой коронный прием. Предварительно выдернув шнур телефона, он на глазах парня «звонил» на завод, где работал отец ученика, импровизировал на тему, что же делать с отцом, который не занимается воспитанием сына, потом набирал номер директора завода, и тот ему «отвечал», что через день уволит отца, который не следит за успеваемостью и поведением сына. Сине-зеленый от страха ребенок был готов на все, хоть выучить все уроки на месяц вперед, только бы папу оставили в покое.
А второй Кузнецов был 28-летним романтиком, начальство его с легкостью сокрушило. Благодаря ему я начала читать журнал «Вопросы психологии».

…Яблок нынче в нашем саду так много, что окрестная ребятня перестала их воровать: какой резон куда-то лезть, когда они сами сыплются под ноги. В центре города на аллее растут две яблони, одна сверху донизу усыпана желтыми, другая – красными плодами. Так красиво, а никогда раньше не замечала. И вообще сегодня день замечательный: и дождило, и хмурилось, и солнце припекало.
И кажется, еще хватит тепла – и земле, и природе, и нашим сердцам.