Иероглиф пяти колец

Статусно, конечно, быть участником Олимпийских игр, но когда поставишь их в один ряд – мой ряд от Атланты-1996 до Пекина-2008, – поймешь, что словосочетание «Олимпийские игры» постепенно утрачивает свой прямой смысл. Это и не высший уровень достижений спортсменов, и не игра. Даже спорт сбоку.
Основная борьба, начиная со стадии подготовки, – это борьба амбиций, влияний, структур. На каждом шагу. В эстафету ставят не спортсменку, показавшую лучшее время в забеге, а ученицу главного тренера. Или ситуация с допинг-скандалом: приехал Путин в Пекин, пообщался на высшем уровне, и нас заверили, что в отношении российских спортсменов такого безобразия больше не повторится. Всего-то дел. Интрига, безусловно, есть, но в чем она? Главное  – пройти квалификацию. Отбор съедает все силы, и в финалах люди зачастую показывают результаты ниже личных достижений, а олимпийские рекорды, как правило, невысоки. Вот Юра Борзаковский, выдающийся спортсмен, чемпион Афинской олимпиады, в Пекине не прошел квалификацию, финал состоялся без него. Случай вроде бы? Да нет, пружина производства сенсаций тщательно продумана.

…Все очень прогнозируемо, китайский вариант: трудолюбие, дисциплина, организованность. Нужны не яркие личности, а трудолюбивые исполнители. Мы, наша команда, что взяли, то взяли слаженностью и кропотливой отточенностью. Для сравнения – пример Хольма, маленького шведского прыгуна в высоту. Вот он первоначальную высоту еле-еле переползает, кажется, человек прыгать не может. Но чем выше планка, тем больше он преображается, его тело начинает вытворять что-то фантастическое, и видно: он вошел в какое-то особое состояние. Да, до Пекинской олимпиады все рекорды были его. А тут не случилось. То ли стены не те, то ли время дрессированных мышей окончательно наступило? Как ни думай, а метафизика из спорта уходит, это факт. Остается – делай «раз», делай «два».

…В китайцах что главное? Они не боятся работать. Любую работу выполняют с достоинством. Улицы сверкают чистотой, и это не может остаться без внимания: где ни проходишь, везде люди в белых перчатках и масках метут и моют. Хочешь не хочешь, а отметишь: ни пылинки, ни погрешности.

…Известно, что каждый китаец должен хотя бы раз в жизни подняться на Великую Китайскую стену. Проверено на себе: это труд. Пятьсот восемьдесят ступенек, и каких. Одна огромная, с метр, другая кривая, разбитая, третьей вообще нет. Поначалу кажется – ни за что не дойдешь. Потом в подъем втягиваешься, движение увлекает, и незаметно ты оказываешься наверху. А там – кто бы мог предположить – тебя охватывает не ликование, а молчаливое торжество. Такое там чувство места, все молчат. Камень с надписью там лежит: если ты дошел  – молодец. Но в душе написано неизмеримо больше, чем на камне.

…В Китае каждый «знает свое дело туго». Обратно со мной летел Борчин, так на досмотре его золотую медаль крутили так и эдак – раз не было на сей счет никаких инструкций, значит, провозить нельзя. И хотя образцы медалей, как и вся олимпийская символика, размещены тут же, на каждом щите, про здравый смысл китайцы на работе не вспоминают. Этот великолепный минимализм поражал нас с самого начала. В олимпийской деревне все здания одинаковые, все блоки оснащены одинаково: телевизор, интернет, кипяток в свободном доступе. Не было того, чтобы спортивной элите предоставлялись лучшие условия – в Атланте так и делали. А китайская концепция сразу «прочитывалась»: для тренировок и стартов – максимальный комфорт; для быта – лишь самое необходимое. Пищевого изобилия, как в Атланте или Сиднее, тоже не было. Супа, по крайней мере, я не нашел, хотя искал среди разных кухонь.

…В Китае все недорого или бесплатно. Например, отлично оборудованные спортивные площадки под открытым небом  – приходи, играй, занимайся, кто хочет. И люди там всегда есть. Или роскошные бесплатные парки, все огромные и все разные. В Парке мира собраны достопримечательности со всего света. Точные миниатюрные копии Эйфелевой баши, Ниагарского водопада, статуй Акрополя, фрески Сикстинской капеллы – здесь все, о чем рассказывает история мировой культуры. Детально скопированы не только сооружения, но и ландшафты, в этом мы убедились, рассматривая маленький Кремль. В Парк фонарей тоже вход свободный. Там прогуливаются вечером: искусно подсвеченный замок в пять этажей изобилует потайными ходами, нишами, статуями, причудливыми лестницами и необычными вещами. Сев на скамейку, ждите подвоха: она может начать двигаться или звучать.
Когда ходили по новому Олимпийскому парку в Цынхуандау (двести километров от Пекина, здесь проходили футбольные матчи), чесали затылки: чудо, сможет ли так же сильно удивить Сочи? Не пренебрегая зрелищностью (люди ликовали, когда включались танцующие цветные музыкальные фонтаны с неповторяющимися композициями), китайцы сделали акцент на просветительство: гигантская диорама рассказывает об истории Олимпийских игр. Идем, идем, идем… герои выходят к нам из стены, из барельефов городов, где проводились игры, тут же образцы медалей. Догадались же, о каждом сделали «книгу»: на обложке отпечаток руки и ноги, небольшой текст. Вокруг деревья, привезенные из разных стран мира, – без рябинки, конечно, не обошлось. Рядом повсюду скульптурные изображения спортсменов, их тысячи, кажется, китайцы воспроизвели все, что создано ваятелями на эту тему от античности до наших дней. Камень, дерево, стекло, металл… реализм и постмодернизм, красота тела и ощущение ее беспредельности. А на лавочке – почетный пожизненный президент Олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч. Бронзовый, с натертым до блеска носом.

…Транспорт в Китае поразительно дешев, а что за прелесть их дороги! Едем на такси пять часов подряд, а на пути ни городов, ни перекрестков, ни светофоров  – скорость! Слева, на месте встречной полосы, красиво стриженный кустарник, цветочные клумбы. Эти клумбы надо видеть: разбиты с размахом и от души. Они всюду, и ни одной одинаковой: драконы, слоны, цапли, черепахи, пруды из цветов, пагоды.
Поезда идут бесшумно, можно сказать, летят: скорость 200 километров в час. Китайцы путешествуют преимущественно семьями, а это не только родители и дети, но и бабушки с дедушками. Так всюду: на улицах, на пляже – без старшего поколения никуда. Дети – разговор особый. Что со стороны наблюдать, что в близком соседстве, в поезде: спокойные, самостоятельные, взрослых капризами не изводят. Очень послушные, хотя ни одного замечания в адрес ребенка мне услышать не довелось. Одежду дети носят детскую, разительный контраст с нашей практикой одевать-обувать детей, как маленьких взрослых. У нас что мама носит, то и девятилетняя дочка. Может, поэтому китайские дети и поведением больше похожи на детей. У них свои игры, песенки – ни следа подражания поведению взрослых. Узнал, что китайские школьники учатся целый день, а летние каникулы у них начинаются только 15 июля. Это не мешает детям оставаться непосредственными и очень доброжелательными.

…Мое повышенное любопытство к Китаю было отчасти соревновательным: могут же люди. Вот аэропорт в Пекине. Он гигантский, наверное, пятьдесят «Домодедово» вместе взятых. А не заблудишься, даже если не знаешь никакого языка. Стрелочка определенного цвета поведет тебя напрямую до регистрации или до поезда – она сама знает, куда тебе надо. Но в каждой точке обслуживания ты должен проявить инициативу: нажать на одну из четырех кнопок автоматизированной системы оценки качества работы служащего: отлично, хорошо, удовлетворительно, плохо. Иначе не пройдешь. И никому такой порядок не кажется унизительным. Будь такое в России, я бы подумал, что это очередная туфта: опять народ дурят. Но про китайцев так думать не приходится.
Про китайцев одни вопросы, и главный  – как в них уживаются несовместимые, казалось бы, вещи? Всюду значки с изображением председателя Мао, красные флаги, но и потрясающая предприимчивость, деловитость, сосредоточенность. За ними великая культура, а они, получив маленькие чаевые, чуть не до потолка подпрыгивают. У них КПК во главе, девятый пятилетний план в голове, а узнать истинную стоимость товара невозможно даже в магазине. Продавцы ищут простаков, назначая цены по своему усмотрению. Нас предупреждали: если вам говорят, что нечто стоит, например, пятьсот юаней, значит, купить можно за пятьдесят. Надо всегда и везде торговаться. И вот ты перед прилавком. Пишешь свою цену на листочке или набираешь на мобильнике, мотаешь головой, видя ответную запись продавца, еще раз, еще. Периодически предпринимаешь картинные уходы, слышишь: «Друга, стой, друга!» – и возвращаешься. Час таких церемоний, и ты сбиваешь первоначальную цену в десять раз. Им нравится так продавать. Главное  – им так продавать можно.
Заявлять немалые претензии и сверяться с претензиями других. Долго-долго перетягивать, терпеливо гнуть свою линию, спокойно контролировать ситуацию и уважать упорство другой стороны. Когда это повседневная практика граждан – как рано или поздно не случиться китайскому чуду!

…Из Китая я улетал с легкой душой: не выиграл, зато дал себе точный отчет о своей силе и силе других.