Язь клюет, когда цветет калина

Вечная тема для первого сочинения после каникул – «Как я провел лето…». Ее можно считать смешной, устаревшей, избитой, недостаточно творческой, но она ведь и правда вечна. Она будет жить и волновать, пока есть лето, есть каникулы, есть дети и есть школа.
И, быть может, пора понять, что именно эти немногословные и часто нескладные детские воспоминания о лете – один из точнейших камертонов нашей (да и, наверное, любой) эпохи. На месте какого-нибудь педагогического издательства я бы каждый год собирал эти сочинения и издавал отдельным альманахом. Тут бы многое нам открылось, и прежде всего мы увидели бы, что неформальная педагогика лета в жизни ребенка значит не меньше, а то и больше, чем весь учебный год. Кого-то из нас, взрослых, это бы удивило и даже расстроило, а кого-то бы вдохновило на раздумья о том, как можно в общении с ребенком и с целым классом опереться на ключевые для детей позитивные события лета. Не засушить эти события в душе, как листок в гербарии, а развить их как истории с продолжением.
Вот уже несколько лет я переписываюсь с Вадимом Гырнецом из вологодского поселка Смородинка (об этом мальчике, ставшем финалистом литературной премии «Заветная мечта», мы писали в «ПС» № 11 за 2006 год). Недавно Вадимке исполнилось четырнадцать лет, но ему по-прежнему интересно писать, рассказывать. Его завораживает сам процесс воспоминания, запечатлевания на бумаге того, что могло бы бесследно кануть, но вот поймано, как рыба, на кончик шариковой ручки и удержано навеки.
Вадим по-прежнему любит писать письма – не электронные, а самые обычные, на листочках из тетрадки в клеточку. А я так люблю их получать, так тревожусь, когда вдруг месяц или два их нет.
Письмо от 4 июля 2008, из Смородинки в Москву: «У нас все хорошо! Никитка (младший брат. – Д.Ш.) ходит в лагерь при школе. Я сижу дома, кормлю кроликов. Папа купил нам футбольный мяч, и мы с друзьями по вечерам играем в футбол. Скоро уедем с Никитой в лагерь в Пяжелку, это 100 км от нас. Но я вот тут неделю назад делал клетку для кроликов в сарайке и упал на ржавый гвоздь. Проколол ногу и думал: все, прощай лагерь. А мне так хочется съездить туда. И рана заросла. Мама привязывала к ране подорожник с вишневской мазью…»
7 июля 2008. «…Как у вас дела? Как здоровье? У нас все нормально! Завтра с Никитой и мамой поедем в Бабаево в больницу. Там врач решит, можно нас с Никитой отправить в лагерь или нет. Если нет, то придется все лето полоть и окучивать картофельник. У нас он очень большой. Я все время у мамы спрашиваю: зачем она взяла такой участок? А она отвечает: чтоб хватило картошки на всю зиму и осталось еще на семена. Пюре круглый год. Может, это и хорошо, но очень тяжело. Мы с Никитой еще ходим за травой для кроликов. Ловим рыбу на плоту. Недавно поймали на донку язя. Он хорошо клюет сейчас, когда цветет калина. Поймали его на хлебный мякиш. Рыбина вытянула на килограмм семьсот граммов. Отправляю вам рассказы. Низкий вам всем поклон. До свидания…»

А вот те самые рассказы Вадима. Мы публикуем их, конечно же, без редакционной правки, лишь расставив кое-где потерявшиеся запятые. Особенно здорово будет перечитывать их зимой. Они будут для души, как подорожник с вишневской мазью для пораненной руки.
Еще мне почему-то вспомнились сейчас строки Ларисы Миллер, ее поэтический эскиз к сочинению на тему «Как я провел лето»:

Жизнь идет, и лето длится…
Может, надо помолиться,
Попросить: «Великий Боже,
Сделай так, чтоб завтра тоже
Зеленела в поле травка,
В гуще сада пела славка,
На окне на тонкой леске
Колыхались занавески».

Три рассказа вдогонку лета

Птичка

Гулять нам уже надоело. Ходили к старому карьеру, где валяются ненужные разбитые машины. Ползали по кабинам, но было очень скучно.
Мы решили, что лучше будет, если пойдем домой. И вдруг видим: в траве лежит мертвая птичка. Яна и говорит: «Нельзя тут ее оставлять. Давай отнесем ее на пастбище».
И мы отнесли ее туда и аккуратно положили на землю.
Прибежав домой, рассказали все бабушке. Она покачала головой, тяжело вздохнула и сказала: «Надо было закопать птицу, а то утащит ее кто-нибудь».
И мы решили вернуться. По дороге набрали щепок. Когда пришли, вырыли ямку, аккуратно положили птичку и заложили ее щепками. А потом засыпали ямку землей и сверху поставили белый камень.
Яна стряхнула с коленок землю и куда-то ушла. Вернулась она быстро. В руках у нее были цветы. Положив их рядом с камнем, она сказала: «А ведь это была ласточка».
Почему-то грусти у меня не было. Я знал одно: нашу ласточку теперь никто не тронет. А мы будем навещать ее, приходить к белому камню.

Это – в мед

Мама собрала нас быстро, и мы отправились в лес.
У мамы с собой были две маленькие банки. Мы не знали, для чего они ей.
Ходили мы по лесу долго и наконец подошли к большой березе. Мама предложила нам отдохнуть, а сама достала банку и стала набирать в нее березовую пыльцу. Мы спросили, для чего ей пыльца, а она сказала: «Это – в мед».

На Иводу за глиной

Мама все упрашивала папу, чтобы он съездил за глиной, и вот он согласился. Мы вчетвером сели в трактор и поехали к Иводе, к мосту.
Глина у речки была жирная, как масло. Папа с мамой набрали ее в ведра.
А потом мы пошли к старому мосту и вдруг увидели, что стоит столб, а в воде лежат провода. Видно было, что они обрезаны. Подходить близко было опасно, и мы ушли в лес посмотреть – не появились ли первые грибы. Но кроме масленка ничего не нашли.
Под старой огромной елью лежали на земле гильзы, и мы с Никитой взяли их себе на память.