В ПОСЛЕДНИЕ НЕДЕЛИ ЛЕТА
Повторять пройденное можно по-разному...
В августе родители пытаются организовать с детьми занятия по подготовке к школе: повторить пройденное, познакомиться
с предстоящей программой. А дети не ждут от этих занятий ничего хорошего, вздыхают: их будут о чем-то спрашивать, им придется что-то отвечать – неинтересно, занятия ради занятий…
Как-то моя мама попросила учительницу, с которой дружила, дополнить мое школьное языковое образование. Но при первой же встрече Е.П. предложила мне почитать Джерома К.Джерома по-английски. Мне, шестикласснику! Она выбирала самые простенькие места, и вышло так, что с «Троими в лодке» я впервые познакомился в оригинале. Через некоторое время дело дошло и до Шекспира, до его сонетов. Я по-мальчишески влюбился в шекспировские тексты с первого прочтения, а потом долго увлекался сравнением разных русских переводов: Холодковского, Щепкиной-Куперник, Пастернака.
Е.П. давала и другие задания: например, изложить по-английски мое понимание главной идеи фильма Тарковского «Солярис», который я только что посмотрел. Как же это у меня – точнее у нее – получалось? Конечно, мы ничего не зазубривали. Е.П. показывала мне, как простые слова и грамматические конструкции «работают» в составе художественного текста, как отстраивается этот текст при их помощи, как все это позволяет автору передать через произведение свой смысловой посыл, а читателю – «поймать» его. И все.
А господствующая в школьном преподавании логика «от простого к сложному» в корне порочна. С языком предлагается работать как со строительным материалом: из букв составлять слоги, из слогов слова, из слов фразы, из фраз предложения, из предложений текст. Эта логика противоречит нормальным законам работы человеческой мысли, которая, кстати, и породила язык. Эта мысль может ухватить смысл простого лишь в составе развивающегося сложного. Зазубрить сложное, разъятое на простые «комплектующие», разумеется, можно, но восстановить как целое – никогда.
К изучению языка, иностранного и родного, это имеет самое прямое отношение. Потому что языковое образование, как и любое другое, служит для ребенка прежде всего особым средством развития его мышления. Во всяком случае его призвание именно таково. В этом был убежден еще философ-диалектик и профессиональный педагог, ректор гимназий в Нюрнберге и Иене Георг Вильгельм Фридрих Гегель, заметивший, что освоение грамматики, по сути, является первоначальным изучением философии. То же имел в виду и выдающийся психолог Даниил Борисович Эльконин, когда жестко настаивал (а педагоги в массе его не понимали!): учиться писать надо не с письма под диктовку, а со свободного письменного сочинения. Ребенок еще ничего толком не умеет и, вероятно, наделает массу ошибок. Но у него с самого начала будет выработана установка на то, что письмо – это не сцепление зазубренных значков, а развернутое выражение твоей мысли в тексте.
Словом, ни о каком полноценном образовании без развития способности мыслить, за которой всегда стоит способность общаться с тебе подобными, мечтать не приходится.
Первотолчок к уразумению этого обстоятельства мне дали дополнительные занятия с замечательным педагогом.