НА КНИЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕ

Жизнь в мимолетных подробностях

«Просто хочется ничего не пропустить и не забыть, ведь сейчас все – важно»

Елена Литвяк. Небо над колыбелью. Дневник мамы. Минск, издательство Свято-Елизаветинского монастыря, 2008

Когда-то мне казалось большой несправедливостью, что мы не помним своего младенчества. Во всяком случае, мы не можем выразить его в тех образах и словах, которые нам, взрослым, привычны. Я пробовал в то время писать рассказы о детстве и, тихонько пятясь в глубину своей памяти, вдруг чувствовал, что дальше мне нельзя. Какой-то полог мягко опускался передо мной и заслонял как раз те самые первоначальные дни, которые я силился рассмотреть. Вот обидно, думал я. От эпохи самой острой восприимчивости и ежеминутных открытий у нас почти ничего не остается в памяти!
Вскоре у меня родилась дочка, потом еще одна дочка, стало не до рассказов. Но вот однажды, сидя вечером на полу у детской кроватки, напевая под нос колыбельную и постепенно затихая до простого шелеста «шу-шу-шу» или «чи-чи-чи», я вдруг почувствовал какое-то особенное, доселе неведомое мне умиротворение.
Дети уже спали, а я все сидел на полу, прислонившись к деревянной кроватке и боясь спугнуть благоговейную тихость, установившуюся в комнате. В те минуты меня как озарило: младенчество вовсе не отнято у нас, оно дается нам в младенчестве наших детей.
Книга Елены Литвяк вернула меня к тем вечерам у детской кроватки, а еще – к раздумьям о судьбах русской словесности, выросшей не только из героических летописей, но и из теплых, будто в печи испеченных книг о детстве. Кто не помнит
«Детство Багрова-внука», сон Обломова, толстовского Николеньку, чеховскую «Степь» или первые страницы бунинской «Жизни Арсеньева»…
Не сравниваю с этими вершинами «Небо над колыбелью», да и жанр тут документальный. И все-таки мне видится в книге Елены Литвяк близкий и такой долгожданный просвет для всей нашей современной литературы, сбившей свое ровное, чистое и сильное дыхание в погоне за жалкой свободой иронизировать, «прикалываться» и выворачиваться наизнанку.
Читателям «ПС», я думаю, не нужно представлять нашего корреспондента Елену Литвяк – ее имя знакомо по многим публикациям в нашей газете. Можно сказать, что и книга Лены родилась на страницах «Первого сентября». Мы дважды публиковали отрывки из ее «Дневника мамы». И вот перед нами книга в изящном, даже изысканном оформлении.
Повествование Елены Литвяк абсолютно документально. Оно состоит из дневниковых записей 2005–2006 годов, запечатлевших всю поэтичность таинственной поры ожидания ребенка, весь драматизм первых дней и месяцев материнства. Такие «заметки на пеленках» пытаются вести многие мамы, но чаще всего суета и усталость заставляют бросить дневник, и в лучшем случае он остается забытым в бумагах домашнего архива. А дневник Лены не только не прервался в первые, самые трудные, месяцы материнства, а стал расти вместе с малышкой Анечкой. И кстати, растет до сих пор, пополняясь размышлениями, открытиями и наблюдениями.
«Небо над колыбелью» вобрало в себя опыт наших мам, бабушек и прабабушек; в книге внимательно и строго осмысляется и переводится на русскую почву то доброе, что есть в зарубежных педагогических и педиатрических новациях. Кстати, послесловие к книге подготовил один из самых опытных и именитых педиатров России, Николай Павлович Шабалов, заведующий кафедрой детских болезней Военно-медицинской академии, профессор Санкт-Петербургской педиатрической медицинской академии.
Н.П.Шабалов пишет: «Мне кажется, что главное открытие Елены Литвяк записано в дневнике от 24 октября». Вот эта запись: «Вообще я очень долго думала, что любовь  – это такое прекрасное, возвышенное состояние души, когда все тебе милы. А на самом деле… Оказывается, это действие, а не состояние, притом действие часто совершенно обыкновенное, рутинное, ежедневное, чего я раньше никогда не понимала и не ценила…»
«Дневник мамы» адресован не только женской аудитории. Эта книга откроет мужчине высокую суть материнства, поможет ему быть внимательнее и бережнее и быстрее осознать драгоценность отцовства. Повествование Елены Литвяк окутано таким предощущением Божьего чуда, такой доверчивостью и нежностью, что надо иметь совершенно ледяное сердце, чтобы не наполниться и этой доверчивостью, и этой нежностью.
А еще, читая «Небо над колыбелью», невольно начинаешь задаваться детскими вопросами. Почему, несмотря на все национальные проекты, материнское начало остается у нас в пренебрежении и забвении? Отчего у нас есть женская литература во всех ипостасях – от любовной и гламурной до феминистской и светской,  – но нет литературы материнской, идущей от главного женского предназначения?
«…И вот оно наступило, это время – материнское. Жизнь действительно изменилась. И такой прекрасной я не ощущала ее еще никогда. И ни за что не назову ее монотонной, хотя многие моменты дня повторяются по сто раз. Все равно день на день не похож, поэтому я так жадно записываю. И не потому, что ребенок первый. Просто хочется ничего не пропустить и не забыть, ведь сейчас все – важно…»
Вспоминается судьба русской художницы Зинаиды Серебряковой. Она не заканчивала ни школ, ни институтов, ни академий. Вспоминала в конце жизни: «У меня не было ни одного учителя рисования...» Не умела, по собственному признанию, рисовать руки. Но остались ее гениальные портреты. И самые удивительные из них – детские.
Глядя на них, вдруг открывается: любой дар Божий в материнстве приумножается многократно! И речь не о том только, что этот дар передается детям и расцветает в них. Нет, он незримо растет и готовится явить себя миру и в те минуты, когда юная мать всецело посвящает себя малышам, когда ей и вздохнуть некогда, когда быт давит со всех сторон и ни о каком искусстве женщина и не помышляет. Просто, когда дети спят, она берет в руки карандаш и рисует или ведет дневник, как Лена Литвяк, – только чтобы запечатлеть свое счастье. Но это «маленькое» домашнее счастье рано или поздно становится явлением в искусстве или литературе.

«Каждое мгновение – это комната…»

Лариса Миллер. Золотая симфония. М., «Время», 2008

Одна из любимых учениц Арсения Тарковского, поэт трепетного и светлого слога, Лариса Миллер выпустила книгу воспоминаний, которые охватывают эпоху от начала сороковых до конца девяностых. Впрочем, «охватывать эпоху» – это как-то совсем не подходит к Миллер. Робко обнимать, бережно касаться, уединенно припоминать… – вот это, кажется, о ней. Поэт и в прозе остается поэтом. Он, в отличие от модных мемуаристов, не пробирается между нагромождениями событий и дат, опрокидывая на читателя груды скандальных откровений, – нет, он парит над минувшим. Но не надменно и высоко, а как дачный шмель.
«Память детства… Важное, крупное, стабильное иногда забывается. Но веки вечные может жить мимолетная подробность…» Даже самые горькие подробности в книге Ларисы Миллер никого не оскорбляют и не обижают – ни близких, ни далеких.
За каждым именем и даже географическим названием живет образ. Одно прикосновение, и все воскрешается на наших глазах. «…Когда я слышу “Перхушково”, я всегда вспоминаю эту небывалую весеннюю свежесть, пугающе длинные косы Енички, похожий на привидение дом, талый снег, тонкое кружево льда, на которое так приятно наступать медленно и осторожно…»
Вместе с автором (а тогда – маленьким Ларчонком) мы забредаем в сплошные кусты сирени, любуемся на коз и кур, топчемся в дверях керосиновой лавки, а надев только что выглаженное утюгом платье, оглаживаем его и чувствуем первый прилив поэтического вдохновения: «Оно парное». – «Почему парное?» – «Потому что теплое, как парное молоко».
«…Только в детстве вся жизнь состоит из самоценных мгновений, которые проживаешь без сверхзадачи, без умысла, а лишь потому, что выпало жить… В детстве каждое мгновение – это комната, которую обживаешь просто, подробно и любовно. И оказывается, что, как ни краток миг, в нем есть и средина, и окраина, и закуток, и погреб…»
В прозе Ларисы Миллер есть редкостная доверчивость к читателю, автор видит его непременно понимающим, добрым, вдумчивым, немногословным человеком, которого можно взять за руку, с которым есть о чем помолчать. И окунувшись в книгу, ты действительно чувствуешь в себе прилив этой тихости и детской задумчивости. Твой взгляд не только в прошлое, но и настоящее становится чуть менее взыскательным и жестким. И уже не хочется пресловутой объективности, а хочется лишь оставаться подольше в этом сиреневом облаке любви.
Мелодия «Золотой симфонии» – мелодия благодарности. И пусть мы часто малодушно медлим и колеблемся в произнесении друг другу добрых слов, главное  – чтобы тепло и благодарность звучали в сердце, в глазах наших. «Забывая слова, помнить звук…»