ПРЕДПОЧТЕНИЯ ДЕТСТВА

Может ли школа стать школой вкуса?

Психологи не устают повторять: развитие чувств – базовая человеческая способность; это ключ к развитию всех других способностей, в том числе интеллектуальных. Но по-прежнему их не слышат: купили ребенку интересную игрушку – вот и развитие; отдали в сад, в школу – и порядок; перекинулись парой слов – вот и поговорили.
Все реже видишь открытого, искреннего взрослого, способного говорить с ребенком о чувствах, совместно переживать что-то, сопереживать кому-то – общаться не только по поводу быта и порядка, но и по поводу эстетических ощущений: красиво, нравится, подходит, звучит, увлекает…
Однако потребность в эмоции у детей так высока, стремление к ее выражению столь естественно, что они и на скудном пайке эстетических клише типа: «Сядь красиво!», «Симпатичное платьице», «Не нравится мне твое поведение» – сохраняют способность понимать прекрасное. Правда, далеко не все... Правда, чем старше, тем меньше…

Параметр – форма

Попытки измерить эстетическую чувствительность человека предпринимались неоднократно. Есть точка зрения, что носителем эстетической реальности может быть только форма. Раздавались, к примеру, белые пустые формы – никакой предметной реальности, ни сюжета, ни мысли, только формы – и предлагалось выбрать наиболее предпочтительную. Предпочтительным оказался прямоугольник в форме конверта (старого, а не длинного американского): идеальное соотношение длины к ширине, по формуле золотого сечения.
Таким образом, психофизиологические вневременные эстетические критерии существуют реально, и это то, что нас объединяет. Инварианты.
В то же время часто приходится слышать: «Как можно сравнивать уровни вкуса? У меня вкус свой, я что хочу, то и выбираю!» Но в том-то и дело, что разговоры эти – про «что», про предметно-культурную реальность. И оперируют в таких разговорах содержательными критериями, а не эстетическими.

Эстетическая развитость

Вопрос нерешенный: есть ли у человека генетическая предрасположенность к прекрасному? Это живет внутри и требует лишь соответствующего воспитания или достигается посредством специального обучения?
Занимаясь долгие годы диагностикой эстетического развития детей, я не решаюсь ответить однозначно. Исследования показывают, что высокий уровень эстетической развитости ребенка не коррелирует ни с материальным положением семьи, ни с социальным статусом родителей, ни со школьной успешностью, ни с качеством преподавания предметов эстетического цикла. И хотя нет оснований утверждать, что все умные эстетически развиты, сказать о том, что дети, которые показывают высокий уровень эстетической одаренности (а я наблюдаю одну и ту же школу больше десяти лет), поступают на престижные факультеты технических вузов, я могу с полной ответственностью. Интеллектуальные интуиции и эмоции-интуиции развести очень трудно.

Иррациональный контакт

Итак, наши тесты на определение эстетической развитости не про «что», хотя вынуть «как» из «что» чрезвычайно трудно. Мы спрашиваем, какой из трех образцов предлагаемого материала теста больше нравится. Три портрета, допустим. В наборе и хорошая живопись, и альбомные фотографии. Большинство выбирают приторно-сладенькую искусственную картинку: «Она хорошенькая»... «Она улыбается»… «Веселая». То есть нюансов формы не различают, реагируют не на эстетический месседж, а на модель.
Безусловно, младшеклассники более чутки к гармонии, чем средние и старшие школьники, они тоньше, проницательнее: «А это просто кукла какая-то». К сожалению, эстетические представления детей плохо поддерживаются взрослыми и в привычку не переходят. Обычный подросток, например, глядя на «Натюрморт с рыбой», не свои впечатления осознает, а выясняет: «Что это за рыба нарисована, селедка? Щука? Нет, вроде карп». Информацию ищет и не может понять, зачем, для чего это нарисовано.

«Вкус, батюшка, отменная манера»
С одной стороны, вкус – спорная штука. А с другой – что тут обсуждать: если человек выбирает на фоне развитого эстетического чувства, у него хороший вкус. Ему не понравятся специально собранные красивости с перебором, ведь главная черта вкуса – чувство меры. С мерой как раз все не очень.
У нас есть задания по стихам. Например, добавить пропущенное внутри строки слово: «Далеко в лесу огромном/ Возле синих рек / Жил с детьми в избушке темной / ……. дровосек». Дровосеки в основном железные (у А.Ахмато-
вой – бедный). В ритм в подобных заданиях попадают 20% ребят. Подобравших слово оригинала – 1%. Это независимо от возраста и от школы.
В чем дело? Стихов не читают? Музыкой не занимаются? Ни во что не вникают? Сопричастность требует развитой интуиции, интуиции завязаны на эмоциях – так разве не видно, откуда проблемы растут? Система воспитания и образования на детские интуиции и эмоции не опирается. Они не востребованы.
Вкусу взяться просто неоткуда: в школе (а часто и в семье) нет выбора, нет критики, нет диалога. Все хорошо и правильно. Как надо.

Смотреть, слушать, сравнивать

Ярко, понятно, знакомо – это врожденные критерии красоты. К сожалению, дальше не пошли и многие взрослые. А развитие вкуса состоит в различении нюансов, тут нужен опыт. Смотреть, слушать, сравнивать, чувствовать. И проговаривать свои впечатления. Постепенно человек начинает понимать и красоту светлой печали. Это уже уровень.
Все дети чрезвычайно охотно выполняют наши задания. Им нравится, что кто-то интересуется их предпочтениями, записывает их суждения, что можно общаться непринужденно, предъявлять любые догадки. Дети часто говорят замечательно точные вещи. И потом: мы же не социологи, не выводим общее из анонимного, мы с каждым ребенком говорим. Всего-то ничего, но стоит нам появиться в школе, дети тут же нас обступают: «Я помню ту картинку… а я выучил ваш стишок». Запрос-то, понятно, есть, но вот удовлетворить его школа не в состоянии. Учителя слушают наши отчеты с большим интересом, а улучшения показателей не происходит. Из года в год. Правда, ухудшения тоже не замечается.

А какая разница?

Искать виноватых тут нельзя ни в коем случае. А вот знать общую ситуацию всем полезно.
Чтобы догадаться, совпасть с эстетическим сообщением, надо мобилизовать чувства. Набрать воздуха, чтобы охватить весь текст, не бросить его на половине. Душевная динамика нужна. Но это все по большей части не востребовано. Во-первых, не дочитывают и не досматривают, за фрагмент цепляются. Во-вторых, суждения выносят мгновенные и категоричные. «На холмах Грузии», например, плохое стихотворение, потому что «мне не нравятся грузины… нескладно… а что он сидит, встал бы и пошел к ней» и так далее, просто технически судят. И это не спишешь на недостатки именно литературного образования. Это общая привычка: пользоваться штампами, ни во что не вникать.
Или вот самый старинный классический тест: из оригинала пейзажа вынимается Луна (в фотошопе), и испытуемому предлагается положить желтый кружок туда, где она была. Проверяется чувство композиции. Угадал – твоя зрительская одаренность синтонна художнику. И что же? Нет бы присмотреться, ощутить картину – сразу начинаются разговоры: «А какая разница… а может, ее и не было… и без Луны неплохо». И так можно все на свете заболтать. А кто-то пару минут сосредоточенно смотрит – и делает. И не потому, что знает, как надо, а «видит Луну здесь».

И стихи, и задачи

Мы не выявляем склонности ребенка к занятиям предметами эстетического цикла, не даем советов по профориентации. Но посчитали: широкое развитие способствует более успешному самоопределению человека.
Такой ли уж это парадокс? Дети, хорошо ориентированные эстетически, охотнее и успешнее учатся. Они сразу видят и слышат «что-то не то»; уверены, что «это должно быть так». Спокойно говорят: «мне кажется» и объясняют почему. Это люди, принадлежащие себе, наделенные верой в себя. Они, кстати, не отличники и часто выбиваются из системы – настолько, что уходят из школы и получают образование в других формах.
…Что делать, красота – страшная сила.