Третья тетрадь
Детный мир
ИЗ ТЕНИ ПАМЯТИ
Точка отсчета наших биографий
Что мы узнаем, всматриваясь в свои детские снимки
Довольно долго наши альбомы начинались с фотографий, сделанных в 15–16 лет, словно те существа, которыми мы изо всех сил старались казаться, появились на свет сразу же в этом возрасте. Ведь именно с него мы вели летопись нашей самостоятельности и свободы. Вот первый Новый год, встреченный вне дома, первая поездка в другой город (в основном почему-то Питер), разумеется, первая любовь (серия старательных поцелуев в разных интерьерах). Что было до этого? Ничего. Здесь – начало, здесь и только здесь точка отсчета наших биографий.
Юность не любит вспоминать о детстве. Теперь-то мы другие – наконец взрослые! – и вот мы яростно отчеркиваем от себя прошлое, запирая в самый дальний ящик сброшенную кожу детских фотографий. Но юность проносится как курьерский поезд, и к нам, оглушенным и ослепленным, понемногу начинает возвращаться память.
И вдруг оказывается, что изгнанное на антресоли детство и было самым важным временем. Мы достаем ворох выцветших снимков и, чихая от пыли, пристально всматриваемся в самих себя. Бережно расправляем выгнувшиеся фотографии, и внутри нас тоже что-то выпрямляется, обретает изначальную форму, встает на свои места.
Приезжая к родителям, мы целыми днями просиживаем над старыми альбомами. Мы вспоминаем себя: пробираемся вглубь забытого континента с помощью маленького проводника, что смотрит на нас исподлобья с толстых картонных страниц. И открываем странную вещь: уже тогда мы были собой. Не умея читать-говорить-ходить – все равно были. И даже ближе к себе, чем сейчас, когда на нас наросло столько лишнего и чужого. Улыбаясь растерянно и радостно (будто встретив старого друга), мы увозим с собой пачку черно-белых снимков. Теперь их мы будем показывать близким людям, через них – рассказывать о своем самом сокровенном, ими приглашать к взаимной откровенности и доверию. И у тех, кто нам важен, мы теперь всегда будем просить детские фотографии. Чтобы поставить их рядом со своими: как будто познакомить двоих детей, вернее – познакомиться через детство.
И примерно в это же время мы заново узнаем родителей – впервые отдельно от нас, в их таинственной, до нашего рождения бывшей жизни. И вот из древних чемоданов, перевязанных бечевкой, извлекаются пожелтевшие карточки с резными краями. Глазастый мальчишка в довоенном картузе набекрень. Девчонка с белой челкой в послевоенном детском саду. Эти фотографии нам, конечно, не отдают. Мы переснимаем их своей камерой, чтоб всегда были с нами.
К нам возвращается детство. Даже три детства: родительское – в рассказах, наше собственное – в воспоминаниях и детство наших детей, происходящее у нас на глазах. И вот уже трехлетняя дочка друзей, показывая нам свой альбомчик, сердито пролистывает первую половину: «Не смотри – тут я была маленькая!»