Какая методическая служба нужна сегодня школе?

В школах идет аттестация: сбор и утверждение документов, изобилующих понятиями, на практике часто не имеющими реального содержания, вроде «личностно-ориентированное образование», «проектирование инновационных процессов» и тому подобными выражениями. Они необходимы, чтобы доказать нашу причастность к работе по-новому, соответствие «современным требованиям, предъявляемым к образованию модернизацией».

Все мы давно знаем: бумаги, циркулирующие в образовании, и образование – это совершенно разные миры. Однако если долго-долго описывать свою работу не по структурам реальности, а по задаваемым извне шаблонам, что-то в нашем сознании ломается. И это сказывается на работе.

Между тем беречь и поддерживать российского учителя никто не собирается. Идет реструктуризация методических служб, и надежд на удовлетворение потребности учителя в проработке реальной практики, в живом профессиональном общении остается все меньше. Кажется, реальные уроки, их методическое сопровождение вообще никого не интересуют...

В погоне за успехом

Спрос на методическое сопровождение учебного процесса сегодня огромный: нарасхват методическая литература, курсы, тренинги. Похоже, главное, что производит модернизация образования, – потребителя методических услуг. «Сегодня в образовании все так быстро меняется, устаревает, что не успеваешь переучиваться и читать, а отставать нельзя: конкуренция», – говорит завуч школы из Ростова-на-Дону.

Образ такого потребления привлекателен разве со стороны, мол, педагоги наконец-то стали динамичны, быстро осваивают проекты ускоренного развития, перенимают опыт лучших. На самом деле все проще: под напором обстоятельств они перемещаются в параллельный мир, сконструированный над реальной школой, в котором есть администрация, инновации, эксперименты, конкурсы, гранты и великий бумагооборот, но в котором нет детей. Остро востребованы методики выживания в этом мире, а вовсе не книги про то, как учить детей.

На общественных началах...

«Основной вид образовательной деятельности». Так в словарях определяется методика, а ее суть – как «поиск новых, более рациональных и эффективных форм организации, проведения и обеспечения образовательного процесса». Процесса! Стоит ли удивляться, читая школьные Положения о методической работе текущего года? Только в преамбуле два слова об изучении «запросов педагогов школы в области повышения квалификации», а дальше – про многочисленные структуры. И у каждой из них множество обязанностей: организуют, определяют, планируют, руководят, разрабатывают, модифицируют, адаптируют, изучают, утверждают, оказывают помощь, консультируют, обобщают, пополняют, содействуют, проводят, посещают, готовят, анализируют, участвуют, координируют, контролируют… Всю эту нереальную по объему работу учителя должны вести на общественных началах, не забывая сдавать в администрацию вполне реальные «планы мероприятий, протоколы, планы конспектов и разработок лучших мероприятий школы, письменные материалы, анализ и самоанализ, аналитические справки по вопросу уровня обученности учащихся (с графиками и диаграммами); рефераты, тексты докладов, сообщений, тексты разработанных, модифицированных, адаптированных методик, индивидуальных технологий и программ; обобщенные материалы о системе работы педагогов школы, материалы печати по проблемам образования; информацию с районных (городских) методических семинаров».

Ответ на вопрос о том, что для кого или кто для чего – методика для учителя или учитель для методики, – очевиден.

Быть или не быть

Понятно, что этот дурной конвейер педагоги не сами придумали, они действуют «в соответствии с требованиями вышестоящих». По поводу же районных и городских служб московские специалисты из Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования говорят: «Устаревшие нормативные основы методической службы тормозят ее развитие, и в некоторых муниципалитетах в связи с этим ее вообще ликвидируют». Вот как. Не нормы, а службу!

Между тем многочисленные разговоры на эту тему с педагогами страны свидетельствуют о востребованности грамотного методического сопровождения учительского труда. Более того: довелось услышать несколько трогательных рассказов о судьбоносной встрече учителя с настоящим методистом-предметником, который ему «руку поставил» в начале пути или «помог подняться, состояться».

«Все-таки учителя – консервативная группа, и если нас не шевелить, не подталкивать, мы так и будем вариться в собственном соку, – признается завуч очень хорошей школы. – Грамотный методист, человек сторонний, но опытный, нам просто необходим. Он находит и показывает нам новое – в нас самих и вокруг».

Оказывается, один престижный лицей до сих пор сохраняет ставку методиста, на которой работает семидесятилетняя сотрудница: без ее консультаций шагу ступить не могут, говорят: «Все новшества документооборота как бы предполагают, что люди на местах методически грамотные, а это не так. Прописывать конкретику пошагово только она одна умеет. Это особое зрение – зрение методиста. И как бы службы ни менялись, без методиста школе не обойтись».

Приемы и способы ликвидации

Но кто сегодня спрашивает школу о ее потребностях? Оптимизация ведь! Муниципальные методические службы «зачищают». Их лишают возможности изменяться и развиваться: зарплата в два раза ниже, чем у учителя, оборудование – запущенные комнаты со старыми столами, бумага и ручка в арсенале. Люди уходят, те, кто держится, курируют по 5–6 предметов, а в период подготовки конкурсов ходят по городу с протянутой рукой.

Их явно лишают влияния, отдавая их функции параллельно организующимся компьютерным Центрам педагогического тестирования и отчетности, где работают не педагоги, а люди с техническим образованием.

Наиболее продвинутые муниципалитеты, где уже введена практика сетевого взаимодействия школ, передоверили всю методическую работу завучам базовых школ. Когда спрашиваешь: «За доплату?» – получаешь ответ: «Нет, это же их прямая работа».

Но давайте спросим школьного администратора о том, что он считает своей прямой работой. Мгновенный ответ: «Справки и протоколы. Мы их пишем каждый день. Отдел образования присылает три-четыре приказа в день, по каждому надо издать свой приказ, написать план мероприятий и в этот же день отчитаться. Сегодня, например, в 13.39 прислали приказ, на который ответить надо было до 16.00».

Итак, раздутая отчетность – еще один механизм, избавляющий школу от вдумчивой работы с учителями и детьми. Они безразличны системе или даже нежелательны.

На все руки от скуки

Школьной научно-методической службе (теперь она так называется) сегодня не до школьных проблем. Ей доверено право разрабатывать критерии оценки труда учителя и на этом основании распределять стимулирующую часть фонда оплаты труда. Завучи стараются: «В этом вопросе мы перенимаем опыт передовых регионов». Оказывается, самая передовая мысль тут – оценивать учителя по результатам и личным достижениям ученика. Правильно – неправильно, а «все так делают», и «жизнь сама выводит нас на это». А самая передовая методика – критерии, разработанные аттестационными комиссиями разрушенных методических служб. И хотя сами «разработчики» чувствуют себя неуверенно, понимают, что компетенции для грамотного решения вопроса им не хватает, оправдание находят в жестких графиках выполнения задания: «Все надо делать очень быстро, времени на раздумья у нас нет!»

Судя по опросам, ответственность по выработке критериев оценки учительского труда, возложенная на школу, ей не по силам. Все смешалось в кучу: публикации учителей, дневники работы с трудными, количество пропусков учеников и их внешний вид, применение ИТ и рейтинг по опросам родителей. «Критерии» множатся непредсказуемо: «Вчера узнала, что в соседней школе решили подсчитывать опоздавших учеников и штрафовать тех учителей, которые это допускают. И я подумала: для нас это очень актуально, надо и нам ввести. Ведь в нашу школу ездят издалека, всюду пробки, и никак не объяснишь детям, чтобы пораньше выходили».

Слепили из того, что было

В общем, за что администрация решит доплачивать, за то и будут. За дисциплину на уроке, например, или за успешную борьбу за нее. Или за «систематическую индивидуальную работу со слабоуспевающими, если виден прогресс». «А если не виден?» – спрашиваю. Оказывается, это только наживка: «Родители должны знать, что у нас работают кропотливо, возятся с каждым ребенком. Это поднимает рейтинг школы».

Кое-где пытаются применить технику стимулирующих грантов: учитель или группа учителей пишут проект и финансовый план под него – тысяч на 10–15 рублей, не больше. И что значит – учителя не умеют писать финансовые планы? Пусть учатся, кто же им мешает! Такая теперь у нас «педагогическая учеба».

Резюме: поставив на первое место среди параметров оценки учительского труда результаты учеников, остальными параметрами мы все дальше уводим учителя от ученика. Происходит катастрофическая дезориентация педагога, оторванного от потребностей ребенка, но от его успехов зависимого.

Принеси то, не знаю что

Человек может отвечать только за себя и за результаты своего труда. Учитель – своего, ученик – своего, администратор – своего, управление образования – своего и так далее. Компетенции каждого уровня должны быть четко сформулированы. Тогда с человека можно и спросить. Но этого нет. Пироги печет сапожник, сапоги тачает пирожник, рак пятится назад, а щука тянет в воду. На всех уровнях оценивают одно: процент качества, которое выдают ученики, – при полном пренебрежении к нуждам самих учеников и их учителей. Характерно, что когда я спросила руководителя отдела образования, почему бы не оценивать учителя по его индивидуальному плану развития, он рассмеялся: «Ну и что они там понапишут? Красиво писать теперь все мастера, а практика – штука жестокая».

Знаем мы эту практику: проявить пренебрежение к учителю, ограничиться в общении с ним методом закручивания гаек и передать ему этот метод как эстафету. Ничего не дать, а спросить по полной программе и ни на минуту не вообразить себя на его месте.