Один школьный день

День 15 октября, понедельник. Он не задался с самого утра. За окном проливной дождь, а обещали снег. Дорогу развезло, но не надевать же резиновые сапоги.

Допрыгав кое-как до школы, в вестибюле попадаю в тревожный охват классного руководителя пятого класса: мама ученика Ш. приходила к директору разбираться. Говорит, в субботу на последнем уроке «сына мучили, мучили и окончательно замучили». Да, последний урок был мой… Она удовлетворенно кивает: уже провела расследование. Сказала, что драка была после уроков, на школьном дворе, причем не с одноклассниками, «он сам к кому-то прицепился и получил в ухо». Ну ничего себе!

…Первый урок как раз у них. Я не напоминаю, а они сидят притихшие, руки сложили – никогда так не сидели. Следствие оперативно проведенной воспитательной работы. После урока этот Ш. крутится возле меня. «Ты мне что-то хочешь сказать?» – молчит, но и не уходит. Забегают девочки: «Ш., тебя учитель зовет!» Он нехотя отправляется к дверям, а девчонки мне, заговорщицки: «Вы скажите ему, чтобы он зубы чистил, от него пахнет». «Ничего подобного», – говорю. А они: «Пахнет, пахнет, его никто не любит». Вот хитрюги, знают, что он меня «подставил»!

И тут как раз меня к директору, где без предисловий: «Как вы могли такое допустить, мы дорожим каждым ребенком, теперь Ш. забирают в другую школу, понимаете ли вы…» Главное – выдержать тираду и не перебивать. В принципе она добрый человек. А вот поведение Ш. – загадка. Поздний ребенок в семье, мама учит с ним уроки, каждый день его провожает, помогает раздеваться и переобуваться; в его портфеле термос, контейнер с бутербродами, салфетки и даже полотенце, хотя в школе чисто, всех кормят. Ну неужели можно законтролировать ребенка до полного его одичания?

…К любимым восьмиклассникам! Конец перемены, открываю кабинет, впускаю, сама бегу в учительскую поменять журналы. Там собрание классных руководителей (я не классный). Иду на цыпочках, невольно ухватываю суть: на праздник «Мои года – мое богатство» от каждой семьи выставить бабушку и дедушку, костюмы, песни, хлеб-соль, народные ремесла. Областная акция, губернатор приедет проверять. «А с ним сама Надежда Бабкина», – слышу, убегая.

Перед дверью кабинета ученик Д., он безуспешно пытается проникнуть в класс: изнутри крепко держат. Стучу. «Она идет!» – дверь открывается, и под ноги летит дверная ручка. Ну что за невезение! На три минуты одних оставила! Кабинет чужой, в него я вхожу и выхожу под расписку в специальном «Журнале кабинета», где пункты: цветы, техника, парты и так далее. И хотя исправность замков в списке не значится, мне несдобровать. Дети туда же: «А звонка-то еще не было!» Я спрашиваю, как это случилось, кто именно держался за ручку. Они же, кажется, просто счастливы: «Тут все стояли… Мы не стукачи… Мы новый замок купим, он всего-то двести рублей стоит». Мальчишки достают из карманов и тянут мне замусоленные мятые десятки. Я не беру, а они уже готовы метнуться в магазин. Девчонки смотрят на них с восхищением.

На уроке всем не до «Капитанской дочки»: явление классного руководителя, явление завуча, слесаря. Слесарь, по счастью, не разговаривал, а просто вынул замок и унес. Дальнейшее – моя проблема.

…В одиннадцатый шла, веселя себя мыслью, что неплохо бы вообще отменить меня в школе на сегодня. Или сбежать? Раздала им сочинения, проверенные «на карандаш». Оценки в основном слабые, тоже поставлены карандашом, не окончательно. Можно обсудить ошибки и доработать. Так я делаю, чтобы у «новеньких» – ребят, пришедших к нам в этом году из закрывшихся школ, руки не опускались. «Темные места», фрагменты, где смысл неясен, обсуждаем индивидуально: «Как это понять? Что ты имел в виду?» – и сразу видно их желание сделать лучше. Правда, для меня эта двойная проверка – два воскресенья, но эффект того стоит.

В общем, замечательно все шло, пока я не подсела к новенькому ученику Б. У него 12 орфографических ошибок. Он смотрит зло, глаза на мокром месте. «Это не ошибки, и у меня к вам нет вопросов», – говорит резко. Я молчу. Он: «Мы всегда писали слово «идиллия» с одним “л”». Я беру с полки словарь, открываю. Он: «Это неправильный словарь, мы всегда писали с одной». Понятно, что второй словарь открывать бессмысленно. «Может быть, ты путаешь его со словом «элегия», что неудивительно?» – спрашиваю я для укрепления его самолюбия. Он выкрикивает: «Вы не можете мне ставить двойку!» – и пулей вылетает из класса.

В перерыве не поленилась, спустилась в канцелярию, попросила личное дело Б., чтобы посмотреть, как он учился в прежней школе. Да, у него по всем предметам хорошие и отличные оценки, по русскому пять. Какая-то дурацкая ситуация: и пятерка стоит, и допущенные ошибки – факт. Эх! Полтора месяца парень молчал, а тут прорвало.

…Так и не доведя ни одного происшествия до стадии завершения, уже не чуя грязи и дождя, вернулась домой. Из сумки достала тетради, тетради и еще тетради. За ними я уже света не вижу. Не обязана я каждый день их проверять, не буду.

Мою руки, лицо. Ем. Звонит коллега: «Я в шоке». Ее восьмиклассники, «настоящие вандалы», сегодня устроили публичное вырывание листов с двойками и единицами из своих тетрадей, потом швыряли эти тетради. Спрашиваю: «Ты что, всем поставила двойки и единицы? За что?» Она: «Собрала тетради на проверку, а там не только домашних работ нет, но даже классных!»

Ну да, конечно, если брать тетради раз в две недели, как положено, там именно так и будет. «Что мне делать?» – «Пережить этот день. И регулярно проверять все работы».

Все. Сев за стол, я начала с тетрадей старших. И вдруг:

«Ничего не скрою: моя жизнь – фиолетовая лошадь на красно-коричневой земле, моя жизнь бежит во мне и везде, моя жизнь не имеет границ и времени суток, моя жизнь учит меня быть живой и чуть глупой. В отличие от меня моя жизнь не закончится никогда. А пока я слежу за ней и верю ее словам. Что еще рассказать? У меня 10 пальцев и одна голова. Мои чувства рождаются раз навсегда. Я люблю писать и укутывать. Не люблю лгать и запутывать. Иногда я обижаюсь и выпускаю жало, а потом становлюсь гладкой бродячей собакой. Бываю всемогущей – и нет меня лучше, а бываю невидимой, прозрачной, незаконной. Выбирайте любую: гениальную или простую, ровную или крутую, небесную или земную…»

Я замираю от чистоты этого голоса. Иду к окну.

…Проливной дождь превращался в густой снегопад прямо на глазах.