СОЛОВЕЙЧИКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

Школа на стороне ребенка: опыт построения младшей образовательной ступени

Мастер-класс начался с обсуждения главного вопроса: что же такое школа на стороне ребенка?

Оказалось, что у разных участников существуют схожие представления о такой школе: «Это школа, где дети интересны взрослым, а взрослые детям… где учитель верит в ребенка… где педагог допускает возможность обратиться за помощью к ребенку… где взрослый не знает заранее, в чем состоит «сторона» конкретного ребенка, и, вступая в диалог с учеником, всякий раз пытается это понять».

Даже когда в зале завязывалась дискуссия, это был спор, который не опровергал, а скорее расширял мнение собеседника, высвечивая объем и многогранность предмета обсуждения. Такая дискуссия, например, возникла после высказывания Деборы Майер:

– Чтобы построить школу на стороне ребенка, надо создать среду, в которой детям не приходилось бы бояться, где они чувствовали бы себя в безопасности.

– А взрослые? – послышалась реплика из зала. – Разве взрослым не важно чувствовать себя в безопасности?

– Конечно, важно. Но если мы чувствуем себя в безопасности, это еще не значит, что и дети будут чувствовать себя в безопасности, – был ответ Деборы. – Мы должны сделать так, чтобы обязательно все дети понимали, что школа – это место, где они защищены, где они всегда находятся в безопасности.

– Мне кажется, речь идет об особой безопасности, – предположил Александр Лобок. – О безопасности, достаточной для того, чтобы и у взрослого, и у ребенка реализовалась бы потребность быть собой.

– Трех-четырехлетние дети хотят абсолютной безопасности, – заметила Дебора. – Они хотят, чтобы взрослые, которые находятся рядом, были достаточно сильны. Тогда у детей будет возможность совершать ошибки.

Одна из участниц мастер-класса рассказала историю о том, как ее собственный внук помог ей понять, что значит «быть на стороне ребенка». «Как-то мы с внуком разгадывали кроссворд. Слово он отгадает, слово – я. И в какой-то момент он почувствовал, что я уже знаю ответ: «Ты уже знаешь? Ну говори!» А я не спешила произносить слово: «Я же хочу, чтобы ты отгадал». – «Но мне же неинтересно!» Понимаете, им неинтересно, когда мы пытаемся с ними «изучать» то, что уже знаем. Быть на стороне ребенка – это значит разговаривать с ним о том, что тебе самому интересно и что ты сам хочешь понять. Вот тогда ребенок с азартом будет учиться вместе со взрослым».

Но это все общие ориентиры, так сказать, школа «в первом приближении». А как совершить переход от всех этих замечательных принципов к педагогической практике? Какие способы и приемы работы с детьми помогают, а какие мешают это сделать?

Чтобы исследовать этот вопрос, участники мастер-класса на некоторое время превратились в учеников, для которых провели занятия педагоги детского сада и начальных классов НПО «Школа самоопределения». Перед тем как «приступить к урокам», аудитории было предложено разделиться на пять групп.

В первую группу приглашались те, кому интересно участвовать в музыкальном занятии «Детский сад играет в сказку». Оказавшись в роли воспитанников детского сада, педагоги стали сочинять сказки: рисовали их, рассказывали о том, что нарисовано, обменивались идеями, выбирали самую красивую сказку. Воспитатель помогал записывать тексты (как это делают для настоящих воспитанников детского сада, которые еще не умеют писать). Один из «сказочных» текстов предполагалось затем разыграть, распределив роли отдельных «сказочных персонажей» между членами группы. В детском саду такие импровизированные спектакли происходят регулярно на занятиях по музыкальному движению: в один из дней разыгрывается сказка Юры, в следующий день – Пети…

В состав второй группы вошли педагоги, которых более всего привлек детско-взрослый игровой проект. Идея была следующая: второклассники вместе со взрослыми строят свой город, населяют его жителями и по собственному усмотрению организуют всю городскую жизнь. Причем проектирование города начинается с придумывания ландшафта местности, на которой он будет построен, и с обсуждения материалов, которые затем будут использованы в строительстве. В ход идет все что угодно: картонные коробки, бумага, пластмасса, пластилин, поролон... А после окончания строительства город начинает обживаться жителями (в последнем проекте Школы самоопределения это были киндер-человечки), для которых дети придумывали должности, места работы, интересы и увлечения. Постепенно жители вступают между собой в различные отношения: устраиваются на работу, открывают собственное дело, вступают в переписку с мэром... В общем, начинается обычная или необыкновенная (в зависимости от фантазии авторов) городская жизнь. В целом проект рассчитан на два месяца. Надо сказать, что это не только игра, но и учеба (на занятия по изо дети рисуют ландшафт местности, на уроках математики делают необходимые вычисления, позволяющие учесть соотношение площадей при «строительстве»). Иногда даже завязываются серьезные дискуссии философского плана. Скажем, стоит ли строить добрый город, в котором нет никакого зла?

В третьей группе «ученики» решали и сочиняли коммуникативные задачи по математике: нужно было не только придумать игру с карточками, которые они получили, но и объяснить условия другим, договориться о том, как будут вместе играть.

В четвертой группе работали со стихотворением Эдварда Лира «Путешествие в страну Джамблей»: учитель, Елена Тубельская, предложила гостям чтений подумать над смыслами любимого стихотворения Александра Наумовича (первого сентября она делала ту же работу со своими учениками). Стихотворение сложное, неоднозначное, над ним можно думать всю жизнь…

Пятая группа проводила занятие в коридоре, чтобы не мешать остальным: ее участники придумывали для себя и друг для друга чудесные двигательные упражнения, развивающие ловкость, координацию движений и… творческую фантазию.

Как всегда, возник вопрос: что делать, если хочется пойти сразу в несколько групп?

Ответ учителей школы Тубельского был очень простым:

– Сама ситуация, которую мы сейчас задаем, типична для нашей школы. В пятницу у детей начальной школы отменяются все уроки, кроме двух первых, и для них открываются 15–20 мастерских. Ребята выбирают те, которые для них самые интересные. А на следующей неделе выбирают что-то другое.

Каждая группа работала ровно тридцать минут, а затем демонстрировала для всех результаты своего труда. Это еще один обязательный прием: то, что сделано детьми, должно быть предъявлено другим. С каким удовольствием разыгрывали только что придуманную сказку российские и американские учителя, показывали то, чему научились «юные» жонглеры! А как им аплодировала доброжелательная публика… Математические игры, волшебный город, стихи, прочитанные вслух, – презентация закончена.

После ее окончания были показаны два фрагмента из фильмов: в одном дети из школы Тубельского рассказывали о себе, в другом – было заснято занятие в школе Деборы Майер. Оказалось, что во всем происходящем: и в занятиях, которые проводят учителя московской Школы самоопределения, и в уроке, который вел американский учитель в школе Деборы, есть что-то удивительно близкое, родственное. Даже перевод не требовался…

Потом началось обсуждение работы групп.

– Когда мы с руководителем нашей группы Еленой Тубельской вчитывались в стихотворения Эдварда Лира, я чувствовал, что Елене по-настоящему интересны эти стихи. Это был не интерес педагога, который хочет чего-то достичь, а человеческий интерес. Тут даже слово «интерес» не совсем подходит, так как педагог с изумлением, как бы заново открывал для себя текст Эдварда Лира. Все было по-честному. Ни на один миг у меня не возникло ощущение, что со мной играют в игру. И когда я смотрел фильм, я ни на мгновение не мог оторваться от экрана потому, что там тоже все было абсолютно честно.

– Но если все так замечательно, почему многие школы только декларируют, что они «на стороне ребенка», а на самом деле очень мало делают для того, чтобы осуществить все эти замечательные ценности и принципы?

И тут, на завершающей стадии мастер-класса, развернулся самый настоящий диспут, как будто скопившаяся внутри энергия вдруг выплеснулась на поверхность.

– Я думаю, что по этой системе учителю очень тяжело работать, – утверждал один из участников. – Потому что надо думать, надо анализировать, надо быть активным учителем. А главное: многие учителя не хотят так работать. Они говорят: нам платят мизер, что мы будем там придумывать? Проще прийти и выдать программу: хотите – берите, хотите – нет.

– Это не вина учителей, – не соглашался другой. – Дело в том, что сначала с учителями поработали так, чтобы отбить у них всякое влечение к творчеству. Потому что когда учитель творческий – его бьют по голове, а когда он стандартный – это всех устраивает. Для того чтобы отстоять свое право на творчество, требуется большое мужество, такое как у Деборы. Есть, правда, еще одна проблема. Не знаю, возможно, это особенность российского менталитета, но мы слишком быстро сдаемся, соглашаемся делать то, что нам диктуют сверху.

– Но что может сделать учитель, если его заставляют работать только со знаниями, умениями, навыками? – сомневался третий. – Ведь проверяются в основном ЗУНы.

– Сейчас во всем мире идет «атака» на детей, – вступила в дискуссию Дебора Майер. – Их все раньше и раньше отправляют в школу. В результате дети лишаются бесценного опыта игры. Что делать? Я думаю, что, во-первых, надо во всеуслышание заявлять, что игра – это хорошо. Мы должны говорить об этом как эксперты, в содружестве с родителями. И постепенно привлекать на нашу сторону ученых.

– То есть вы призываете заниматься политикой? – заметил один из педагогов, явно не удовлетворенный таким поворотом беседы. – А если я не хочу этого делать? Я хочу работать с детьми в своем классе в тех условиях, которые есть. Как я могу помочь детям в этой ситуации?

– Помочь можно, – прозвучал ответ из дальнего конца зала. – У меня был опыт преподавания, когда я решил: возьму детей и дам им свободу. Причем я взял сложных детей, у которых были проблемы с общением. Первый шаг, который я сделал: разрешил детям приходить на занятие вместе с родителями. Затем разрешил заниматься тем, чем им хотелось. Хочешь быть с мамой – будь с мамой, хочешь играть в машинки – играй в машинки. Мне не мешает это преподавать английский. Я говорил детям на английском языке: «Дотроньтесь, пожалуйста, до пола» – и все дотрагивались до пола. Говорил другую фразу, и дети делали что-то другое. Это так просто: разрешить детям быть самими собой. Это не разрушает класс, не разрушает занятие.

– На мой взгляд, тем, кто хочет работать с детьми и при этом всегда быть на их стороне, надо объединяться, – подвела итог заведующая детским садом Школы самоопределения Маргарита Федоровна Головина. – Но это трудно. Вот вчера говорили о школе «Аист». Это родительская школа. Она родилась из того, что родители не захотели, чтобы их дети учились в обычной школе. И тогда они стали создавать свою школу. Я там много раз была – это абсолютное счастье! Надо найди людей, вместе с которыми тебе самому интересно, и делать то, что интересно делать. Тогда вокруг вас обязательно соберутся те, кому будет интересно с вами. И не важно, есть у вас какие-то особенные идеи или нет.

В заключение Маргарита Федоровна предложила: «В начале каждого учебного года, 1 сентября, мы предлагаем родителям первоклассников сделать подарок своим малышам и выступить с концертом. Давайте и мы порадуем остальных коллег, тех, кто сегодня работал в других группах. Согласны? Чудесно! Значит, начинаем?»