Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №19/2007
Первая тетрадь
Политика образования

АКСИОМА ВСТРЕЧИ


Кожурина Людмила

Чем больше разных школ, тем ближе мы к детям

Репортажные заметки из Московского городского Дома учителя. 29–30 сентября 2007 года

...И вот распахнулись двери в звенящее праздником пространство Дома учителя, и мы вновь обнялись, засияли, заговорили. Сто раз поздоровались, с новыми людьми познакомились, еще осмотрелись, увидели знакомый портрет Симона Соловейчика на заднике сцены; на авансцене, вполоборота к нему – большая фотография Александра Тубельского. В этом году он ушел из жизни. Его памяти посвящены чтения.

Какую школу мы хотим построить?

На сцене струнный «Дольче-квартет» играет Вивальди, Баха, Моцарта, Боккерини. Музыка высокая, удел жизни вечной. Музыкальной гармонией и нравственным чувством доказывается существование истин и Истины. А для кого это пустые абстракции, те живут, прислушиваясь к командам.

Сейчас школу учат заново понимать, что такое успех: отчет по результатам. Но учителя видят: дети здоровее «школы успеха». Понимают: важно продержаться как можно дольше, сберегая в детях живое. Конечно, это непросто, особенно без внешней поддержки, без коллективных обсуждений, в которых укрепляет сама постановка вопросов о главном для тебя и появляется желание думать, переживать свой и чужой опыт.

В этом году для многих учителей вырваться в Москву на Соловейчиковские чтения было все равно что совершить великий подвиг: с новых позиций руководства участие в чтениях «Школа на стороне ребенка» не такая уж веская причина для командировки или отпуска за свой счет.

Поэтому мы, стремясь быть максимально подробными, посвящаем 2-ю и 3-ю тетради газеты хронике событий этих дней.

Два портрета

Открывая чтения, главный редактор нашего Издательского дома Артем Соловейчик сказал: «Многие педагоги уверены, что работают для детей, на детей, ради их будущего. Неясно только, почему так много детей, которые все еще чувствуют себя в школе несчастными? Как так получается: мы стараемся сделать их счастливыми, а выходит наоборот? Что происходит? Все наши предыдущие чтения были посвящены этому вопросу. Но в этом году ушел из жизни Александр Наумович Тубельский, педагог, который строил свою школу так, чтобы она была на стороне ребенка. Он, как и Симон Соловейчик, принадлежал к поколению, которое посеяло хаос в педагогике: наши выровненные школы стали разными. А с разными школами жить трудно. Настал момент, когда многие захотели, чтобы школы снова стали одинаковыми, появилось острое ощущение, что мы пошли в противоположную сторону. Но перечитаем слова Александра Наумовича, которые мы поместили под его портретом:

«Представьте себе: вы приходите в школу. У порога вас встречает охранник, вы ему предъявляете пропуск – кто не предъявляет, уходит домой. У входа стоит директор школы, смотрит: причесаны ли мальчики, нет ли у них чего-нибудь на голове, нет ли у девочек чего-нибудь в ушах, какие у них юбки, не виден ли пупок. И естественно, идет отбраковка: ты – назад, ты – вперед. Потом завуч проходит по коридорам, и все кричат: «Прячься, прячься, завуч идет!» Как было бы хорошо!

Я вам хочу сказать, мои дорогие: и я, и мои друзья, и коллеги-учителя не хотим такой школы, иначе давно бы ее уже сделали. Это нетрудно сделать: навести порядок, дисциплину – дело нехитрое, тем более что много педагогических книжек про это написано. Но мы читаем другие книжки. И вот что думаю: если вы такую школу не хотите и кричите «нет!» искренне, то каждый должен про себя подумать: пусть школа будет доброй, умной, прикольной от моего вклада, от моей фантазии, от моего дела. Я правильно говорю?»

Быть директором школы и оставаться защитником ребенка, – продолжил Артем Соловейчик, – дело непростое. Много давления извне, и кажется: сделаю, как просят, и обойдется. Еще есть давление изнутри школы. Ты строишь демократию, а дети требуют порядка. Они быстро устают от разговоров. Или все хотят одного, а кто-то один – другого. Александр Наумович шел к этому ребенку, давал ему слово. Потому что самоопределение не случается по команде, это долгий процесс в каждом из нас. Может быть, оно произойдет в пятнадцать лет, а может, в сорок, а может быть, это случится с кем-то здесь, на чтениях.

Понятно, что одни только добрые побуждения не помогают создать школу, которая стоит на стороне ребенка. Но не о политико-образовательных решениях я сейчас говорю. Дело в том, что многое, что нам кажется правильным, содержит неправильный посыл. Это стремление к универсализму. Когда мы думаем: «Как сделать лучше?», то начинаем искать ходы, которые помогут достичь результата с любым ребенком. Мы не думаем: «Что нужно этому ребенку для его развития?» И приходим к печальным результатам. Давайте различать: есть управленческий путь решения образовательных проблем, а есть педагогический. Первый – привычный, короткий, ясный, универсальный, но безразличный к отдельному ребенку. Второй – длинный, извилистый, не всегда понятный, трудный. Но всегда – педагогически успешный. Это моя вера».

И каждый спросил себя

В программе первого дня чтений значились выступления американских педагогов. Каждый был представлен: Дебора Майер, которая не только знает, как построить школу на стороне детей, но и построила ее, в ней работает; Джерри Минц, создавший Ассоциацию альтернативных образовательных центров; Брет Шлезингер, основатель движения «Город как школа». Они решают ту же проблему, которая волнует и нас: что делать, когда дети отказываются от школы, а школа отказывается от детей? Нет прямого ответа на этот вопрос. А вот ответное действие – создание «других» школ, отвечающих потребностям таких детей, – в опыте наших гостей есть. Но чтобы создать школьный мир, в котором не желающие учиться дети потянулись бы к образованию, надо свято верить в то, что все дети изначально хотят учиться. Это мы делаем что-то не так, если тяга ребенка к учению исчезает или переходит в ненависть. «Много одинаковых школ – мы заблудились, – говорил Брет Шлезингер, – много разных школ – значит, мы ближе к детям».

Это было важно: договориться об исходных позициях «на берегу», перед началом лекций. Распутываем ли мы узел детских проблем кропотливо, осторожно или силой стягиваем его все туже и туже? Доверяемся ли детям и себе, когда их учим, или наш бог – программа? Готовы ли договариваться, идти на уступки или можем только требовать? Эти вопросы со всей неизбежностью встали перед каждым слушателем во время презентации лекций, и кто-то, ответив внутри себя, остался, пошел искать место поближе, а кто-то поспешил уйти.

Шалва Амонашвили взял слово: «Сегодня здесь собрались люди, устремленные совершить чудо в образовании. Такими были Симон Соловейчик, Владимир Матвеев, Александр Тубельский. Я вижу в зале Софью Лысенкову, нахожу глазами последователей Шаталова, Щетинина, очень много людей из школы Тубельского, а сколько новых молодых лиц! Всем вам хочу сказать: приказами и распоряжениями в образовании ничего не сделать. Не начальство обновляет образование, а наше сердце».

Образы демократической педагогики

А потом начались лекции. Как защитить детей в школе? Как сделать школу детоцентричной? Об этом говорила Дебора Майер, профессор педагогического факультета Нью-Йоркского университета, директор школы Mission Hill в Бостоне, автор книг «Спасут ли стандарты образование?», «Школа, которой мы доверяем. Образование в эпоху тестов и стандартизации», «Оставленные дети». Ее книги еще не переведены на русский, но и по темпераментной устной речи позиция автора понятна: в любых условиях в школе можно сделать для ребенка очень много, если педагог видит потребности ребенка, слышит его призыв, борется за него. Вслушиваясь в ее интонации, ловя жесты, аплодируя юмору, нельзя было усомниться: Дебора – человек из детного мира. Она с готовностью принимает участие в любых детских играх, ведет в школе самые разнообразные занятия, владеет многими ремеслами. И когда в перерыве слушатели делились впечатлениями, оказалось, что больше всего запало в душу ее суждение о том, что учитель, занимающий позицию эксперта или методиста, перестает быть учителем: он уже не внутри детства. Это отчасти объясняет парадоксальный факт: принимающиеся политико-образовательные решения, как правило, ошибочны в отношении ребенка.

О том, как помочь детям, от которых отказалась школа, рассказал Джерри Минц, один из основателей Международной конференции демократического образования, директор школы.

Та простота и легкость разговора, которую он задал с первых минут, была непривычна для многих слушателей. Сидящий рядом со мной студент педагогического колледжа через полчаса спросил: «Стоило ли ему пересекать океан, чтобы рассказывать эти довольно обычные истории о детях и о себе? Что мы вынесем отсюда?»

Да, мы не привыкли слушать человека, когда он рассказывает о том, что его волнует в данный момент. Нам бы выводы, суждения, ссылки на авторитеты. Но почему бы не принять другую манеру интеллектуального поведения? Почему бы не напрячь собственную «судительную силу»? Мой, например, внутренний вопрос к Джерри Минцу был связан со знанием того, что альтернативные школы в России, особенно семейные, развиваются крайне медленно, но многие педагоги, работающие в государственных школах, разделяют ценности демократического образования. Много ли может сделать учитель в одиночку? В перерыве я задала свой вопрос и услышала: «Учитель – это так много! Главное – небезразличие к ученику, ведь только любовь и внимание к нему помогают учителю противостоять системе. Второе – восприятие его как личности. Знаете, как только это происходит, тенденция педагога недооценивать себя обязательно идет на снижение. Это повсеместно так. И еще: очень-очень много, если учитель в рамках своего класса создает ситуации, в которых ребенок чувствует, что он принимает решения. Такие ситуации задают тон на всю жизнь, потому что помогают человеку понять свою индивидуальность. Только и надо: признавайте личность и не отнимайте ее прав!»

Брет Шлезингер, основатель движения «Город как школа», известен педагогам всего мира. Из опыта движения «Город как школа» выросло мощное движение «Продуктивное образование», на сегодня это самая динамичная и активно развивающаяся инновация в образовании. Он рассуждал о том, каким должно быть образование для подростков, которые нигде не хотят учиться. Слушая его рассказы о том, как через рабочую практику, профессиональную пробу молодой человек приходит к пониманию необходимости образования, причем востребует именно то, к чему он как бы изначально предназначен, вспоминаешь наши лучшие образцы профориентационной работы. Когда город не боится подростков, предприятия открывают для них рабочие места, а школа, отдел образования не жалеют сил курировать эти сложные процессы. Но таких примеров мало. Не потому ли, что мы привыкли действовать в магистральном ключе, идти от общих приказов, надеясь только на «хороших руководителей», которые «вдруг появятся» и все правильно устроят?

Нюансы восприятия

И не потому ли посреди лекции люди вдруг вставали и уходили, выходили и снова возвращались? Я окликнула одного: «Вы не хотите остаться?» – «Мне чем дальше, тем грустнее становится. Я выдержать не могу: пятнадцать минут соглашаюсь с выступающим, пятнадцать минут злюсь на него. Где мы и где они? Ну попробуй затей в нашем городе – я из Самарской области – что-нибудь подобное! Заклюют. И что должно произойти, чтобы наше общество вышло из этого анабиоза, я не знаю. Внутренне я согласен со всем, что здесь говорится, но что это значит на практике? Я не понимаю, как можно учиться и работать иначе, чем по русской пословице “Сделал дело – гуляй смело”».

Эту драматическую коллизию переживали многие педагоги-практики. Правда, не каждый в избытке чувств спешил покинуть зал. «Мы были на всех Соловейчиковских чтениях, и сегодня нам здесь особенно нравится, – говорили учителя из Иванова, – потому что мы с конца восьмидесятых слушали и Соловейчика, и Газмана, осваивали вместе с ними педагогику сотрудничества, участвовали в движении учителей-новаторов, знаем и Джерри Минца, и Брета Шлезингера, так что все, что говорится здесь сегодня, нам понятно и близко. А сбегают те, для кого работа на ребенка – это все еще фантастика».

Пожалуй, еще ни одно наше мероприятие не давало такого разброса мнений и впечатлений. Теоретики и практики, руководители образования и студенты, просто родители и каким-то образом затесавшиеся сюда менеджеры турфирм – все были неравнодушны. И даже представительница родительской ассоциации из Тамбова, вцепившись в рукав, уверяла меня, что биологически доказан тот факт, что каждому ребенку показан только один определенный тип учителя, что, мол, задача педагогики – научиться подбирать учителя для ребенка...

О чем-то о своем

А потом было то, что всех сплотило: и «круглый стол» про школьную демократию с участием Джерри Минца, Брета Шлезингера и Деборы Майер, который чуть было не завершился немой сценой, как в «Ревизоре», когда на секунду показалось, что мы и впрямь в чужих костюмах, в чужих ролях; и документальный фильм «Александр Наумович и его дети» Тофика Шахвердиева. В нем тоже каждый увидел что-то свое, но любое отдельное «что-то» было, несомненно, родственным всем другим.

Его школа!

Второй день чтений открыли интерактивные мастер-классы НПО «Школа самоопределения». Педагоги школы представили три проекта построения «школы на стороне ребенка»: для младшей ступени, для средней и для старшей.

Если американские коллеги были распределены по группам заранее, то нашим педагогам выбор сделать было непросто, важно все. На этот раз «урвать» отдельные идеи тут и там было невозможно: везде разворачивался процесс постижения – не одинаковый, но стабильно стройный, грамотно организованный. Учителя, искушенные в разного рода презентациях, жадно ловили происходящее. Объемы. Контексты. Точность понимания. Взаимность. Все, что делает нас свободными и сильными, но чего нам так не хватает у себя в школе.

Судя по разговорам в перерыве, одной завистью к педагогам школы Тубельского дело не ограничилось: «Кое-что и я делаю так же, просто никто мне не говорит, что это правильно, наоборот, ругают. Ну, теперь я знаю, что ответить»… «Приеду в школу, сделаю доклад про самоопределение в старшей школе, по крайней мере теперь я готова обсуждать с учителями эту тему»… «Вот уж точно, не думаем мы никогда про средних подростков, все внимание к малышам и к выпускникам. А тут такие бездны перед нами раскрылись!»

Понятно, что энтузиазма у педагогов в этот день прибавилось, особенно после воодушевляющего «круглого стола» по итогам мастер-классов. И все же на одном вдохновении нам не удержаться. Еще необходима педагогическая аккуратность. Осмотрительность. Понимание цены вопроса.

Нам показали любимый мультфильм Александра Наумовича, «Адажио» Гарри Бардина. Аллегория про то, как неудобно, нелегко и ответственно быть белой птицей в стае серых. И как это – с позиций здравого смысла – непобедительно. Но и безбрежно, безмерно.

Памяти Александра Наумовича Тубельского посвящена была заключительная часть XI Соловейчиковских чтений. Друзья, коллеги, журналисты вспоминали замечательного педагога. И один лейтмотив звучал в разных выступлениях: загадка Тубельского так и осталась неразгаданной. Были рядом с ним, смотрели, видели, говорили. На летних школах, семинарах, в издательствах, командировках, на экспертизах, совещаниях. И что-то понимали, а что-то нет.

На экране фильм о Тубельском, мы снова видим, слышим его: «Почувствовать материал важнее, чем знать… Школа может дать детям больше, чем телевидение и интернет… Важно, чтобы ученик, уйдя из школы, мог сказать: «Я был в этой школе, я жил в этой школе, здесь меня считали человеком»… Самая большая ценность школы – условия, помогающие человеку почувствовать себя и развивать себя» – да, да, это так, это же просто. Но пойди попробуй! Осуществи!

Говорит Джерри Минц: «В нем настроенность на ребенка была укоренена, он всегда шел до конца в отстаивании прав ребенка. Когда десять лет назад он был в Принстоне, в Центре образовательного тестирования США, он увидел будущее российского образования, и оно его испугало. Видимо, тогда он решил биться против тестирования, вступить в это величайшее сражение».

Артем Соловейчик: «В феврале Александр Наумович был у нас в редакции на «круглом столе», посвященном новым стандартам образования. Он сел отдельно, его позицию знали: «Стандарты – это зря». И все улыбались этому чудаку. А он всегда говорил: «Стандарт в образовании может быть только максимальным. Но максимальный не может быть законным». Очевидная мысль: школа не должна замахиваться на стандарты, не надо ей внушать мысль об их значимости, иначе образование человека будет происходить в логике «мотания срока». Но тогда его не услышали.

Не услышали... Не поняли... Так думаем мы об ушедшем близком человеке. Близком для очень-очень многих людей, в том числе для тех, кого он не знал, просто прошел рядом и обогрел мыслью, шуткой, словом, взглядом. Непостижимая загадка! «Вы знаете, лет восемь назад он к нам с группой экспертов приезжал, сидел у меня на уроке, а потом… руку поцеловал. При всех. Я тогда чуть сознание не потеряла: так не бывает».

Поют на сцене дети, ребята из научно-педагогического объединения «Измайловская слобода», работающего при школе НПО «Школа самоопределения». Как необычно: каждый юный исполнитель проживает слова и музыку по-своему, сам с собой находится. И это в ансамбле? Держась на одном внутреннем слиянии, без всякого автоматизма?

Но не пора ли перестать удивляться? Ведь и это – его Школа…

Рейтинг@Mail.ru