КРУГ ВОПРОСОВ

Дети-инвалиды нуждаются в интеграции

В конце июня в Российском государственном социальном университете в рамках «круглого стола» состоялся серьезный разговор о социально ответственном отношении к инвалидам. В нем участвовали представители научного сообщества, руководители учреждений и представители общественных и некоммерческих организаций, работающих с молодыми инвалидами.

Шло обсуждение теоретико-методологических вопросов интеграции инвалидов в общество; специалисты-практики проводили мастер-классы: об интеграционных реабилитационных технологиях здесь не только рассказывали, но и предоставляли слово молодым людям, которые благодаря им нашли свое место в жизни. Однако в наш репортаж вошли только материалы, связанные с образованием детей-инвалидов.

Барьерная среда: кто виноват?

Илья Слободчиков, доктор психологических наук, посвятил свое выступление проблеме социально-психологического отчуждения молодых инвалидов в современном российском обществе, рассказал о ловушке, в которую попадает сознание человека с ограниченными возможностями: «Количество стереотипов, связанных с термином «инвалид», огромно. Именно эти стереотипы и закладывают фундамент отчуждения. «Он не такой, как все члены общества» – из такого восприятия формируется барьер: такое восприятие себя человек получает извне и переносит в поле индивидуального видения, начинает воспринимать себя как неполноценного субъекта. Естественно, теперь он отказывается брать на себя исполнение многих обязанностей. Но логика социального развития такова, что только вслед за исполнением обязанностей, взятых добровольно или по распределению, к человеку приходит обладание правами».

И поскольку отчуждение растет сразу с двух сторон – со стороны социума и со стороны индивида, то и снимать его нужно усилиями той и другой стороны.

Когда естественный отбор не естествен

Отношение к инвалидам порой сопоставимо с расовыми предрассудками: им приписывается и психическая, и моральная, и любая другая ущербность. Когда же инвалиды демонстрируют профессионализм, ум, компетентность, люди недоумевают. Но почему бы, например, слышащим детям не изучить язык жестов, которым пользуются глухие, находящиеся рядом? Об этой линии интеграции говорила Валентина Камнева, заведующая лабораторией жестового языка РГСУ. Заодно – хоть чуть-чуть войти в положение неслышащих?

Виктор Зарецкий и его коллеги по Лаборатории психолого-педагогических проблем непрерывного образования детей и молодежи с особенностями развития и инвалидностью МГППУ обратили внимание на две крайности в отношении педагогов к инвалидам: первая – «никаких поблажек», а другая – «тепличные условия». Вопрос – как обеспечить обучающемуся инвалиду золотую середину, чтобы создание условий не превращалось в гиперопеку, а требование самостоятельности не приводило к внутренней драме. С одной стороны, важно обратить внимание на становление субъектного начала в человеке. Ведь если инвалид сам ощущает себя обычным человеком, то к его походке, мимике, особенностям речи окружающие быстро привыкают. С другой – откуда этому субъектному началу взяться, если в обществе фактически отсутствует культура взаимодействия с людьми, имеющими те или иные ограниченные возможности по здоровью. Педагог не знает, как себя вести, боится обидеть, испытывает большое напряжение. А дальше – неизбежное осознанное или неосознанное избегание контактов с учеником-инвалидом. Прежде всего нам нужна грамотная корректировка методов образования детей-инвалидов на основе сотрудничества, а до этого ни у кого пока руки не доходят. Одно безусловно: прошло время, когда важно было «вовлекать» инвалидов в заранее созданные для них программы и условия. Сегодня ключевой принцип – поддержка развития самостоятельности и саморазвития ребенка с ограниченными возможностями.

Интеграция имеет дело с человеком, а не с инвалидностью

Благие намерения государства уравнять шансы людей с ограниченными возможностями с остальными членами общества терпят крах. Почему?

Леонид Тарасов, кандидат педагогических наук, говорил о специфических подходах к образованию инвалидов: «Я вижу большую опасность, когда интеграцию инвалидов в общество сводят только к одинаковому образованию и трудоустройству. Условием подлинной интеграции является предоставление возможностей для самообразования инвалидов, общественно полезной, добровольческой и творческой деятельности. К сожалению, люди, работающие с инвалидами, привыкли дифференцировать их по заболеванию. До сих пор любые попытки единого подхода ко всем без исключения людям – вне зависимости от их физических и интеллектуальных ограничений – вызывают бурю негодования. А ведь надо только суметь перейти с физического уровня на уровень внутреннего мира личности, чтобы понять: духовные «руки-ноги» – потребность в общении, деятельности, познании, творчестве – у всех одинаковые. А значит, создавая молодым инвалидам условия для реализации их активности, мы делаем возможной их полноценную внутреннюю жизнь. Ни льгот, ни пенсий внешкольная работа с инвалидами не требует – только заинтересованного участия государства в проектах, направленных на развитие личной активности инвалидов: существует проблема нехватки помещений и оплаты труда квалифицированных специалистов».

В качестве примера была представлена работа Центра социокультурной анимации «Одухотворение», где Леонид Тарасов ведет танцкласс.

Занятость – неисчерпаемый источник саморазвития

Приятно было узнать, что подходы ученых-практиков к интеграции инвалидов опираются на серьезные исследования и зарубежный опыт.

Екатерина Зотова, педагог коррекционной школы для инвалидов с ДЦП №17, кандидат филологических наук, говорила о принципе занятости как основе современной социальной интеграции молодых инвалидов: «Нельзя скрывать от ребят, что получить работу сможет лишь тот, кто заинтересует работодателя своими ценными качествами, и что трудоустройство – не единственный путь самореализации, а только одна из форм востребованности человека. Занятость – более широкое понятие: общественная деятельность, семья, хобби. Чтобы снискать уважение близких и знакомых, вовсе не обязательно быть квалифицированным специалистом – достаточно проявить себя в любом общественно значимом деле, будь то коллекционирование или прикладное ремесло. А бывает и так, что увлечение начинает приносить доход.

Кажется, внедрение принципа занятости выглядит простым и естественным, однако первые же попытки убедили нас в обратном. Внутреннее стремление сделать что-нибудь полезное, чему-то научиться, о ком-то позаботиться есть далеко не у всех. Потому что с ранних лет наших детей ориентируют не на радость труда, а на выгоду или поощрение извне – иначе любая деятельность вызывает уныние. Дети не умеют связать ее с личными интересами, да и сами эти интересы, как оказывается, не сформированы. И это главная сложность: у большинства детей-инвалидов потребность в самосовершенствовании не воспитана».

«Из инвалидной резервации – да в интеграцию»

Жаль, что на уровне принятия практических решений подобные «тонкости» не берутся в расчет образовательными чиновниками. Мы хорошо знаем (и неоднократно писали об этом), как происходит интеграция на местах: механическое смешение здоровых и больных, пренебрежение индивидуальными возможностями и потребностями, безразличие к медико-педагогическим показаниям.

Об этом с горечью говорил известный слепоглухой профессор, академик Александр Суворов: «Кто-то вдруг объявляет лучшей формой образования детей-инвалидов интеграционную, и начинается внедрение инвалидов в массовую школу. Чиновники аплодируют. Очень хорошо! Система специального коррекционного образования больше не нужна, школы-интернаты для детей-инвалидов можно закрыть, стало быть, здания школ-интернатов использовать как помещения для доходных заведений.

Знаете ли вы, что в течение только 2004/05 учебного года в России закрыто под шумок дискуссии про преимущества интеграционного образования 137 коррекционных школ-интернатов? Это только полностью закрытые школы. Не учтены те, которые находятся в процессе закрытия.

Дети выброшены – кто в надомное образование, кто в коррекционные классы обычных, «массовых» школ. А кто и вовсе остался без возможности учиться. Процесс продолжает набирать обороты. Данных за последний учебный год не знаю, но они наверняка будут не менее удручающими.

А ведь коррекционные школы – это научно-методические центры работы с детьми-инвалидами. Без опоры на эти центры, без консультаций с их специалистами нельзя грамотно интегрировать ребенка-инвалида в обычную школу, организовать его надомное или домашнее образование.

Я предлагаю свернуть дискуссию о том, какая из форм образования лучше или хуже по сравнению с остальными формами. Все хороши, все достойны защиты, потому что обеспечивают международное конституционное право на образование.

Надо исходить из того, кому какая форма образования подходит. И не вообще, а именно сейчас, на данном этапе развития. То, что подходит сейчас, может стать неподходящим в ближайшем будущем, и придется подбирать другую, более подходящую форму образования. Тогда мы скажем: образование доступно всем. Интеграция же детей-инвалидов в массовую школу сужает доступность образования.

На деле это дискриминация, дискриминация и тысячу раз дискриминация в бесчисленных проявлениях. Когда сводятся к сверхминимуму социальные выплаты, затрудняется и без того проблематичное трудоустройство инвалидов, а главное – уничтожается та база коррекционного образования, которая была создана. Теперь вводятся коррекционные классы вместо спецшкол – но зачем они, если создаются специально для инвалидов? Какая же это интеграция?

Подлинная интеграция инвалидов в общество предполагает всемерную, в том числе и государственную, поддержку более слабых, уязвимых членов общества. Вместо этого – выплывай как умеешь, а не умеешь – и черт с тобой».

...Было заметно: мероприятие сплотило участников. И появилась уверенность, что дело можно сдвинуть с мертвой точки. Для этого, по общему решению, такие «круглые столы» должны стать регулярными. Следующий назначен уже на сентябрь. Все, кого волнует эта тема, могут обращаться к организатору мероприятия Леониду Викторовичу Тарасову: leotar@rambler.ru