КОГДА ВНИМАНИЕ - ЦЕЛИТЕЛЬНО

...Они называют медсестер мамами

ВИЧ – это всегда беда. Не важно, кого он коснулся и в какой группе риска человек находится. Но есть люди, к которым нельзя прикрепить ярлык «группа риска» или обвинить в недостаточной осторожности. Это дети с ВИЧ-инфекцией, чьи родители были носителями вируса. От этих детей отказываются детдома, их годами держат в изоляторах и лишают возможности нормального человеческого общения.

До сих пор первый совет, который часто дают гинекологи будущим мамам с ВИЧ, – сделать аборт. Многие врачи считают, что у этих детей нет будущего. Если мать употребляет наркотики или занимается проституцией, до ребенка ли ей? А ребенок, родившись от больной матери, обязательно унаследует ВИЧ…

Хотя это совершенно не так, уверен Евгений Воронин, главный врач Научно-практического центра по оказанию помощи ВИЧ-инфицированным беременным и детям с ВИЧ-инфекцией.

– При современных методах лечения, – говорит Воронин, – 92% детей от ВИЧ-инфицированных родителей рождаются здоровыми. То есть почти все.

Воронин знает, о чем говорит. Именно в его больнице в 1987 году появились первые дети с таким диагнозом в СССР. Это был первый в Советском Союзе случай массового заражения детей ВИЧ. Ошибка медиков в Астрахани, Элисте, Волгограде. 270 детей. Тогда главврач Евгений Воронин предложил открыть отделение на базе его республиканской инфекционной больницы.

Теперь она – центр по лечению детей с синдромом ВИЧ/СПИДа федерального значения.

Громкое название совсем не подходит к тихой больнице на окраине Петербурга. 127 лет назад ее выстроило земство для лечения рабочих. За шумной лентой Шлиссельбургского шоссе, на зеленом холме – три трехэтажных здания, котельная, уютный дворик. Вид с холма на разлившуюся здесь озером Неву. По реке плывут яхты с белыми парусами и баржи с песком. Солнце и тишина.

...Тогда, в конце 80-х, о СПИДе почти ничего не знали.

– Не было лекарств, не было методик, – вздыхает главврач Воронин. – Сейчас из тех двухсот семидесяти осталось сто сорок ребят. Им уже по шестнадцать-семнадцать лет. Но они живы.

Вторая волна детей, больных ВИЧ, началась в 97-м году с Калининградской области, когда вирус попал в среду наркоманов. Проблема превратилась из медицинской в социальную. Дети от ВИЧ-инфицированных матерей стали появляться везде. А лекарства и грамотные медики были в основном только в Москве и Петербурге.

Эти дети стали заложниками нашей неповоротливой медицинской системы. До сих пор в России для определения – болен ли младенец ВИЧ – используют тест на антитела 92-го года. Он дешевый и простой. Но чтобы определить точно, болен ребенок или нет, нужно ждать. Полтора года.

– Эти дети полтора года лежали сначала в роддомах, потом в инфекционных отделениях больниц, – рассказывает Воронин. – Где к ребенку подойти боятся. А если подходят, то только в защитных перчатках. А он, может быть, абсолютно здоров.

Психологи утверждают: главное развитие ребенка происходит в первые три года. В этот момент закладываются основы личности. Если в это время рядом с младенцем никого нет, то к двум годам здоровый ребенок становится инвалидом. Упущенное время практически нельзя нагнать.

До недавнего времени в большинстве своем абсолютно здоровые дети подвергались такому остракизму в государственных масштабах. Считалось нормой, что ребенок находится в стационаре по году.

– Слава богу, сейчас у Минздрава другая позиция, – радуется Воронин. – Детям в больнице не место. Родился, здоров, клиники и патологий нет – сразу же в дом ребенка.

Даже с ВИЧ детей отправляют в обычный детдом. Мнение специалистов однозначно: получить вирус ВИЧ бытовым путем практически невозможно. Дети с ВИЧ-диагнозом могут учиться рядом, носиться как угорелые по коридорам, и никому вреда от их соседства не будет. Если, конечно, никто не узнает об их болезни.

– Это врачебная тайна, родители и ребенок имеют право не сообщать никому свой диагноз, – говорит Воронин. – И такую позицию занимает не только наш Минздрав, но и большинство стран мира.

В России такая катастрофа случается, если кто-то из случайных людей узнает о диагнозе ребенка или родителей. Жизнь, особенно в маленьких городках, становится невыносимой. К тому же профессионалы там часто так же невежественны, как и обыватели.

– Едешь с инспекцией по региону, – рассказывает Воронин, – все рапортуют: дети с ВИЧ живут в обычных детдомах, на общих основаниях. Приезжаешь – у всех кроватки с одной стороны, у него одного – с другой, и воспитатель с ним только в перчатках контактирует. Где-то ребенок только числится в детдоме, а полгода проводит в изоляторе больницы – туда его даже с насморком оправляют.

У людей нет достоверной информации о ВИЧ, – поясняет Воронин. – Если ребенка лечить правильно с самого рождения, то на одном наборе лекарств он может прожить шесть-семь лет, пока не наступит привыкание. А новые лекарства появляются ежегодно. Если грамотно лечить, ребенок получает шанс прожить долгую жизнь нормального человека, завести семью и детей.

– Даже если оба родителя – носители вируса, у них не только все шансы родить здорового ребенка, но и вырастить его. – говорит Воронин. – Все идет к тому, что ВИЧ/СПИД из разряда смертельных болезней перейдет в хронические. Как диабет. С утра человек будет пить одну таблетку, и это все, что будет напоминать о болезни.

К сожалению, даже в центре Воронина нет пока таких таблеток. Хотя он лечит по новейшим западным методикам, детям все равно приходится принимать целую гору лекарств строго по часам. И не дай бог ошибиться – вся работа насмарку.

– К нам поступают запущенные дети, – сокрушается Воронин. – Начинаешь выяснять – а он принимал таблетки раз в полгода. Бывает, что мы теряем детей. Поэтому, если ребенок попал к нам с самого начала, мы стараемся его никуда не отдавать.

Такая практика привела к тому, что теперь больница Воронина больше похожа на специальный детский сад–школу санаторного типа. В центре два отделения. В одном постоянно живут тринадцать, в другом – двадцать семь детей от года до девяти лет. Все дети – отказники, матери отказались о них при рождении. У всех не просто вирус в крови, а клинические проявления ВИЧ. Все они – жизнерадостные малыши, которые не знают, что такое СПИД и называют медсестер мамами. Мама Наташа, мама Оля. Папу им заменяет водитель дядя Коля, который возит их на экскурсии. Поэтому всех мужчин они называют Колями.

Зато что такое ВИЧ, прекрасно знают взрослые.

– Верите, не могу найти воспитателя на 13 тысяч зарплаты, – смеется Воронин. – Не идут, боятся. Зато те, кого нашел, просто замечательные. Педиатры, воспитатели, логопеды, дефектологи, психологи.

Двор за окном наполняется вдруг детскими голосами. Слышно, как об асфальт бьется мяч, и звонкое эхо мечется между каменными стенами. Младшее отделение вывели на прогулку.

Школьники уже поехали в школу. Воронин сумел договориться с роно и одной из петербургских школ. О том, что это за дети, знают только директор и руководитель городского отдела образования.

– Родителям лучше не знать, – говорит Воронин. – Закон это позволяет. Я думаю, что такие дети в школах учатся. Просто никто об этом не знает. Не общество от детей, а детей от общества охранять надо. Я против всяких спецдомов, специнтернатов – это путь в никуда.