«Большинство людей у нас остаются на уровне сознания подростка»

В рамках осмысления российской исторической специфики существуют две теории. Одна – генетическая. Ее сторонники убеждены, что из поколения в поколение передаются определенные черты российской жизни, которые можно называть особенностями русской культуры, менталитета, психологии. Считается, что это некий генетический код, его трудно преодолеть. Когда мы наблюдаем, как гаснут либеральные начинания в России, это можно в значительной степени объяснять работой генетического кода. В российском сознании существуют такие барьеры, которые препятствуют восприятию либеральных ценностей.

Другая теория называется «теорией догоняющего развития». Ее представители считают, что мы идем тем же самым путем, что и Запад, просто отстали лет на пятьдесят. И страшно разочаровываются, когда в очередной раз не получается реализовать либеральную модель.

Осмысление россиянами исторической жестокости в положительном ключе – одна из черт культурного генетического кода. Потому что жизнь в России всегда была жестока. Волнами, конечно. Есть мифология о русском человеке, где он добросердечен, всегда готов прийти на помощь. Но жизнь показывает, что люди не так уж часто помогают и поддерживают друг друга. И это как раз, на мой взгляд, генетическая черта. И именно поэтому люди легко мирятся с жестокими правителями.

Тем более что жестокость правителя в народном сознание чаще всего объясняется борьбой за справедливость. Например, Иван Грозный именно поэтому вынужден был так жестоко наказывать бояр. Так же и народные герои: несмотря на то что и Пугачев, и Разин были образцами жестокости, тем не менее они вошли в историю как герои с положительным знаком.

В русском сознании жестокий правитель всегда наделяется благородной идеей, которую якобы преследовал и ради которой совершал свои злодеяния. Именно в этом качестве он становится частью оправдывающего мифа. Он совершает деяния, которые с точки зрения национальных ценностей являются преимущественными: или борьба с богатыми, или с властными боярами, главное – во имя простого человека. Кстати, ценности борьбы с богатыми присущи не только русскому народу. Такой мотив есть и в других культурах (например, легенда о Робин Гуде). Но для русского человека это присуще в большей степени. Это видно и в последних опросах, например, касательно отношения к олигархам. В них постоянно встречается мотив неприязни, ненависти к богатым и оправдание любой борьбы с ними (в частности, в деле ЮКОСа).

Примечательно, что у нас люди, с одной стороны, совершенно не верят в судебную систему, не считают ее справедливой, не считают качественной работу следствия и прокуратуры, а с другой – убеждены, что с Ходорковским поступили правильно, потому что он богатый, а значит – вор. Деятельность жестоких правителей чаще всего оказывается в сознании россиян результативнее, чем либеральных. Например, Петр Первый, один из тоталитарных правителей, несмотря на достаточно варварский способ ведения реформ, оценивается в основном положительно.

Чем же объясняется положительная оценка и оправдание жестокости власти? Почему в русском национальном сознании понятие «справедливость» почти тождественно понятию «жестокость»? Почему мы сами так часто жестокосердны в своих повседневных проявлениях? Все это можно объяснить «подростковостью русского национального характера». Большинство людей у нас не дозревают до взрослого состояния, оставаясь на уровне сознания подростка. А подростки жестоки. Их психология не наделена свойством эмпатии, способностью видеть себя на месте другого. Будучи таковыми «подростками», россияне имеют шанс дозреть до взрослого состояния. В истории других культур это совершалось. Например, европейская цивилизация достигла взрослости в результате очень трагических событий: крестовые походы, инквизиция, войны, чума, революции. Россия тоже пережила колоссальные трагические периоды. С Великой Отечественной войны люди вернулись повзрослевшими. Но, с одной стороны, продолжившиеся сталинские репрессии, с другой – эйфория от победы вернули большинство российских людей в подростковое состояние, которое как раз и характеризуется ощущением принадлежности к самой сильной, лучшей группе, как это свойственно подросткам. За счет этого российский менталитет не развился.