Дневник Анны

Люди часто умиляются, глядя на чужого крошечного ребенка. Но как поверхностен этот взгляд, как легка такая любовь. Стоит малышу появиться в доме, как окажется, что тихий в чужой колясочке младенец вообще-то обычно кричит полночи, швыряется игрушками, температурит, кусается и всюду сует свой нос. И очень быстро станет понятно, что любовь к ребенку – это что-то совсем другое, чем мимолетное умиление, серьезная гипотеза или эффективная методика обучения. А если все-таки найти время и силы, чтобы описывать новую жизнь хотя бы парой строк каждый день, можно заметить, что изменяются не только уклад жизни семьи, масса тела и интересы ребенка. Изменяются и родители, довольно сильно. Уже прошел год с того дня, как начат дневник Анны. Конечно, хотелось бы многое забыть, зачеркнуть, исправить. Но только все это вместе и есть наша жизнь.

Продолжение. Начало в № 10 за 2006 год

3 мая

Может быть, это старомодно…

Нам показалось значительным и прекрасным – посадить возле крылечка деревцо. Анино дерево – тоненькую сирень. Пусть растет вместе с дочкой. А еще – подарить малышке книги с надписями на форзаце по случаю рождения. Нам нравится искать теплые слова и сохранять их ей на память. Подрастет девочка, возьмет в руки книжки – и согреется ее душа любовью писавших ей и даривших. Без любви ведь не вырастешь.

15 июня

Полнота минуты

Нюся улыбается и агукает всем. Для нее сейчас все – любимые. Она еще не знает печали и страха, не прячется за маму при приближении незнакомцев. Сегодня мы в гостях у бабы Нины. Она, наклонившись, воркует над внучкой: «Ты моя хорошенькая, ты моя пригоженькая, хоть бы ты поскорей росла, поскорей бы уже бегала…» Я недоумеваю: зачем поскорей? Всему свое время.

19 июля

Тихая радость

Многие люди отождествляют жизнь и конкретную деятельность. Если так рассуждать, то младенцы и не живут вовсе, так, небо копят. А на самом деле от их бытия столько радости всем. Я не видела еще ни одного взрослого, даже самого хмурого, чтоб он Анне не улыбнулся. Словно от малыша исходит невидимое глазу, но явственно ощутимое сердцем сияние чистого счастья. Когда Анна улыбается, ее личико светится тихой радостью, озаряется кроткой улыбкой. Жизнь из глубины, а не на поверхности.

6 октября

Мечтательность мешает

Иногда мы с папой мечтаем:

– Вот мы вместе с дочкой в зоопарк поедем…

– И в музыкальную школу ее отдадим…

Так размечтаемся, что забудем, что Анна вообще еще не ходит, а не то что в музыкальную школу. Значит, и нас одолела всеобщая родительская болезнь – желание строить планы для своего ребенка. Как бы научиться не сочинять жизнь – ни свою, ни деткину?! Мечтательность сильно мешает. Куда лучше – научиться наконец действовать по обстоятельствам, принимая их как единственно возможные и спасительные.

16 октября

Читать!

Аня с огромным удовольствием рассматривает детские книжки. И мы решили, что уже самое время потихоньку пробовать «читать» ей самой, а не только смотреть картинки в книжках. Это давно известный метод раннего чтения целыми словами, когда ребенок читает, не зная еще отдельных букв. Просто «фотографирует» слова, впитывает образы слов целиком так же, как и разговаривать он будет не буквами, а целыми словами. Вроде бы все это должно расширить пассивный, а потом и активный словарный запас ребенка, когда он сможет говорить. Интересно, что из этого на самом деле может подойти нашей дочурке. Получится – хорошо, не получится – придумаем что-то другое.

23 ноября

Дни – одинаковые

Вот и настало то время, которое пророчили когда-то друзья: будут в твоей жизни все дни одинаковые. Я смеялась и не верила. Растить ребенка – такое счастье и творчество, что всякий день всегда разный. В общем, так оно и было, но теперь, когда еще бабушка болеет, радости мало. Только бы все успеть, не свалиться замертво и все-таки найти время заниматься с Анной, а не только кормить-переодевать. Тянутся тихие, одинаковые дни. Мы никуда не выходим, только в воскресенье в храм на часок.

26 ноября

Капельки

Что такое туман, Анна не знает. И очень удивляется, почему это вдруг все куда-то словно пропало. Дома, деревья, собаки какие-то нерезкие, что ли. Вроде бы есть, а вроде и нет. Раннее утро, воскресенье, мы торопимся в деревню на литургию. Свет немногих фонарей пытается пробиться сквозь туман и создает причудливые, будто киношные картины. Совершенно синяя собака с высунутым языком. На перроне невыспавшиеся, сердитые люди. Зато луч прожектора приближающегося поезда так хорош в тумане, что сердиться в ответ не хочется. Анна сладко покачивается в кенгурушке и смотрит. Может быть, даже запоминает.

Еще удивительное – капельки на ветках, на самых кончиках почек. Смешные такие стеклянные шарики висят, много-много. Избыточная, ни для чего не нужная красота. А вот и нужная! Увидев такое, вмиг сбрасываешь с себя остатки сна и радуешься, что есть в мире Бог. Почему-то всегда в воскресенье получаешь такие неожиданные трогательные подарки – обычный надоедливый дождь становится сияющим, грязь, замерзшая в корку, поет под ботинком какие-то странные песни. А вот теперь туман и капельки.

1 декабря

Переходный возраст

Наверное, у кого-то он наступает в двенадцать лет, у кого-то – в семь, у кого-то – в три с половиной. А у нас, пожалуйста, в девять месяцев! Тихий любознательный малыш превратился в маленького капризного монстрика. Чуть что не так – в слезы. Оставишь ненадолго в манеже – рев. В кроватке – то же самое, только еще подпрыгивает и трясет прутья. Куда мама ушла? Мама должна быть всегда со мной! Не дашь то, что очень интересно, хотя мама и говорит, что опасно, – рев. Скучно – опять рев. И так без конца. Конечно, бывают и перерывы – интересные занятия с мамой, интересные игрушки, исследование пространства дома, сон, в конце концов. Но эти чудовищные заряды капризов… Откуда они берутся? Значит, и младенцы могут злиться, завидовать, попрошайничать… Грустно все это и как далеко от бодрого взгляда на ребенка, представляющего его не иначе как ангела.

13 декабря

Хорошие новости

И все-таки есть радости – первый зубок нашей дочушки, крохотная сахарная головка. Стучал-стучал всю неделю о краешек чашки, а не показывался. И вот – выбрался незаметно. Нюся теперь запросто справляется с хлебушком, хотя, казалось, что там прожуешь одним-то зубочком? Очень любит ржаной, всегда жадно, как галчонок, открывает ротик, когда его видит на столе. И с удовольствием влезает руками в чашку, чтобы пощупать, чем это мама ее кормит. А если получится плюхнуть пюре на столик и размазывать, пока мама отвлеклась, – это настоящий восторг! Но хорошими манерами это назвать трудно. Приходится выдворять экспериментатора из-за стола, сопровождая иной раз и шлепком. А может быть, уже пора покупать краски?

А вот еще радость: Анна видит даже самую малую мусоринку на полу, обязательно подползет и ухватит двумя пальчиками, как пинцетом. «Ну хозяюшка!» – говорит папа про Анну, живо интересующуюся содержимым кухонного шкафа. Самое увлекательное зрелище для нее сейчас – работающая стиральная машина. Она усаживается перед ней на полу и завороженно глядит, как иные взрослые глядят в телевизор.

14 декабря

И не очень…

Упрямство дочкино не кончается, а приобретает какие-то причудливые новые формы. Если она чего не хочет, то не хочет всем своим существом – будет визжать, упираться руками и ногами, но чтобы по-моему. Внезапно перестала любить наши продолжительные купания в ванне. Просто бродит по дну, зажав в кулачке резинового китенка, а плавать – ни в какую, о нырянии и говорить нечего. Пробовала – крик, слезы, цепляется за бортик ванны, пытается даже вылезти. Та же участь постигла и наши «уроки» с карточками, видно, что-то делаю не так. Может быть, чисто учительский энтузиазм губит дело и надо поспешать медленно. В самом деле, куда торопиться, кому и что доказывать?

26 декабря

«Мама!»

Именно это сказала сегодня Анна и посмотрела мне в глаза. Это был уже не случайный набор звуков, не лепет, а самое настоящее слово.

6–8 января

С Рождеством, Анна!

Надоевшая уже бесконечная кастрюльная возня. Жаль, что нельзя обойтись без нее под праздник. Но стол сам собой не накроется, вот и приходится печь пироги, поглядывая одним глазом, что делает дочка. Хорошо, что папа дома и может немножко повозиться с малышкой.

Наконец Праздник. В самой большой комнате бабушкиной квартиры сияет елочка, под ней – вертеп из старой коробки. Игрушечные лошадки, овечки, круглые крымские камушки, сухая трава. На задней стенке приклеена рождественская открытка – Христос-Младенец, Богородица, Иосиф, ангелы с пастухами. Нитка с огоньками спускается с елочки на крышу вертепа, освещая его внутри. Анна сперва шумно удивляется, глядя на блестящие елочные шары, потом заглядывает в вертеп и хлопает в ладоши. Это первая ее елочка. Снега все нет и, похоже, долго еще не будет. На улице – трава, набухшие почки. Кажется, будто не Рождество ждем, а Пасху. Одиннадцатый час. Электричка привезла нас и уехала. На площадке перед платформой, где всегда толпятся машины частников, маршрутки и автобус, пусто, темно. Придется топать пешком. Из Рождествено, далеко, через поле и дома, уже слышен звон – скоро служба. Мы и идем в темноте на звон. Фонари освещают дорогу лениво, вполсилы, будто тоже уже спят. Странно: ни снега, ни холодного ветра, а чувство Рождества крепнет и крепнет в душе. Пришли. В храме полно народу, особенно детей, хотя служба ночная, длинная. Но праздник-то самый детский, как же не прийти? Для малышей, которые скоро устанут и уснут, постелены в уголке возле батарей маты. Там они и будут отдыхать до причастия. А старшие, школьники, всегда долго бродят по храму, подпевают хору, где могут. Анна удивлена – столько людей и света! Спать она не желает, смотрит на знакомые иконы, на огоньки свеч. Посреди храма – новый большой вертеп из еловых веток и белых лилий, почти вся Анна целиком может вместиться туда.

Всенощная и литургия идут своим чередом, дети засыпают друг за другом, а мы с Анной все ходим и ходим по храму. Присядем на лавочку, споем со всеми тропарик, опять походим, задуем свечку, помолимся шепотом о домашних, о друзьях, опять ходим, опять свечки, опять поем. Половина третьего. После Херувимской Анна наконец засыпает, чтобы проснуться к самому причастию. Удивительно, как дети всегда чувствуют, когда пора причащаться. Сами просыпаются, редко кого приходится будить. После – радостная суета, обмен подарочками с друзьями. Дома мы только в восемь утра. Устали очень, а на душе тихо, как бывает, когда сидишь возле кроватки.

8 января, школьная елка со спектаклем и фейерверком, Мои ученики и новые, незнакомые дети, разыгрывают рождественскую историю. Веселые дочкины глаза. Разве она что-нибудь понимает? А вот, однако, хлопает вместе со всеми, волны радости вливаются в ее душу. И опять – подарки. Если сложить их под елку, получится внушительная кучка. Особенно много детских книжек, которые мы немедленно взялись читать утром другого дня.

17 января

Лекарство от уныния

Утро, день, вечер, ночь, утро, день, вечер, ночь. Закрутишься так, что и в окно некогда посмотреть. Вдруг кухня вся как-то светлеет – оказывается, там, на улице, солнце, которого уже два месяца не видали.

А вот другой маленький подарок, лекарство от уныния, которое часто нападает от суеты. Дочка стоит, опершись животиком на диван, и рассматривает книжку с картинками. Увлеклась, отстраняется от дивана, переворачивает странички и стоит как ни в чем не бывало. «Ну и пусть себе стоит», – устало думает мама и собирается опять что-то там делать – стирать, гладить, готовить. Стоит?! Как стоит? Сама?! Сама! Ничего себе! Незаметно для нас прибавились еще силы в детке, и вот – стоит, будто всегда так было. Мама ждет не дождется папы, чтоб сообщить счастливую новость. Какое там уныние!

18 января

На, мишка, ешь!

Анна старательно кормит из мисочки плюшевую собачку, белого медвежонка и деревянную лошадку. «На, мишка, ешь!» – сказала бы она, если бы уже умела говорить. И делает это как-то ласково, по-женски. Подсмотрела за мамой или это живет внутри ее и просыпается постепенно? А вот куклу-младенца пока чаще таскает за ногу, чем баюкает, возможно, ревниво предполагает конкурента.

23 января

Как мама

Анна каждый день наблюдает, как мама работает на кухне. Раньше это был всегда скандал: теребила за подол, канючила – поиграй со мной. Заниматься хозяйством можно было только во время дочкиного сна. А теперь ей интересно делать, как мама. Рубашка взлетает у нее над головой и повисает на веревке. Анна провожает ее глазами и тянется за ползунками в тазу, словно пытается помочь. Они шлепаются на пол. Глажу Анну по голове: «Спасибо, доченька!» Но самое интересное – «варить кашу». Для этого нужно выдать маленькой хозяйке кастрюльку, деревянную ложку, принести куклу и медвежонка – и можно спокойно заниматься своими делами минут двадцать.

1–4 февраля

Анна и краски

Сначала это были не краски, а обыкновенный толстый плотницкий карандаш, папин. Малышка с интересом наблюдала, что это мама пишет в блокнотике, и вырывала ручку – сама хотела попробовать. Да ничего не получалось, только пачкалась в чернилах. А у папы был карандаш – толстый, простой, как раз подходящий. Анна схватила его в кулак и давай махать. И вдруг с изумлением увидела, что карандаш оставляет дорожки. Чирк! Чирк! Еще и еще дорожки. Кажется, она потихоньку сообразила, что они как-то связаны с карандашом, во всяком случае ее движения стали не хаотичными, а плавными. Будто специально вела руку, чтобы получилась линия-дорожка.

Потом попали Нюсе в руки мелки – толстые, разноцветные восковые мелки. Красные, синие, желтые линии и точки-закорючки пересекают белое пространство листа в разных направлениях. Похоже, Анна экспериментирует с цветом пока не как художник, а как маленький ученый. Пытается понять, откуда что берется.

А вот и краски. Влезла в синюю баночку с гуашью пятерней, мнет кисточку, пытается все это немедленно съесть. А живописать оказалось интересно. Взмах – и синее море растекается по листу. Минут пять повозились с красками, и пошли отмываться в ванную с головы до ног. Теперь подождем пару дней, слишком сильное эмоциональное потрясение. Попозже попробуем по этому синему фону порисовать и другими цветами.

8 февраля

Счастливые времена

Уже нарисованы первые две «картины» – гуашью и мелками. В одной, сине-желтой, явно угадывается море с солнечными бликами на воде, в другой – пылающий костер с летящими угольками. Конечно, это еще совершенно бессознательное рисование, без всякой попытки выразить впечатления жизни. Ни моря, ни костра Анна еще в жизни не видела. Скорее это выражение внутреннего состояния, внутренних каких-то потребностей. В этих картинках действительно живет Нюта – в отрывистых, спешащих линиях и глубокомысленных точках.

Каждый день малышка с энтузиазмом «читает» карточки со словами, хватая их, как только попадутся где-нибудь в комнатах. И очень хорошо показывает разные домашние предметы, когда попросишь, причем лучше всего именно те, к которым прикреплены карточки. Но самое радостное – Анна теперь подолгу играет в большой комнате совершенно сама, лишь изредка взглядывая на маму, копошащуюся на кухне, словно проверяет – здесь ли? здесь? Ну, все в порядке, можно спокойно тормошить зверюшек и раскидывать кубики. А сегодня был настоящий подарок: малышка взяла свои книжки, вытащила любимую, со стихами, переворачивает страницы и хохочет, будто и в самом деле читает. А может, вспоминает, что читала мама? Неужели такое и в жизни бывает, а не только в книжках про хороших детей?

12 февраля

Вот и дождались!

Теперь Анна не ползающий младенец, а человек прямоходящий. И сама, наверное, удивляется, что может ходить, как папа и мама. Интересно, что с пустыми руками она пока ходит с трудом, а стоит дать что-нибудь в руки – топает гораздо увереннее и быстрее. Собственно, и ходить она так научилась: пошли утром на кухню кашу варить, дала Анне в руки два маленьких пакетика с молоком, и она, забыв, что ходить еще не умеет, вдруг затопала следом. Я думала: ну, сделает пару шагов, как обычно, и шлепнется, А она все шла и шла, пока не испугалась собственных новых возможностей и присела на корточки.

Опять и опять глядя на дочку, не устаю удивляться, как нежно и вдохновенно лепит Господь человека. Как каждому в свой срок, не раньше, не позже, дает родиться, задышать, поползти, пойти, сказать первое слово. И дальше без конца, во всю жизнь ведет человека с любовью за руку. Только бы сам человек не вырывался и не убегал. Ну почему, почему нужно прожить уже такую длинную жизнь, наделать кучу ошибок, родить, наконец, дитя, чтобы это понять и обрадоваться? Глядя на вышагивающую детку, наверное, и самый самоуверенный человек не скажет: это я сделал. Но куда девается это радостное смирение удивления, когда мы начинаем учить дитя мыслить, читать, писать? Почему в школьных буднях эти мысли возникают так редко? Ведь и там не все зависит от учителя, от методы, от ученика. Не все. Помни об этом, помни.