ДОМАШНИЙ АРХИВ
 

Мой Дед-с-усами

Год назад миновало столетие дедушки Коли – Николая Фроловича Шеварова. А вот-вот, в марте, – 100 лет со дня рождения дедушки Лени – Леонида Ивановича Рымаренко. Хотелось как-то по-особенному отмечать эти дни. Выпуском книг (ведь они оставили замечательные воспоминания) или путешествием в их родные места. Но «пороха» не хватает, и давно задуманное со стыдом и грустью приходится опять откладывать…

В раннем детстве я звал дедушку Леню Дедом-с-усами, потому что у дедушки Коли усов не было.

Дед-с-усами любил море, путешествия, фиалки, Кусто и Хейердала, Бомбара и Гржимека, Левитана и Матисса, Чехова и Паустовского, южные базары, велосипеды и самолеты, жареную картошку, хорошие анекдоты, веселых и остроумных людей, березки, которые он посадил под окном, художницу Зинаиду Серебрякову – репродукция ее раннего автопортрета стояла у дедушки на полке секретера.

Дедушка Леня необыкновенно любил свою работу кинорежиссера на всех стадиях, во всех проявлениях. Но, конечно, более всего он любил экспедиции. Ни вокзальная маета, ни вечные накладки с транспортом, ни унылое бюрократическое согласование съемок с местным начальством – ничто не могло умалить для него радость движения, созерцания новых мест. Одно лишь обязательное условие необходимо было для этой радости: присутствие рядом бабушки Веры – жены, друга, коллеги по режиссерской работе. Кстати, на режиссеров они, художники по образованию, нигде не учились. Все премудрости осваивали на ходу.

Довольно долго – конец тридцатых и все сороковые годы – дед и бабушка занимались исключительно учебным кино. Тематика была от самой прозаической («Электролампа», «Чесотка» и тому подобное) до такой остросюжетной, как «Аэробаллистика» или «Бомбометание с пикированием». Дедушкиным консультантом на фильме «Навигация дальнего бомбардировщика» был легендарный Михаил Громов. Однажды дедушке удалось убедить самого Туполева в том, что один из приборов в кабине нового самолета расположен неудобно для летчика.

Только в хрущевскую «оттепель», в конце 50-х годов, дедушке Лене и бабушке Вере удалось выйти за рамки прикладного «репертуара». Их первые же научно-популярные фильмы стали получать международные призы. Они утвердили в кино свою тему – защита природы, отстояли свой творческий союз. Все фильмы они с тех пор снимали только вдвоем, а попытки начальства «разбить» их связку наталкивались на всесоюзный авторитет. Их фамилии произносились теперь вместе – как принадлежащие одному человеку: «Рымаренко–Волянская». Для знающих людей это был знак качества.

Кроме того что дедушка был талантливым художником (и он, и бабушка Вера закончили Одесский институт изобразительных искусств) и выдающимся в своей теме режиссером-новатором, он был изумительным фотографом. Наш семейный архив хранит тысячи его снимков. Свое увлечение он сумел передать мне, а я – своей старшей дочке. И как сейчас дедушка был бы счастлив узнать, что его правнучка занимается фотографией уже профессионально.

Разбирая свой архив с письмами, я обнаружил, что не было в моей жизни ни одной недели, когда я не получал бы стремительных весточек от дедушки Лени. Где бы я ни был – в летнем лагере или в школе, в стройотряде или на картошке, в армии или в командировке, – везде меня находили дедушкины открытки с несколькими словами ободрения и пожеланий. От них веяло романтикой открытий, паганелевской бодростью и любовью к жизни, учеными скитаниями среди пустынь и скал. Часто в конверт был вложен цветок или листочек от дерева.

Почерк у дедушки Лени был размашистый, летящий. Когда я был маленьким и не мог разобрать его, я просто любовался почерком, как рисунком. И с тех пор у меня осталось ощущение, что дедушка хотел нарисовать ветер. Ветер с моря. В нем смешались соленые брызги, крылья чаек и острые паруса.

Очень надеюсь, что фрагменты из дедушкиных писем помогут вам хотя бы на несколько минут представить себе большого, благородного и солнечного человека, каким был Леонид Иванович Рымаренко.

Публикуемые письма относятся к самой, наверное, трудной поре в жизни дедушки. Ему уже восемьдесят лет, но он не мыслит себя без работы, торопится завершить задуманные фильмы и сказать в них самое главное, заветное. Но тут приходит смутная пора перестройки, кинопроизводство начинает рушиться на глазах, сам жанр научно-популярного фильма объявляется некоммерческим, а потому ненужным. Но дедушка, как всегда, находит поводы для оптимизма и спешит поддержать то и дело унывающего внука.

«...И придут светлые, удивительно светлые полоски нашей зебры – жизни... Я верю в это, но рассказать уже не успею...» Это из рукописной книги дедушки Лени. Вчера, листая ее, я вдруг как первый раз увидел эти строчки.