Школьный учебник:
между выгодой издателей, требованиями чиновников и ожиданиями учителей

В феврале в школах идет обсуждение деятельности вспомогательных служб: психологи, социопедагоги, библиотекари отчитываются о проделанной работе, вносят предложения по ее улучшению.
О чем скажут библиотекари? О том, что учебники сильно изношены, а чтобы их обновить, приходится прилагать невероятные усилия...
Но разве только библиотекари ответственны за нехватку учебников и учебных материалов? Нет, конечно. Проблема школьных учебников обсуждается на самых разных уровнях. 5 февраля состоялось очередное заседание президиума Федерального совета по учебникам Министерства образования и науки РФ. На нем утвердили федеральный перечень учебников для общего образования, который уже давно везде опубликован; затем ученые-педагоги из РАО и ученые-ученые из РАН рассказали, что новый формат экспертизы уже отработан и что скоро, по всей вероятности, федеральный гриф будут получать учебники целой «линейки», а не отдельные книги. Подоспела и совсем новая информация: в 2008/09 учебном году в школу будут допущены только книги, прошедшие новую форму экспертизы. Это означает, что далеко не все имеющиеся сегодня в обиходе учебники, срок действия грифа на которых не истек, будут разрешены.
Думается, грядущий отказ от вариативных учебников – это не просто «линейка», а линейка-линейка. Понятно, почему это удобно чиновникам. Но почему же по факту вариативность не приживается и на уровне школы?

«200 рублей на учебник – срочно!»

За такую запись в дневнике учитель может и поплатиться: сбор денег неправомерен, учебники закупаются за счет средств бюджета, ибо образование у нас бесплатное, всеобщее. Формально так: если в школе нет учебника – это недоработка школы. А на деле? В какой регион ни позвонишь – услышишь приблизительно одно: «Начальная школа укомплектована полностью, средняя – более или менее, а вот в старшей учатся по тому, у кого что есть. Девятнадцать одинаковых учебников вы найдете только в читальном зале, а бесплатные учебники выдаются лишь детям из малообеспеченных семей». Узнаешь, что основная форма приобретения учебников в стране – обмен. В конце и в начале учебного года в школах организуют так называемые «книжные ярмарки», когда дети могут собраться в вестибюле и купить/продать подержанные учебники. И поймешь: учат детей по тому, что у них есть, а вовсе не по тем учебникам, которые заказывает школа или по которым педагог изъявил готовность работать, предварительно обучившись и получив сертификат. Последнее и вовсе излишество. «У нас, – рассказывает учительница из Поволжья, – до первого сентября никто не знает, в каком классе будет работать. Преемственности программ и учителей нет, поэтому никаких новшеств, у всех типовые тематические планы».

Кот в мешке

Но загляните в Критерии конкурсного отбора школ: инновации, продвинутые программы, современные технологии – надо отличаться от других, выделяться свежими подходами. Администрация где-то добыла модный комплект, вручила необученному учителю, отрапортовала где надо: «Работаем по…». Методичек нет, дети стекаются из других школ, темы не совпадают, учебников на следующий год нет, но не отступать же: у нас везде заявлено!

Ладно только заявлено, а если школа по бедности своей подписала договор с раскрученным авторским коллективом и получила под него бесплатные учебники? Учителя из Красноярского края спрашивают нас: «Можно ли отказаться от программы «Школа 2100», если дети уже в 3 классе и всем понятно, что они не тянут?» Мы навели справки: можно, поскольку есть п. 55 Закона «Об образовании». Но и нельзя, так как есть договор, который можно расторгнуть лишь в оговоренных этим договором случаях. Случай же, когда дети не справляются с программой, в планы авторов не входит.

Как бы заказ

Учитель истории из Москвы сетует: «Мы три года подряд сами закупали учебник Брандта. Он был в бланке-заказе. Мы его заказывали. Но он в школу не приходил. Зато всякая дрянь, которую мы не заказывали, приходила десятками экземпляров. Теперь еще проще: в бланке-заказе просто нет нужных книг, которые есть в федеральном перечне». Ох уж эти старые московские штучки с бланком-журнальчиком, который неизвестно когда и кем составляется! Вот в регионах – цивилизация: дискета с федеральным перечнем передается в школы и там превращается в бланк-заказ: прочитайте, отметьте. Но что отметить? Как узнать об учебнике, его авторском коллективе? Люди отмечают то, что знакомо, о чем на курсах слышали, в методжурнале читали. Такой вот выбор.

«В феврале, как и в декабре, и в мае, мы отмечаем в бланке-заказе, какие учебники приемлемы для нас, – рассказывает школьный библиотекарь городской школы Пензенской области. – С виду все очень строго: сроки, форма, как будто дело делаем. Но знаем же: если 1000 книг заказали, штук 50 получим. Только что получили пять учебников из прошлогоднего заказа на 150 штук. Почему так? Нам объяснили, что учколлектор распределяет то, что имеет. О некоторых заказах нам так и говорят: что за невидаль вы запрашиваете, таких учебников даже в Пензе не спрашивают. А то, что они есть в перечне, не аргумент. Нам частенько приходит то, чего мы не заказывали, и даже то, чего нет в федеральном перечне».

Учколлектор – что за зверь?

Областные учколлекторы были учреждены в 1949 году и работали как часы. Учебники поставлялись в школы бесперебойно. Сегодня, оказывается, большинство областных учреждений с таким названием учебниками не занимается. Мебель, наглядные пособия, товары для школы, инвентарь – но не учебники. Или так: «При нашем магазине (учколлекторе. – Прим. авт.) есть отдел учебников, но это не то, что вас заинтересует».

Очень даже заинтересовывает: людям, оказывается, совестно говорить о превращении многих областных и районных учколлекторов из государственных учреждений в частные предприятия, хотя произошло это почти везде: учколлектор есть, потому что он нужен школам, управлениям образования, учителям и родителям – кто-то же должен привезти в школу партию нужных учебников. Но его как бы и нет, потому что с 2000 года коллектор не является госструктурой. Со всеми вытекающими: привезти нужное, но втридорога; сбагрить контрафактное, но дешево; всучить ненужное, если это оплачено заинтересованными лицами. «Мы снабжаем школы учебниками процентов на 30–40, не меньше», – говорил, вздыхая тяжко, сотрудник областного учколлектора, знававший другие времена.

Не до учебников

Учителя – люди ответственные. Приказали – делают. «Очень жалею учебник Кузнецовой, мне очень он нравился, – рассказывает учительница химии из Белгородской области. – Два года назад отдел образования всех перевел на Гузея, а теперь поговаривают, что будет Габриэлян. А еще мы работали по Ивановой. Что же удивляться низким результатам на олимпиадах, если учитель перманентно переучивается?»

Но многие видят свою ответственность иначе: «Зачем нужен учебник, если в первую очередь у нас ЕГЭ? В ход идут разная вспомогательная литература, рабочие тетради, тесты – они, слава богу, сертификации не подлежат. А теория – попутно, под запись». Увы, к такому решению современных проблем образования сегодня пришли многие учителя. Потому что до Бога высоко, до царя далеко, а детей учить надо прямо сейчас.

– Пока-пока, Идеальный Учебник! Ты не про нас!

Свято место пусто не бывает

Но отказываясь от учебника, мы перестаем прививать ученикам культуру работы с книгой. А это и любование книгой, определение ее устройства, установление личных отношений с ее формой, цветом, полиграфией и даже запахом. Ощущение движения по страницам текста, как по ступенькам, невольное запоминание расположения мыслей на развороте, но главное – чувство приобщенности к духовной жизни человечества.

Интернет не заменит книгу, разве придаст ей еще большую элитарность, но это не для всех очевидно: на интернет-ресурсы уповают как министры, так и учителя: «Учебник – лишь одна из единиц учебно-методического комплекса, не самая главная. Есть еще видео- и аудиоматериалы, интернет: хрестоматии, дидактические задания, тесты. С их помощью хороший учитель и сам в состоянии сконструировать урок, сделать нужные выводы». Но простите, кто же тогда у нас учится? Верно, учитель. Ведь это он «мониторит» ресурсы, делает «нарезки» для видео, перелопачивает кучу книг, набирая цитаты для «самостоятельной» работы. Он идет в интернет, в библиотеку, осваивает компьютерные программы, чтобы сконструировать нужный урок.

По сути, он занят не своим делом: работает автором учебника, который, конечно, научит, но никогда не превратится в книгу. А нужна все-таки книга: она делает образование и свободнее, и надежнее, и безопаснее. Все-таки книга.

Учебник для эксперта

Кажется, о качестве учебной книги государство заботится. Но стала ли экспертиза учебников лучше после изменения порядка ее проведения? «Нет», – утверждают все заинтересованные лица. Все та же субъективность: члены одних авторских коллективов осуществляют экспертизу книг, созданных другими авторскими коллективами. Та же некомпетентность – иначе почему в учебные тексты то и дело вкрадывается псевдонаучная интерпретация фактов (60% действующих учебников – с ошибками). Но главное – очень приблизительное понимание того, кто же на самом деле учит и учится в школе, – учебники лишь запутывают детей. Что неудивительно: не для детей же они пишутся. И не для учителей. А для тех, кто их грифует. Вот чистосердечное признание автора учебника: «Я специально ввел в параграф все пятнадцать определений явления. И ни один эксперт носа не подточил!»

Более того, новая форма экспертизы, не решив проблем старой, осложнила путь учебника дополнительными рогатками. Договориться меж собой, например, могут только те ученые РАН и РАО, которые принадлежат к одной научной школе и являются единомышленниками, но это редчайшее исключение. Людям из РАН, как правило, дела нет до стандартов, планов, расчасовок – их волнует исключительно научное содержание, которое в методическом освещении неизбежно представляется им неполным, усеченным, а то и искаженным. И что ни говори, а целью образования они видят человека-исследователя. Полноценного историка, физика, химика. Раз, мол, литературу учат, пусть будут литературоведами. Люди из РАО возражают: зачем? Довольно, чтобы они были читателями, эстетически развитыми, самостоятельными в оценке произведения… Но нет, что за экзотика? Добавить. Ввести. Заменить.

Учебник, который нужен автору

Суть неразберихи, царящей в грифодающих органах, понятна: играют взрослые дяденьки и тетеньки, играют на интерес. Учебник – это заказы и тиражи. А поскольку все понимают, что создать учебник, устраивающий всех и вся, невозможно, исходят из того, что не боги горшки обжигают. Амбиций не сдерживает даже такой ограничитель, как новое требование готовой линейки и целостности УМК по предмету. Авторские коллективы, как мелкие политические партии, объединяются и, насколько позволяет сговорчивость, равняются по линейке. Не упускать же влияние!

Надо знать, что написание добротного учебника – титанический труд. На это уходят не годы, а десятилетия. Например, авторы одной линейки учебников, задуманной в 1983 году, только в 90-м издали первый класс. А как же? Пробы, экспериментальная работа с учителями, уточнение концепции, формирование программы, написание методичек. В нынешнем году они готовы издать уже восьмой класс. «Пишите скорее девятый – одиннадцатый», – советую им по горячим следам конъюнктуры. «Не можем, – говорят, – на девятый нам надо еще три года».

Невероятная, редкая требовательность к себе. А при том что их учебники для старшей школы уже написаны в пробном варианте, изданы небольшими тиражами и широко апробируются – необъяснимое, смерти подобное промедление.

Если не мы, то кто же?

Куда деваться, круг снова замыкается на учителе. Но на таком, который не хочет ни отказываться от учебника, ни подменять его собой. Который не может ждать, когда же придет к нему идеальный учебник, и не желает довольствоваться тем, что ему экспертный совет пошлет. Интересно, что этот учитель по большей части историк. Мировоззрение у него, видимо, такое: он и про роль личности думает, и про государственную политику лучше понимает, и про значение человеческих сообществ много знает. Так или иначе, но межрегиональная общественная организация «Объединение преподавателей истории» взялась возрождать культуру грамотного редактирования учебников.

Они много спорят – учителя, преподаватели колледжей и вузов, авторы некоторых учебников. Но всегда – по поводу конкретной книги. Например, о том, что важнее в учебнике – объясняющая часть или методическая (текст или система вопросов), в какой форме эффективнее подавать информацию, предназначенную для запоминания. О том, нужны ли в школе разные учебники и есть ли существенное различие между словами «объяснять» и «учить». И далее: текст ли пишется под учебную задачу, или учебная задача должна возникать по ходу работы, и надо только уметь ее опознать в разговоре. И конечно, о технологиях: видимо, единственные принципиально новые технологии, появившиеся в последние годы, – это компьютерные. Другие – для маскировки отсутствия предметного содержания.

Однако все это присказка. Сказка – готовые рецензии, которые педагоги-практики пишут на уже прошедшие чистилище учебники. Толковые, написанные с хорошим знанием цифр, фактов, разнообразных исторических прецедентов. Эти рецензии, выставленные на всеобщее обозрение, открыты обсуждению и всегда подробно комментируются. Комментарии принимаются в расчет.

Что дальше? Некоторые рецензии публикуются в журнале «Преподавание истории в школе», а некоторые используются авторами учебников в качестве общественной экспертизы.

Зайдите по ссылке http://it-n.ru/board.aspx на портал «Сеть творческих учителей» и убедитесь: это реально – экспертиза учебников профессиональным сообществом педагогов, открытое обсуждение, непредвзятый диалог, сознательный учительский выбор. А при таком раскладе – простите за высокопарность – и создание Идеального Учебника.

P.S.

Чтобы вы смогли судить об уровне и содержательности разговора, который ведут на своем форуме педагоги-историки, предлагаем самые последние сообщения с него – на день, когда верстался номер.

Александр Морозов, методист, автор учебника. Знания, конечно, не ложные ценности, но их ценность в современном мире стремительно снижается. Это общепризнанный факт. В связи с этим особое значение приобретает как раз не знание само по себе, а умение работать с информацией.

Сергей Тыновский, преподаватель Владимирского строительного колледжа. Я понимаю, знания в конкретных областях постоянно устаревают и обновляются. Но Вы, Александр Юрьевич, очень уж обобщаете понятие знаний, ценность которых «стремительно снижается». Какие знания устаревают? Что революция была в 1905–1907 гг., а Сталин правил страной после Ленина? Что Пушкин написал «Онегина», а не «Рюмку джина»? Разговор ведь идет не о знании вообще, а об обыкновенной грамотности, которую и должна заложить школа. Безграмотный человек, не имея основы, базы, никогда не сумеет работать с информацией. На пустом месте – пусто.

Александр Морозов. Приведу пример. Должен ли грамотный человек иметь представление об Александре II и его реформах? Традиционный ответ – да, конечно. В соответствии с этим подходом в школьника пытаются загрузить определенную сумму знаний, так как под грамотностью подразумевают овладение этими знаниями. Результат известен: в лучшем случае это какие-то обрывки знаний. С моей же точки зрения, человек может вообще ничего не знать о реформах Александра II как таковых, но если он знает, к каким надежным источникам информации о реформах Александра II следует обратиться, может рассмотреть эти реформы в определенной системе координат, выявить логические нестыковки и подозрительные места у тех, кто предлагает сенсационный и новый взгляд на реформы, то он может считаться грамотным человеком. Соответственно меняются и приоритеты для системы образования.

Леонид Кацва, учитель гимназии № 1543, автор учебника. Проблема в том, что предлагаемая Вами модель абсолютно не реализуема. Если человек не будет «ничего знать о реформах Александра II как таковых», то он никак не сможет выявить «логические нестыковки» и «подозрительные места». Даже не отделит сенсационный подход от традиционного. Да и в том, к каким источникам информации обратиться, не разберется. Не стройте иллюзий. Фундамент интеллектуальной деятельности – знания. В силу того, что, как известно, от прочитанной страницы остается в голове абзац, а от прочитанного абзаца в голове часто вообще ничего не остается, на одних общих фразах не создашь ни интеллектуальных умений, ни интереса к предмету. Другое дело – от второстепенных деталей приходится отказываться. Но не при изложении, а при предъявлении требований к ученику...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"