РЕПОРТАЖ  

Там, где есть работа, рано или поздно появится школа

В Карелии создается новая идеология реформы сельского образования

Осенью этого года казалось, что в стране есть две Карелии. Одна не сходила с первых полос после событий в Кондопоге. Другая тревожилась о закрытии отдаленных сельских школ. На семинаре «Развитие сети сельских образовательных учреждений: результаты, проблемы и перспективы», организованном республиканским министерством образования и ГУ–ВШЭ, директора карельских школ вспоминали ошибки и говорили о достижениях. Другая Карелия размышляла о том, чего она смогла достичь за несколько лет преобразования школьной сети.

По легенде, проезжая берегом озера, Петр Первый заметил, что дорога вьется, как нить пряжи. Отсюда пошло название «Пряжа». В наши дни вокруг поселка Пряжа в южной Карелии мало что изменилось: сбор ягод и рыбная ловля – занятие многих семей. В Пряжинском районе 50% бюджета выделяется на образование. Не потому, что школы богатые, а потому, что район бедный. Единственное, что сохранилось здесь от советского достатка – ферма, где выращивают норку и чернобурую лису. Местные жители до сих пор не могут забыть, как зарплату им выдавали опротивевшими шкурками. «Норка? Это такая длинная, как колбаса, злобная и кусается», – описывают они.
В 12 километрах от Пряжи, где расположена деревня Киндасово, начинается богатая культурная жизнь. Киндасовские жители – герои всех карельских анекдотов. Теперь на международные фестивали в знаменитую деревню съезжается множество народу. Гости убеждены, что только в Киндасове и остался настоящий карельский юмор.
А вот много ли осталось этнических карелов в национальном карельском районе? «Мама у меня финка, отец русский, мама моего мужа немка, отец – карел, – перечисляет директор Крошнозерской школы Ирина Богданова. – Вопрос: какой национальности мои дети?» Каждый отвечает на этот вопрос по-своему. Например, один житель Пряжинского района переводит на карельский язык «Войну и мир». Другой мальчик с детства писал стихи по-карельски. Правда, после седьмого класса он стал писать стихи по-русски…

Красные волосы, стрижка, парик...

Чем отличаются эти дети от своих городских сверстников? В общем-то ничем.
«Последний год, последний дневник, красные волосы, стрижка, парик, третья парта, ряд у окна, девочка – мальчик, осень – весна, слезы, стихи, последний звонок, стресс, ЕГЭ, любимый урок, платье, прическа, маникюр, макияж, галстуки, брюки, ботинки, кураж, выпускной, станция, гитара, рассвет… Дорога домой. В школу ходу нам нет».
«Третье место», – объявляет учитель русского языка Ирина Велеславова итоги конкурса на лучшее стихотворение.
Дети из Пряжинского района со второго класса изучают финский язык и каждое лето выезжают на практику в Финляндию.
Все международные отношения района строятся через школу. Учителя английского языка – единственные международные переводчики для всех делегаций района. Так что детям есть на кого равняться.
– Только я с этими старшеклассниками дополнительно не занимаюсь. У меня на это сил не хватает, – говорит преподавать английского языка Пряжинской центральной школы Наталья Пронина. – Это за меня сделал Петрозаводский университет. Там организовали дистанционное обучение для старших классов. Хочешь поступить в вуз – занимайся английским через интернет, шесть часов в неделю.
…Согласно опросу, проведенному учителями, 70% школьников Пряжинского района уже обзавелись домашними компьютерами.
Вопрос, подключать ли домашний компьютер к интернету, всякий местный родитель – вне зависимости от того, ловит ли он рыбу, собирает клюкву или преподает в школе – разрешает по-своему.
– Я лично свой домашний компьютер подключать к интернету не готов, – сообщает директор Пряжинской центральной школы Олег Степанов. – Просто тогда я не смогу оттащить от него своих детей.
– Моя дочь дома много занимается в интернете, – рассказывает Татьяна Сеппянен, начальник отдела образования администрации Пряжинского муниципального района, учитель истории Пряжинской школы. – Иногда я ей говорю: поди-ка ты в школу позанимайся!
Эти двое не единственные пряжинские родители, которые по ряду спорных случаев советуют детям сходить в школу.
Год назад в Пряжинской центральной школе создали межшкольный методический компьютерный центр. Поселок Пряжа, чье софинансирование по этому проекту составило около миллиона рублей, способствовал тому, чтобы в ЭММЦ в кратчайшие сроки (точнее, в 72 часа) из любого пряжинского гражданина делали продвинутого пользователя.
Даже из 70-летней учительницы-пенсионерки, которая пришла мастерить электронную презентацию к встрече друзей-ветеранов, посвященной 130-летию Пряжинской школы.
– Для учителей курсы – бесплатно, – объясняет заведующая ЭММЦ Ольга Гусева.
Теперь в помещении ЭММЦ постоянно толпится народ. Это место стало для жителей всего района не менее значимым, чем деревня Киндасово с ее знаменитым на всю республику юмором. Про свидания простого человека с компьютером сочиняются частушки. Припев их звучит так: «...и пойду домой с болью головной, ой ты гой еси, ты наш ЭММЦ!»

Автобус раз в неделю

Почему народ так обрадовался компьютерам?
Потому что дорог в районе нет.
Вернее, есть, но могло бы не быть вообще.
Никто бы не заметил.
– Как у нас в районе ходит транспорт? Да никак, – удивляется моему вопросу заместитель директора Ведлозерской средней школы Валентина Уккое-
ва. – Один раз в неделю заезжает в Койвусельгу автобус из Петрозаводска. Личного транспорта в деревне ни у кого нет. В другой поселок – Кинелах-
ту – автобус ходит по расписанию, но с большим интервалом. Детей привозим на занятия на школьном автобусе.
Наша школьная территория охватывает от 30 до 50 километров. На таком расстоянии находятся начальные школы, которые являются нашими филиалами. Мы считаемся «магнитной» школой, а начальные школы как бы «примагничиваются» к нам, – продолжает дирек-
тор. – Дети могут учиться у себя в поселке и только в пятом классе начинают ездить в нашу школу. Учеников мы ежедневно подвозим. Гораздо труднее учителям этих школ участвовать в наших мероприятиях – педсовете, методическом дне, псхиолого-педагогическом семинаре…
Действительно, когда-то было легче. Например, когда 28 ноября 1876 года открылась церковно-приходская школа в крестьянском доме деревни Средняя Пряжа. Тогда в деревенский дом пришли на занятия всего тринадцать детей. «Мальчиков, – описал очевидец, – в первый раз явилось десять человек, девочек – три…»
Сегодня почти все дети в районе хотят не только учиться, но и поступить в вузы. Иначе им не найти работу. Школа Пряжи считается центральной: здесь старшеклассники могут готовиться к экзаменам у самых опытных учителей. «Магнитные» школы и их филиалы разбросаны по всему району.
– Однажды в 2000 году мы сели и поняли, что дальше так жить нельзя, – рассказывают учителя Пряжинской школы. – Дети из разных школ района занимались по разным учебникам. Когда они приходили к нам в школу, начинались разговоры: мы не изучали это, мы не проходили то. Пришлось собраться вместе и коллективно выбрать единую линию учебников. Затем создали межшкольный фонд «Учебник». Родители вносят в него небольшую сумму, и школы обеспечиваются на все 11 лет новыми учебниками одной линии. И при этом, конечно же, учителя центральной и магнитных школ дают открытые уроки, консультируют педагогов других школ, обсуждают с ними методическую литературу. У нас сложилась образовательная сеть.
– Что в этой сети труднее всего сделать?
– Представляете, что это такое – всем вместе с разных концов района в один и тот же час подъехать в одну и ту же школу?!

Родители – в город, школы – на замок

С начала третьего тысячелетия сельских школьников в Карелии убавилось вполовину. Сегодня в Европе на одного учителя приходятся 15 детей. Европейцы считают, что это немного. В сельской Карелии на одного учителя – 10 учеников.
Наиболее активные родители, потеряв работу в селе, отправились на заработки в город. Детей они увезли с собой.
– За три года в Пряжинском районе почти не осталось рабочих мест, – подытожила Татьяна Сеппянен. – А в итоге пришлось закрыть две школы – самые отдаленные и малочисленные.
Отток из села продолжается с каждым годом.
– Ежегодно около 10% выпускников нашей школы поступают в вузы, в Петрозаводский университет, в педколледж. Никто не возвращается: работы в селе нет, – признается Валентина Уккоева.
– Все выпускники нашей школы – в Петрозаводске, – подтверждает директор школы поселка Крошнозеро Ирина Богданова.
Учителя не знают, грустить по этому поводу или радоваться.
Успехи их учеников означают, что кому-то из их коллег вскоре предстоит потерять работу.
За несколько лет в разных районах Республики Карелия закрылись семнадцать начальных школ. Близки к закрытию некоторые основные школы.
Когда в 2002 году начался эксперимент по реструктуризации сельских школ, Республика Карелия одной из первых подключилась к нему. В 1992 году именно здесь, в карельском поселке Коткозеро, была разработана первая в России модель сельской школы нового типа – социокультурного комплекса. Эксперты ГУ–ВШЭ, с которыми тесно сотрудничают карельские руководители образования, предложили несколько образцов реструктуризации образовательной сети в сельской местности. За прошедшие годы в республике было создано около 40 моделей сельских школ.

«Для тех, кому за 50...»

– До 2003 года важность реструктуризации объясняли нам экономическими мотивами, – рассказывает Татьяна Сеппянен. – Перед нами поставили задачу: более эффективно использовать помещения муниципальных учреждений. Но с 2003 года задачи изменились: государство требовало иного качества образования. И родители это поняли. Так – со всеобщего согласия – перестала существовать одна школа в Пряжинском районе: мамы и папы просто посадили детей в школьный автобус и отправили в поселок, где были более опытные учителя. Сегодня школы Карелии живут на субвенцию, которая выделяется им по количеству учащихся. Ее хватает даже на развитие. Теперь мы создаем новую образовательную сеть на селе уже не из экономической, а из содержательной целесообразности.
– За короткий срок мы превратились из просителя, который везде ходит с протянутой рукой, в партнера, который может оказывать зачастую гораздо больше услуг, чем кто бы то ни было, – соглашается Олег Степанов.
За несколько лет оказалось, что сельская школа может оказывать населению самые разнообразные услуги: справочной службы, службы занятости, психологической помощи, консультанта по пенсионным реформам. В социокультурном центре Коткозеро есть свой телецентр, который транслирует программы на соседний поселок. Среди дискотек, которые устраивает школа села Кинелахта, особой популярностью пользуется та, которая «для тех, кому за 50». Школы создают в интернете виртуальные краеведческие музеи своих деревень (как в Крошнозеро) и веб-сайты своих поселков (как в п. Мелиоративный).
Однако оптимистических прогнозов на будущее никто не дает.
Сельские школы будут и впредь терять учащихся, причем самых успешных – таков прогноз экспертов Министерства образования Карелии. Эта проблема обсуждалась на республиканском семинаре «Развитие сети сельских образовательных учреждений: результаты, проблемы и перспективы», недавно состоявшемся в Петрозаводске.
Причина потерь, считают руководители карельского образования, не только в демографии. Статистика показывает, что жители Карелии не доверяют качеству сельского образования.
По данным Министерства образования Карелии, сегодня в Петрозаводске учатся 700 сельских школьников из разных районов республики.
Поэтому на одного петрозаводского учителя приходятся 26 учеников. Множество карельских родителей обивают пороги республиканского Министерства образования с просьбой помочь устроить сельского старшеклассника в городе на время учебы!
И министерство им, как правило, помогает.

Крошнозерская элегия

Озеро называется Крошнозеро. Оно дало название местности, пересеченной реками и ручьями. По берегам проезжают тяжелые лесовозы, а зимой к озеру подходят волки. Из всех окон школы видно озеро. Когда заходит солнце, кажется, что вода горит.
Над озером стоят две школы.
Два здания: одно – деревянное, с высокими окнами и потолками, много лет заколочено. Другое – приземистое, выстроенное в 1961 году под детский сад. Вокруг – пустой берег, клочья снега, затвердевшие колеи.
Раньше два школьных здания окружали парники, теплицы, огороды, обширные цветники.
– Как может быть участок без цветов! – восклицает директор Крошнозерской школы Ирина Богданова. – В парниках и теплицах летом работали дети. Теперь работать некому.
В крошечную столовую учителя усаживают во время обеда всю свою школу – всего 14 человек. 10 – в начальной школе, двое детей – в пятом классе, двое – в седьмом. Остальные дети вместе с родителями покинули село.
Не сможет помочь ей и родное село Крошнозеро, в котором нет ни фермеров, ни работающих предприятий. Мероприятия национального проекта по развитию агропромышленного комплекса тоже обошли здешние места стороной.
– Если не произойдет чуда и в поселке не откроется какое-нибудь предприятие, – говорит директор, – мы рано или поздно закроемся. Рабочие места – единственное, что нас может спасти.

Компьютеры и волки

Здание, которому более сорока лет, уже состарилось. Пожарная служба поснимала со стен карельские вышивки. Учителям объяснили, что они огнеопасны и в любой момент могут воспламениться от неисправной проводки. Тогда озеро, которое сияет во все пространство за школьными окнами, не спасет школу: она загорится, как спичка.
Урок проходит так: в классе собираются четверо детей. Из них двое детей – из пятого класса и двое – из седьмого. Когда учительница объясняет текст пятиклассникам, семиклассники бросают работу и начинают слушать. «Вы это уже проходили», – напоминает она им. «А нам интересно, – отвечают
дети, – мы вспоминаем».
Перед началом учебного года родители забрали из школы семерых юных крошнозерцев. В 8 и 9 классах осталось по одному ученику. Мамы и папы решили перевести их туда, где больше детей: одного в Пряжинскую школу, другого – в Эссойльскую.
– Сельские родители хотят, чтобы в классе было много учеников, – говорит Ирина Богданова. – У детей в селе узкий круг общения. А как общаться, если ты в классе один?
Наладить общение детям не помогают ни компьютеры, подключенные к интернету, ни разнообразные цифровые образовательные программы.
– У нас в школе пять компьютеров на 14 учащихся. Так что мы вообще все рекорды побили, – признается директор. – Но разве в компьютерах дело?
Для образовательных дисков, полученных по президентской программе, в классах не хватает места: они лежат в коробках на полу, стоят на полках в чуланах школьного здания, за дверцами, покрашенными масляной краской. За дверцами другого чулана – суперсовременная цифровая аппаратура.
– В следующем чулане у вас, наверное, будет скелет?
– Скелет в сарае, – поясняет директор. – Он нам для уроков биологии не нужен, нет детей этого возраста.
С виртуальным пространством в школе поладили. Учителя и дети создали в интернете виртуальный краеведческий музей поселка Крошнозеро. Традиционного музея с выставочным залом и экспонатами в поселке, видимо, не будет: нет ни места, ни ставки музейного работника. Да и жителей здесь почти не осталось.
Дети и бабушки – единственное население поселка.
Во всяком случае, зимой.
– От перекрестка сюда 2 километра плюс два километра в другую сторону все село тянется, – рассказывают учителя. – Автобус куплен на местные муниципальные деньги. По республиканской программе нам не выделили бы автобус – детей мало. Но местное сообщество понимает, что детям опасно ходить в школу по такой дороге.
Здесь нет ни тротуаров, ни освещения, а волки есть.
В доме на краю села ночью уже жутко спать, вокруг волчьи следы, рассказывают друг другу учителя.

Родители говорят: закрывайте!

Директор Ирина Богданова приехала в Крошнозеро на год, а задержалась на 23 года. И теперь, возможно, ей предстоит увидеть, как закрывается школа. В здании останутся только детский сад и начальные классы. Вероятно, и это продлится недолго.
– Средний возраст семи наших учителей – 40–42 года, – рассказывает она. – Такой возраст, что только работать и работать! И опыт есть, и силы есть, только детишек (она вздыхает) нет. Только двое учителей имеют полную нагрузку.
На школьном собрании вопрос был поставлен так: что важнее – сохранение учительской нагрузки (и зарплаты) учителю или качество образования – ученику? В школе решили: образование – ученику.
– Мы договорились с родителями школьников, что в этом учебном году оставляем школу основной, – говорит Татьяна Сеппянен. – Однако родители будут требовать закрытия основной школы. Там, где школа закрыта по инициативе органов местного самоуправления, они должны взять на себя ответственность за дальнейшее образование детей. В частности, организовать подвоз в другую школу или оплачивать детям проживание в интернате. Некоторые родители, которые забрали своих детей из Крошнозерской школы и перевели их в другие школы района, уже пишут нам возмущенные письма: не хотим платить за интернат! Закройте школу немедленно! Плата за интернат – 300 рублей в месяц, с трехразовым питанием. Родители знают: когда Крошнозерская основная школа закроется – для их детей все станет бесплатно.

Школа на аукционе

…Деревянные церкви, возведенные еще в XVII веке, стоят на холмах над деревнями закрытые и кажутся заброшенными. Священники называли этот край языческим и по сей день здесь надолго не задерживаются. Батюшки наезжают в эти поселки из города отслужить по большим праздникам. Тогда сельчане приносят в церковь из дома иконы, а потом уносят их обратно…
В округе и по сей день творятся странные вещи.
– Починить компьютер – разве это проблема? – говорит Ирина Богданова. – Проблема – найти печника. В нашем районе нет ни одного!.
– Во всей Республике Карелии нет ни одного печника, – уточняют более осведомленные собеседники.
Учителя с грустью смотрят из окна на скосившееся здание, уткнувшееся боком в землю.
– Вот бывший совхозный сарай, его уже выставляли на торги, – говорят они, – да кто его, такого урода, купит! Лучше бы наше здание выставили на торги.
По району прошел слух, что одно школьное здание на торги выставили. И возможно, его скоро купят – под базу для сельского туризма. В Крошнозерской школе подумывают, не спасет ли их такой поворот судьбы.
И сами себе отвечают: не спасет.
К утрате школьных зданий здесь научились относиться без страха. Сельская школа – это не школьное здание. Сельская школа – это люди.
Эти люди могут покинуть село и могут вернуться. Пока они село покидают.

Колесо фортуны

– Раньше мы говорили: живет школа – живет село. Но теперь мы смотрим на этот процесс гораздо реалистичнее, – признали руководители карельского образования на республиканском семинаре «Развитие сети сельских образовательных учреждений: результаты, проблемы и перспективы», проведенном в Петрозаводске совместно с Высшей школой экономики.
В основе жизни села – экономические законы. Опросы, проведенные в республике, показали, что современное сельское население на самом деле не такое косное, как прежде представлялось. Часть его мобильна, она готова немедленно сниматься с места и ехать туда, где есть работа. А там рано или поздно откроется школа. Сохранить село, искусственно сохраняя школу, невозможно. Селу надо дать работу – тогда в нем будет жизнь, будет новая школа.
– Давайте привыкнем к тому, что для учителя поиск работы – это естественный процесс, – предлагает Татьяна Сеппянен. – Когда в Пряжинском районе возникает вакансия, первым делом мы смотрим, можно ли кого-то переучить или пригласить педагога из другой школы. Школы района начинают обмениваться учителями.
– Учитель карельского языка из нашей школы уже работает по-новому: два дня здесь, два дня в школе поселка Пряжа, – рассказывает Ирина Богдано-
ва. – Ездит на работу каждый день, школьного транспорта ему не положено. Но в поселке уже более десяти человек перешли в иной режим: живут здесь, а работают в других местах. Так что учителя договариваются с ними, вместе добираются до места работы…
Сегодня во многих странах Западной Европы такой график учительской работы стал повседневностью. Для австрийских, голландских, немецких учителей жить в одном городе, а учить детей в другом – обычное дело. Европейские страны переживают демографический кризис.
Учителя Крошнозерской школы тоже готовы жить и работать по-европейски.
Правда, в этой европейской жизни им придется делать поправку на российские дороги…
А тем временем колесо Фортуны поворачивается.
В районе стали рождаться дети.
По статистике Пряжинского загса, за 11 месяцев 2006 года родились 114 малышей: 61 девочка и 53 мальчика. 56 из них были первенцами. В четырнадцати семьях решились на третьего ребенка, в четырех – на четвертого, в двух – на пятого. Родились пять Даш, Вероника, Анна, Каролина, Ариана, Даниэла, София-Кристина, Артем, Кирилл, Андрей, Данила, Хасан, Аристарх, Тимур, Натан..
А еще на свет в один год появились четыре пары близнецов. Две пары девочек, пара мальчиков и мальчик–девочка. Им пять лет. Через год в школу. Такая вот компенсация.

-

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"