ЛУЧШЕ ПОДДЕРЖАТЬ НА СТАРТЕ, ЧЕМ СПАСАТЬ НА ФИНИШЕ
 

Вторая четверть – время плановой работы с неблагополучными семьями и учениками. Ближе к декабрю уходят из школы дети, с которыми эта работа успехом не увенчалась. Те, кому грозит столбик двоек в полугодии. Те, кому открытым текстом сказали: у нас ты аттестат не получишь.
Наиболее «благополучные» из неблагополучных, за кем присматривают родители, попадают в экстернаты. Самые невезучие – на улицу. А те, кто «посерединке», – в школы открытого типа.
«Основной целью деятельности школ открытого типа (5–9 классы) является комплексная медико-психологическая и социально-педагогическая реабилитация несовершеннолетних правонарушителей, – говорится в Федеральном законе «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». – А также создание условий для получения ими общего образования и профессиональной ориентации».
Сегодня такие школы работают в каждом административном округе Москвы, во многих городах и регионах России. Подростки попадают туда по постановлению Комиссии по делам несовершеннолетних.
Условия работы открытых школ делают их в некотором смысле уникальными. Здесь учатся дети, по отношению к которым все внешние методы воздействия уже испробованы. Учитель и ученик остались вдвоем. И если учитель признает, что все самое важное может произойти только между ним и ребенком, рождается какая-то новая педагогика. Которая и обычной школе нужна как воздух.

Сюда зачисляют без отбора. И учат без отсева

Школа открытого типа: когда внешние условия становятся педагогическими принципами

Запретная грань

Московская специальная общеобразовательная школа № 7 (открытого типа) для детей со стойким девиантным поведением. Одна из многих. Подходя к крыльцу, видишь неподалеку навес, две урны, вокруг группа подростков с сигаретами в руках. Очевидно, место для курения. Сюда воспитатели приводят несовершеннолетних курильщиков на больших переменах. Охранник у входа не выпустит учеников без разрешения.
– Почему просто не запретить?
– Пробовали, – объясняет директор школы Наталия Михайловна Долгих. – Невыполнимый запрет (а здесь многие ребята курят дольше, чем в школе учатся) порождает обман. Сразу появились нарушители.
– Потом устроили курилку в школе. Получилась провокация. Ребята курили на каждой перемене. И на уроке выходили «на минуточку». Сейчас нашли компромисс: и курение ограничено, и возможность оставлена. Не обязательно школьный закон нарушать. Потерпеть два-три часа каждый может.
Впрочем, дело не только в законах. Ведь борьба с курением может вестись и совершенно необычными способами. Не обязательно через запрет.

Арифметика мечты

Например, в начале учебного года пятиклассники и шестиклассники выполняли мини-проекты по математике. Тема – «Что можно купить на деньги, потраченные мною на сигареты за месяц? за год? за пять лет?». Если пропаганда здорового образа жизни, то через позитив. И одновременно тренировка арифметических навыков без нудных учебников.
Для детей, годами нигде не учившихся, сложные многоступенчатые вычисления, поиск данных – непростое дело. Но они старались, подставляли свою жизнь в клеточки трафарета, подготовленного педагогом. Сколько стоит одна пачка моих сигарет, умножить на количество пачек, выкуренных за день, умножить на семь дней, на тридцать...
А вот вещь, которую я хочу купить. Вот ее цена в соседнем магазине. На листе отведено место для рисунка, и мечта нарисована тщательно, со знанием дела. У каждого своя: футбольный мяч, телефон, ролики, просто стул, персональный, отдельный от общего бедлама в квартире.
Мечты далекие, на много лет вперед, выглядят более абстрактно. Это скорее выражение общепринятых стандартов: дом, машина. Рисунки, как из глянцевого журнала. А кто-то и рисовать не стал, вырезал и приклеил цветную картинку.
У детей вообще, а у «девиантников» (так их называют профессионалы) особенно, нет представлений о будущем. Они живут сегодня, здесь и сейчас, в крайнем случае с прицелом на пару дней вперед. Поэтому пожелания: учись хорошо, через десять лет специалистом станешь; или: не пей, не кури, не колись, иначе когда-нибудь заболеешь – на них не действуют. Страх, кстати, тоже. Они столько страшного уже пережили…
Зато сиюминутная радость, исполнение мгновенного желания ценятся очень дорого.
– И многие бросают курить, выполнив такой мини-проект?
– В этом году двое бросили. В самом деле задумались.
Это мало? Или все-таки много?

Принуждение или приучение?

Урок математики. Прошло минут десять, а ребятам уже надоело писать, устали с непривычки. Шумят:
– Хватит! Давайте устно.
– Хорошо, устно, – соглашается учитель Наталья Алексеевна Писарева.
И предлагает задачку с множеством условий и данных. Вот уже кто-то вышел к доске, записывает цифры, иначе все их в голове не удержишь. Класс диктует, обсуждает ход решения, постепенно увлекается процессом. Уже и в тетрадях пишут, забыли, что протестовали.
– А надо ли было настаивать? Не хотят – и не нужно. Что-нибудь другое бы придумалось…
– Тогда они вовсе писать не научатся, – отвечает Наталья Алексеевна. – Их ведь жизнь не приучит к письму, к умственному труду вообще. Только мы. Если не научим, у них даже шанса не будет продолжить учебу. Потом, письмо – это работа пальчиков, моторика. Влияет на развитие мышления. Но научить хочется так, чтобы не ломать, не пугать, не заставлять. Да и можно ли их заставить?

Домашнее задание для учителя

Каким образом у преподавателя математики на столе во время урока оказалась именно та задачка, которая была нужна?
– Я готовлюсь к уроку по 6–7 книгам сразу, – говорит Наталья Алексеевна. – Есть, конечно, и учебники, и программы, но нам ни одна из них не подходит. В общем образовании действует установка на успешного ученика. А базы для работы с теми, у кого что-то не получилось, нет.
…В школе № 7 учатся и те, кто пришел сюда с не самыми плохими отметками, и те, кто последние годы вообще нигде не учился, а теперь должен до конца девятого класса наверстать упущенное, чтобы получить аттестат…
– Поэтому каждый урок я планирую в расчете на несколько уровней, – объясняет Наталья Алексеевна. – В сущности, готовлю несколько планов уроков, несколько вариантов контрольных, в том числе из учебника начальной школы. Что делать, если все забыто? Вот эту задачу Миша сможет со всеми решать, а здесь ему придется дать индивидуальное задание на карточке.
Примечательно, какую роль в этой ситуации по замыслу педагога играет базовый уровень знаний. Он не стандарт, а ориентир.
– Без него легко успокоиться, сказать: этот ребенок больше не может, – объясняет Наталья Алексеевна. – Но так тоже неправильно. Они и сами не знают, как много могут.
Задания подбираются не только по уровню знаний, но и по типу мышления, по характеру. Каждая карточка пишется вручную (в школе 5 компьютеров на всех). Издать бы эти карточки, сборники заданий. Была бы польза и для учителей обычных школ.
– Можно ли за год подготовить таких разных и в основном неуспешных, не заинтересованных в учебе детей к стандартному экзамену?
– По стандарту – нет, – отвечает Наталья Алексеевна. – Но можно помочь им понять, где взять необходимую информацию, как применить ее. Они знают, где в классе какие таблицы висят, где посмотреть формулу. Это умение даст ребятам шанс продолжить образование в училище, колледже. Если, конечно, колледж тоже захочет дать им этот шанс.

Как вести урок

В седьмой школе учителя сами разработали для себя несколько законов ведения урока. Обсудили их на педсоветах и старательно исполняют.
Во-первых, на каждом уроке ребенок обязательно должен быть успешен, получить хоть пятиминутный положительный опыт. И рано или поздно эти пятиминутные успехи сложатся в цепь достижений.
Во-вторых, на каждом уроке должны быть разные виды деятельности, быстро сменяемые.
В-третьих, уходить от учителя ребенок должен с легким сердцем, чтобы хотелось вернуться. Вот сейчас на уроке мальчик просидел пятнадцать минут, почти ничего не сделал, да и не может, не хочет. Уходит.
– Я надеюсь, вы еще придете, спасибо за сотрудничество.
Расцвел:
– Я приду.
Может, и не придет. Но появился какой-то задел, возможность вернуться.
Четвертый закон: на каждом уроке должна быть возможность поработать руками. Нарисовать, сделать. Эти подростки вообще очень любят рисовать. Видимо, недоиграли в детстве. И рисунки у них получаются детские, наивные.
Вот, например, урок биологии. Тема по программе: размножение рыб. Каких рыб они видели в своей жизни? Какое им дело до их размножения?
Наталия Михайловна Долгих, преподаватель биологии (в свободное от директорских обязанностей время) предлагает сделать фильм (слайд-презентацию) с рисунками, превратить сухой текст учебника, сложные схемы в своеобразный комикс: картинки и подписи. Пока класс старательно раскрашивает плавники, что-то про биологию узнает, просто удовольствие получает.
Английский у Галины Семеновны Кувватбековой – вообще сплошные картинки. Один делает открытку другу на день рождения, другой про хэллоуин рисует, третий – осень. Девочки любят переписывать стихи из книжки. Некоторые способны перевести со словарем, для тех, кто не умеет пока словарем пользоваться, учитель сам слова выпишет. Ученику останется только подставить их в текст.
Работе со словарем здесь уделяют много внимания. Это базовое умение, без которого трудно будет учиться дальше.
Важнейший критерий квалификации педагога – приятие ребенка. Такого, какой есть, который никому ничего не должен. Это ты должен вести урок так, чтобы тебя дослушали, запомнили хоть часть. Ты должен придумать, как оценить ребенка, который в шестом классе не может пока осилить программу второго.

За что пятерка?

– Мы ставим две оценки, – говорят учителя. – Одну за стандарт, в журнал, так обязаны. Вторую свою, в дневник: за продвижение (вчера сделал пример из учебника начальной школы, а сегодня за 5 класс решил), за участие в работе, за сотрудничество с другими, за хорошую идею, за сообразительность. Вот схема твоего ответа, вот правильная схема из учебника – найди отличие. Кто нашел, тому «5». Ребятам, оказывается, важнее наши оценки. Девятиклассники бегают, как маленькие, с дневниками. Некоторые вообще пятерки впервые в жизни получают.
Иногда все же не удается поставить желанную пятерку. Тогда звучит такая, например, учительская реплика:
– Я так хотела поставить больше. Ты чуть-чуть не дотянул.
Все педагоги в один голос уверяют, что необходима другая система оценок. Например, накопительная система баллов. Они готовы обсуждать варианты, разрабатывать проекты, пробовать. Только их никто не спрашивает. Зато проверяют часто. За год – 21 проверка.

Неплохо – уже хорошо

На уроке физики у Елены Петровны Никитинской ученики листают альбомы пейзажей. Дано задание: найти физические явления в природе. А попутно дети видят прекрасные картины. Большая часть из них никогда в жизни не придут в музей.
– Мы детей стараемся в свет вывозить, на экскурсии, в театр, – рассказывает Наталия Михайловна.
– И как они себя ведут в театре?
– Ну, я бы не сказала, что плохо.
В этом – суть подхода к ребенку. Пусть еще не хорошо. Но сказать, что плохо, уже нельзя. Вот и радость.
– Матом они все, конечно, ругаются, особенно поначалу. Потом не то чтобы перестают, но уже спохватываются, стараются отойти подальше. Если сорвалось с языка, бывает, даже по губам себя бьют. Появляется представление о норме, хотя овладеть этой нормой они, вероятно, не все смогут.
На уроке норма оказывается очень гибкой. Вот этот ребенок если поработал пятнадцать минут, то и молодец. Его отпускают отдохнуть, благо есть куда и с кем.
Мальчишка влюбился – совсем учебу забросил.
– Давайте переждем, оставим в покое. Дадим время справиться с собой, – говорят учителя на педсовете.
На уроке учительница, если чем-то бывает недовольна, всегда отходит в дальний угол кабинета. Класс понимает: возникла проблема, нужно как-то собраться с мыслями, с духом. Прошел неприятный момент, учитель вернулся на свое место, жизнь продолжается.

Приют спокойствия

На уроках в седьмой школе вместе с классом сидят воспитатели. Если возникает необходимость, они могут занять ребенка, уставшего от наук: дать ему порисовать, поработать в трудовых мастерских, просто отдохнуть.
В школе хотят выстроить расписание так, чтобы «научные» уроки чередовались с занятиями живописью, движением, музыкой. Правда, возможности такой пока нет. Есть комната психологической разгрузки, но в ней идут уроки. Есть трудовые мастерские, но они работают только утром. Вышестоящие органы почему-то сняли ставки педагогов труда во второй половине дня.
Вообще же школьные мастерские нужно было бы не только открывать после обеда, но и модернизировать. Пока в них есть работа, в основном для девочек и для малышей: соломка, ткани, вышивка, вязание. Бывает, и мальчишки увлекутся. Но им бы станки настоящие… Нету. Зато появилась мастерская дизайна одежды, очень девочкам нравится. И полезно. Возможно, курсы макияжа откроются. А то красятся девочки ужасно.

Индивидуальный подход

Каждого ребенка здесь не просто любят, но внимательно наблюдают, пытаются понять, что с ним происходит, как ему помочь. Цель – расширить поле возможностей ученика. Задача педагога – быть всегда рядом, способствовать расширению этого поля.
Первый шаг – диагностика. В сущности, точный диагноз – уже половина успеха. Специалисты, педагоги, врачи, психологи регулярно обследуют каждого ребенка. Разговаривают с ним. Тестируют по множеству параметров: уровень знаний, агрессии, тревожности, общительность, способ восприятия информации, какое полушарие ведущее. Есть даже такой критерий: наличие цели в жизни. Это говорит о готовности социализироваться, к чему-то стремиться.
Второй шаг – составить общую картину. На каждого ребенка заводится индивидуальная карта, в которой отмечаются все изменения, происходящие с ним. По поводу каждого ребенка специалисты дают конкретные рекомендации учителям, воспитателям: как лучше спланировать индивидуальные образовательные маршруты, на что обратить внимание в первую очередь.
Бывает, что нет никакой положительной динамики, есть очень сложные дети. Но это повод задуматься, какие средства еще не испробованы педагогом.
Конечно, все карты, маршруты очень субъективны. Педагоги бесконечно обсуждают Васю, Любу, собирают разные способы диагностики состояния девиантных детей. И все равно понимают, что нет у них четкого представления, как действовать в данной конкретной ситуации. Сплошные сомнения. А может ли быть иначе?

Родительские чаепития

Школа закрывается в шесть часов вечера. Многие дети не уходят: во дворе толпятся, в соседние подъезды проникают. Не хотят идти домой. Там пьяные скандалы, а таких мест, где ребенок мог бы переночевать, поесть, в сущности, нет. В школе оставаться нельзя – нет условий, нет питания. Если нельзя, но очень нужно, учителя в нарушение всех правил СЭС разрешают ребятам тайком переночевать в школе, на диванчике, или берут к себе домой.
Родители из опоры превращаются в главную проблему жизни ребенка. Педагоги справиться с семьей не могут, но вернуть детям хотя бы тех, кто не спился окончательно, они пытаются.
В школе не проводят традиционных родительских собраний. Только чаепития. Никаких выговоров. Демонстрация достижений ребенка, обсуждение,
чем ему можно помочь: подежурить вместе, вместе покрасить школу, приготовить концертный номер или торт на праздник. Обязательно спрашивают: когда можно к вам домой зайти? Социальный педагог обязан обследовать жилищные условия ребенка, но начинать общение с внезапных визитов как-то неприлично.
Родители по старой памяти привыкли, что в школе обязательно будут ругать, поэтому или вовсе не приходят, или специально опаздывают, убегают пораньше. Лишь бы не встретиться с учителем. Доверие рождается не сразу. На последнее собрание пришли половина родителей. А в прошлом году больше трети не набиралось.
Один папа, не слишком трезвый, ходил по школе, смотрел кабинеты и даже заплакал, увидев рисунки дочери, прочитав ее стихи. Пьяные слезы недорого стоят. Но вдруг что-то и случится с ним? Педагог не осуждает, он поддерживает и надеется.

Психология массовой школы

80% учеников школы открытого типа – из неблагополучных семей. Но примерно 10% – дети, которым просто пришлось хлебнуть лиха в обычной школе. Не увидели, обошли вниманием. Хотели, чтобы не выделялся, был как все. «Ты что, лучше других?» Он не лучше – другой.
К примеру, близорук, но слишком высок, поэтому его не сажают на первую парту, а с последней ребенку ничего не видно. Вечный прищур раздражает учителя, кажется издевкой. Вечное напряжение выматывает подростка, приводит к выводу о бессмысленности усилий, заставляет прогуливать сначала отдельные уроки, потом дни, месяцы. За время незаконно обретенной свободы появляются столь же незаконные увлечения: наркотики, игровые автоматы, а значит, воровство, криминальные компании. Эта стандартная схема привела в 7-ю школу и патологического фантазера, ставшего объектом насмешек одноклассников и педагогов, и послушную мамину дочку, не выдержавшую требований престижной английской школы, и замкнутого мальчишку-тугодума, который сначала отказался разговаривать со всеми в школе, обидевшись на постоянный неуспех и унижения, потом стал драться отчаянно, пугая яростью даже старшеклассников, а потом, в третьем классе, попытался выброситься из окна. Попал в психиатрическую больницу, затем в школу для детей с девиантным поведением…
Ребята, как правило, не любят вспоминать предыдущие школы. Иногда целый список за спиной остается. Но всегда внимательно читают объявления о районных, городских мероприятиях, которые проходят на базе школы. Уточняют:
– А мой директор, завуч будут?
Одним важно, чтобы прежние учителя увидели их достижения, рисунки, проекты на стендах, грамоты, кубки за победы в спортивных состязаниях на первом этаже. Другие не хотят встречаться.
– Будут из бывшей школы? Тогда я не приду.

Сомнение как признак сознания

Из школы открытого типа никого не выгоняют. И права не имеют, и некуда. Разве что в школу закрытого типа. Но это по решению суда. Или на улицу: если завести ситуацию в тупик, ребенок просто перестанет приходить в школу. И заставить его вернуться будет невозможно.
Здесь каким-то образом учат всех, всяких. Вероятно, потому, что воспринимают каждого ребенка как отдельного, особенного человека. Несовершенного, неидеального, но человека.
Подросток, имеющий две судимости, условный срок, просит директора не выгонять его, дать шанс закончить 9 класс. Наталия Михайловна соглашается.
– Почему не настояли на отчислении? И судимость есть, и возраст уже не школьный.
– Он сказал: я попробую. Не сделаю, а постараюсь. Значит, действительно попытается.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"