ВРЕМЯ НА ВЕСАХ НАШИХ РАЗМЫШЛЕНИЙ
 

В ночь с этой субботы на воскресенье мы привычно переведем стрелки часов и перейдем на зимнее время. Точнее, возвратимся к естественному, «нормальному» астрономическому времени. Одолженный в конце марта час нам, как обычно, вернут перед началом ноября. Осенние вечера станут еще длиннее. В ХХ веке совы и жаворонки пришли наконец к общему соглашению, поделив между собой время, причем не в пользу тех,
кто не любит рано вставать: совам – пять месяцев, жаворонкам – семь. Впрочем, каждый решает сам, что значит быть жаворонком или совой, – это просто такая физиология или особая философия жизни…

Двадцать пятый час

Он появляется в сутках только раз в году. Но именно в нем сталкиваются два глобальных мифа разных эпох

В это воскресное утро можно будет проснуться и удивиться тому, как еще, оказывается, рано, и можно не спешить будить домашних. Правда, кот на час раньше потребует завтрак, а собака позовет гулять. Животные продолжат жить по тем одним каким-нибудь часам, которые, как всегда, забыли перевести. Зато компьютер справится с задачей без посторонней помощи. Накануне в газетах и по телевидению обязательно дадут «комментарии специалистов», в которых будет и про сэкономленные киловатты, и про биоритмы, и про вред, наносимый (или, наоборот, не наносимый) здоровью. Потом в сутках снова окажется двадцать четыре часа, и все перестроятся на новый жизненный ритм. А в марте снова перейдем на летний график… О том, почему переведенные стрелки (не важно вперед или назад, главное, не в соответствии с реальным временем) в волшебных сказках вроде «Аленького цветочка» всегда чей-то коварный умысел, вряд ли кто-то задумается всерьез. Любители конспирологических теорий не в счет. Речь не об анамнезе человеческих страхов, а о мистике и мифологии суточного круговорота…

Идея перехода на летнее время принадлежит английскому инженеру Уильяму Уиллетту, который в 1908 году предложил этот нехитрый рецепт энергосбережения. Правда, тогда речь шла о постепенном переводе стрелок каждое воскресенье апреля на 20 минут вперед и о таком же постепенном возвращении к астрономическому времени в течение октября. Сначала идею восприняли как занятный казус. Европейские державы вернулись к ней на исходе Первой мировой войны, когда разруха заставила экономить по-настоящему. Уиллетта подкорректировали: вместо предложенных 80 минут оставили час, вместо постепенного и не слишком болезненного перехода узаконили одноразовый перевод стрелок. Чтобы не было путаницы…
Уиллетт задумался о нерациональном использовании дневного света однажды, когда ранним летним утром проехался по улицам Лондона и увидел закрытые ставни. Получалось, что ночью люди тратят значительные средства и усилия на борьбу с темнотой, а утром, наоборот, защищаются от абсолютно бесплатного солнечного света. Этот бытовой парадокс и стал поводом к разделению времени на летнее и зимнее.
На самом деле человеческая расточительность по отношению к Божьим дарам раздражала людей изобретательных и практичных намного раньше. В 1784 году официальный дипломатический представитель Североамериканских Штатов во Франции Бенджамин Франклин направил в «Парижский журнал» целый проект под названием «Сбережение дневного света». Со всей дотошностью честного протестанта и бывшего хозяина бумажной лавки Франклин подсчитал, что в течение шести месяцев европейского весенне-летнего сезона (183 ночи) каждая парижская семья в каждую ночь жжет свечи в среднем 7 часов; итого 1281 час на семью и 128 миллионов часов на сезон, учитывая то, что в Париже живут приблизительно сто тысяч семей. Если бы парижане весной и летом ложились спать сразу после заката, а вставали с восходом солнца, полагал Франклин, вышла бы значительная экономия масла, воска и свечного сала. С этой целью он предлагал с наступлением рассвета звонить во все церковные колокола и палить из пушек, дабы разбудить не отличающихся бережливостью, а значит – добродетелью, парижан.
Своего пророка галантный век не услышал. Францию освещали миллионы свечей, масляных ламп, факелов, вспышки дворцовых фейерверков. Это был праздник ночного света. До начала революции оставалось пять лет. Что касается Франклина, то своей нелюбовью к роскоши и прожиганию жизни он заслужил право красоваться на одной из самых популярных в мире купюр.
И все же именно эта история с проектом сбережения дневного света заставляет задуматься над тем, что ноу-хау Уиллетта и протестантская добродетель бережливости не так уж и взаимосвязаны. Искренне сокрушаясь о воске и свечном сале, Франклин ничего не говорил о стрелках часов. Ему это просто не могло прийти в голову. Как моралист, он претендовал на то, чтобы изменить человека, сделать его чуть-чуть ближе к божественному образцу. По своему разумению, конечно. Но какой бы карикатурной ни казалась сегодня религиозно-рыночная этика Франклина с его поучениями о том, что пенс шиллинг бережет (а свечка тоже денег стоит!), человек с купюры жил в мире, где существовало абсолютное, таинственное, чудесное. Этим его мир и отличался от мира, в котором жил инженер Уиллетт.

Пространство священного отличается от пространства мирского неоднородностью, разрывами и разломами, тем, что одни части качественно не похожи на другие, считал Мирче Элиаде. Циферблат с движущимися по кругу стрелками – как раз такое неоднородное пространство. Стрелки соединяют священное пространство и священное время – циклическое время мифа, вновь и вновь переживаемых и повторяющихся событий.
Достаточно привести лишь один пример – когда стрелки полностью совпадают друг с другом, указывая на определенную точку на окружности.
«Часы на башне пробили полночь…» Немногие страшные истории обходятся без этой фразы. После двенадцатого удара, как известно, пробуждается всякая мифологическая нечисть. Сгинуть ей положено по сигналу природному – как только прокричит петух, но дрожь стрелок за мгновение перед полуночью – традиционный кадр в большинстве фильмов ужасов. Да бог с ними, с ужасами. Полночь – «час ноль», начало суток. Начало китайского двенадцатичасового цикла. Высший миг инициации у древних индусов. Наконец, час рождения Христа. Но это все касается «правильного» времени, соотнесенного с астрономическими величинами. Летнее время Уиллетта – это всего лишь показания часов, спешащих на час. Получается, по летнему времени нечисть обязана активизироваться в час ночи. Знаменитый «час быка», тяжелейшее время ночи, должен наступить не с двух до четырех, а с трех до пяти утра. А Рождество, если бы мы не переводили стрелки, нужно было бы праздновать тоже в час. Хотя празднуем же мы Пасху в полночь по летнему времени, то есть в одиннадцать вечера субботы… В общем, как разобраться Золушке, с каким ударом часов карета снова станет тыквой?
Астрономическое время, которое мы привыкли звать правильным, успело обрасти всеми этими символами, приметами и поверьями. Это ритуальное время культуры. Время переведенных стрелок, изобретенное Уиллеттом, – продукт зрелого просветительского сознания XIX века. Это тоже часть мифологии, но иной, материалистической, для которой не существует ни тайн, ни волшебства, ни вечного возвращения чуда. Для которой все относительно. Тем более человеческие предрассудки. Хотя не случайно Уиллетт боролся за увеличение именно светлого времени суток. С древнейших времен день символизировал рациональную сторону человеческой души, ночь – наоборот, всё, что предшествует рассудку. Впрочем, вряд ли Уиллетт предполагал, что и он – такой же пленник символа, как и его предшественник Франклин. Они ведь существовали в разных вселенных. Вселенной Франклина была ньютоновская вселенная-часы. Вселенной Уиллетта Эйнштейн вот-вот уже должен был дать своего бога – относительность. И сегодня мало кому приходит в голову, что простенькая модель Ньютона больше похожа на сказку. Действительно, чем не волшебная история о том, как Некто завел свои механические часы раз и навсегда: для младенца Иисуса и Золушки, для красавиц и чудовищ, для сов и жаворонков. Причем завел, не предполагая, что кто-то там начнет баловаться со стрелками…
Так что теперь в последнее воскресенье марта каждый год торжествуют жаворонки – рационалисты и прагматики, обитатели однородного пространства и повелители однородного времени. Зато в последнее воскресенье октября отыгрывают свое совы – любители поспать допоздна и помечтать, уютно устроившись в разломах и расщелинах зимы. Им достается меньшая часть года, но именно та часть, в которой больше дней, непохожих на другие. Или, по крайней мере, это совсем особенные непохожие дни. Есть какая-то отдельная справедливость в том, что по правильному, астрономическому времени загорится Рождественская звезда и откроется крещенское небо. А самое главное, пробьют двенадцать куранты, отмеряющие начало Нового года. При этом все будут соглашаться с тем, что нет ничего более относительного, чем летосчисление, и что в каждой культуре – своя система отсчета времен. Но все же ощущение чуда возникнет именно потому, что часы не врут, не отстают и не бегут вперед, и Новый год придет вовремя. И все будет как надо в этот главный праздник времени сов.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"