ОТКРЫТИЕ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ
ОЧЕРКИ О ПЕДАГОГАХ-НОВАТОРАХ 

Таланты и поклонники

ВОЛКОВ изумлен и не может скрыть своего изумления. Больше двадцати лет он преподает, солидный уже человек и похож скорее на начальника цеха большого завода, чем на учителя, а в глазах – детское изумление. Лет пять назад, когда Волков начал вести свои опыты, вдруг оказалось, что в обычной школе № 2, в обычном городе Реутове, среди обычных его учеников – таланты и гении. Совершенно оригинальные умы. «Абсолютно другие лица у детей. И глаза какие-то другие», – удивляется Волков и недоумевает. Он дал третьеклассникам задачу: начертить схему электросети так, чтобы можно было включать в люстре то одну лампочку, то две, то три. Весь класс тянул руки, души из тела рвались: «Я нарисую!» Он дал задачу во втором классе – и второклассники тянули руки так, что вот-вот вывих получится: «Меня спросите!» Пошел к первоклассникам – и то же самое.

МИР ЗАБОЛЕЛ, в мире эпидемия, у мира новый кумир: творчество, творческое мышление, творческая личность, творческие способности. Списки книг о развитии творческих способностей растут угрожающе быстро на всех языках. Исследовано все: в каком возрасте проявляются способности, и как выглядят кривые их развития, и каковы их компоненты. Все подсчитали и проанализировали. Дети сведены в цифры, цифры – в таблицы, таблицы – в монографии. Все хорошо. Не хватает только простого ответа на простой вопрос: как развивать творческие способности детей?
Прислушаемся к учителю Волкову! Похоже, что он подбирается к пониманию того, какими должны быть естественные условия, в которых развивается творческое мышление ребенка.
Его идеи могут и разочаровать, настолько они бесхитростны. Зато они доступны, прочны, безотказны, как всякие идеи, рожденные в классе учителем, у которого мало времени и много учеников.

ВСЕ НАЧАЛОСЬ, как и полагается, с самого простого. Волков вынужден был признаться, что, как бы он ни старался вести кружки рисования, лепки, моделирования, к концу года всегда остается лишь несколько человек, а остальные перестают ходить, теряют интерес. И так, обнаружил он, во многих других известных ему школах, хотя на бумаге, возможно, там кружки работают исправно.
Волков закрыл все свои кружки и устроил нечто безобразное с точки зрения принятых правил. Он устроил комнату, в которой можно было заниматься всем чем угодно и в которую можно месяц ходить, месяц не ходить, потом вновь прийти как ни в чем не бывало. Полный разброд и развал!
Но в разброде – план, а в развале – смысл. Волков объявил: его кружок, вернее сказать, его творческая комната месяц занимается... рисованием? Лепкой? Выпиливанием? Нет, рыцарями! Месяц делаем рыцарей всякого рода, используем всевозможные рыцарские сюжеты. А уж как и из чего и каким образом – решайте сами.
Эффект был огромный. До сих пор подсобная комната Волкова заставлена рыцарями из пластилина и папье-маше, рыцарями всех времен и народов, пешими и конными, в доспехах и с копьями. Оказалось, для того чтобы сделать рыцаря, пятиклассник научится чему угодно и, главное, что угодно придумает. «Совершенно оригинальные идеи», – разводил руками Волков.
На следующий месяц крестовый этот поход закончился, началась новая эра – теперь делали макеты реактивных самолетов, какие и конструкторским бюро не снятся. Еще месяц – русская деревянная архитектура. Строй из дощечек и палочек что хочешь, от сарая до Кижей, благо Волков предлагает точные чертежи многих русских памятников.
И тут Волков увидел, что дети его стали мгновенно ориентироваться в неизвестном, приспосабливаться к нему. Но ведь приспособляемость к неизвестному – это и есть творчество! Школа часто твердит ученикам: «Ты должен знать, мы это проходили». Волков словно говорит: «Мы этого не проходили, а ты узнай. Тебя этому не учили, а ты сумей». Ему важно одно – чтобы появилась потребность узнать и научиться! Все его заботы – об этой потребности. И вот глаза загораются, включается таинственный механизм творчества... Пусть его исследуют другие, а Волков зато умеет включать его!

ОТЧЕГО ЖЕ, подумал Волков, только рисовать, лепить, чеканить, точить? Творческие способности можно развивать в самых разных направлениях! Только надо найти стимул, приманку – какую-то привлекательную и простую приманку для детей, чтобы появилось у них желание изобретать. Увеличить желание и уменьшить (до разумных пределов) информацию – вот и появится необходимость в творческом усилии!
Волков придумал вот что: завести в школе «творческие книжки». В чем ты хочешь попробовать себя? В радиотехнике? Принимайся за работу. Найди сам материалы, схемы, научись у кого-нибудь, сам поставь себе задачу, а когда что-то сделаешь – приходи, приноси, посмотрим и сделаем запись в твоей «творческой книжке». Одну строчку впишем: такого-то числа сделано то-то.
Все? Так просто? Такая бюрократия?
Бюрократия – великая штука. От нее страдают, от нее погибают, ею города строятся.
«Бюрократическая» затея Волкова привела к тому, что ребята – по всей школе, во всех классах! – действительно стали придумывать, делать и приходить с просьбой завести на них персональную «творческую книжку» и внести запись. Я листал эти книжки (они хранятся в школе, а не у ребят) – удивительное дело! Работа по радиотехнике... В кукольном кружке... По математике... Работа о расселении муравьев... Научился показывать фокусы... Педагогическое исследование о том, как вести урок рисования...
Все работы Волков, естественно, проверить не может – их принимают преподаватели-специалисты. Волков только следит, чтобы ребячьи работы проверяли и принимали безотказно, на месте. «И все книжка, – говорит он. – Перестань мы завтра заниматься творческими книжками, никто ничего делать не будет. Ребята, как и все люди, не любят делать просто так – ни себе, ни другим».
Магию этой серенькой книжечки, не слишком старательно отпечатанной в местной типографии, объяснить нетрудно. Не знаю, каково расстояние от великого до смешного, но от простого до великого – шаг, это уж точно.
Ведь многие ребята и сами по себе, без всяких книжек что-то мастерят или придумывают. Я знаю мальчишку, который уже во втором классе устроил дома настоящую химическую лабораторию. В шестом классе он знал вузовские учебники назубок, но в школе числился двоечником, да еще каким – безнадежным! Отпетым! А ребята-радиотехники? С ними сущее горе. Золотые руки, поразительное терпение и трудоспособность, они не просто знают все, что относится к радио, – щеголяют знаниями, но именно у них часто полным-полно двоек по всем предметам, не исключая и физики, в которой, увы, кроме радио, есть и другие разделы. И все эти химические, технические, биологические и другие доблести школе вроде бы и не нужны – разве что классная руководительница иной раз вздохнет: «А какие руки!» Творчество потому и творчество, что оно прорывается в самых неожиданных областях. У Волкова один мальчишка пристрастился вырезать миниатюрные штучки из свинца, и тут он был гений. А в остальном – отстающий. И даже в ювелирное училище, где он был бы мастером и чемпионом, его не приняли...
А с появлением «Творческой книжки» оказалось, что все эти поделки, самоделки, самокаты и самолеты – все нужно школе, ею одобряется, учитывается, превозносится! И не на словах, а вот в документе, который к тому же выдается не всем подряд, а лишь тем, кто принес пятую свою работу. И вручают этот документ, «творческую книжку», с деловой характеристикой – вместе с аттестатом или свидетельством, и даже были случаи, когда книжка эта помогла одному поступить в радиотехническое училище, а другому – в пединститут. Поди не прими человека, если он представляет книжку, из которой видно, что владелец ее лично дал 70 уроков и написал теоретическую работу по дидактике!
Так нашелся механизм сцепления сугубо обязательных школьных дел с сугубо нешкольными, творческими. Пария-радиотехник становится почетным гражданином, обладателем десятка записей в «творческой книжке», и это не может не влиять на его положение в школе, на его самочувствие и, следовательно, на его успеваемость. Когда идешь с Волковым по школе, он то и дело дает короткие характеристики встречным ребятам (привычка, которую подметил Горький у Макаренко, когда ходил с ним по колонии). «Величайший лодырь!» – с восхищением говорит Волков. И тут же добавляет: «Абсолютный теоретический ум». До всей этой работы мальчишка был бы для школы только величайшим лодырем, а его абсолютного теоретического ума никто не заметил бы и, главное, не оценил бы. А ум, даже теоретический, нуждается, знаете ли, в оценке! Он может и заглохнуть, если его не хвалить.
...Любимое, вернее, самое необходимое Волкову слово – «Понимаете?». Целый день приходится ему показывать и втолковывать, то и дело смотрит он испытующе в глаза очередного мальчишки: «Понимаешь меня?» Мальчишка вовсе не торопится кивнуть головой. «Не понимаешь», – определяет по глазам Волков. И объясняет снова. Раз тридцать за день услышишь от него: «Понимаешь меня? Понимаешь?»
Вот и мне хотелось бы спросить у читателя – понимаете Игоря Павловича? Понимаете, какие возможности открывает он школе?
Да ведь если всю эту работу с «творческими книжками» развернуть широко и с энтузиазмом, то неминуемо начнется в школе цепная реакция, ребята будут заражать друг друга желанием что-то узнать, сделать, придумать. И как обогатится, облагородится школьная атмосфера! Как поубавится духа школярства, какая переоценка человеческих ценностей произойдет! И еще представим себе, что «творческую книжку» действительно выдают с аттестатом, пусть и не всем; и что ее рассматривают в приемных комиссиях от ПТУ до вуза – книжка прекрасно показывает и склонности человека, и уровень его развития. Листая ее, будет о чем поговорить с абитуриентом. Да если книжки эти станут всерьез принимать во внимание при поступлениях, то и авторитет их будет расти. И так мы сможем и в студенты лучше отбирать, и, главное, сильно поощрять творчество ребят – не изредка, не случайными выставками и сторонними похвалами, а изо дня в день, ежеминутно! Или это преждевременные мечтания?
Тут можно было бы подробно рассказать, что во всех этих волковских затеях ученики ярко проявляют себя («Обнажаются», – говорит Волков), выявляют свои способности, что тут такая профессиональная ориентация, о какой только мечтать, что здесь спасение для трудных подростков и так далее, и так далее. Но все это, я думаю, каждый поймет и сам.

ПРО ВОЛКОВА много писали – в газетах, в педагогических журналах. Бывали и «по следам» – заметки, сообщавшие, что ученые заинтересовались им, одобрили, установлен контакт. Но контакта, честно говоря, не получается. Вечная беда с этими учителями из школы. Ну скажите, по какому направлению числить Волкова – эстетическое воспитание? Трудовое? Профориентация? Психология способностей? Все в нем, в Волкове, перемешано, ученым скучно с ним. Непонятно, какая лаборатория должна им заниматься, какой институт, какая диссертация из этого получится, какой научный труд.
И все-таки прочитать бы «по следам»... Скромненькую заметочку о том, что, дескать, в школе номер такой-то, такого-то села или города решили тоже завести – для начала – «творческие книжки», открыть комнату творчества, начать уроки творчества в первых классах (потому что, как выяснил Волков, кто не пристрастится к творчеству до шестого класса, того потом не расшевелишь) и всячески развивают творческое мышление, которое так нужно всем: и ребятам, и стране.

«Комсомольская правда», 1974, 27 октября

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"