Воспитанные дети. Статья третья. «Неделя», 1980 год, № 24

Воспитание похвалой

Iе бойтесь хвалить детей – на похвалах они растут, словно на дрожжах. Как правило, мы испытываем дефицит одобрения. В три года нас хвалят каждую минуту, в пять лет – каждый день, в двадцать – хорошо, если раз в году. Грудного ребёнка мама хвалит беспрестанно: он и сосёт хорошо, и спит хорошо – вот молодец, вот хороший мальчик! Малыш не понимает слов, но то, что его хвалят, – это он наверняка чувствует! Познание морали начинается с того, «что такое хорошо», а не с того, «что такое плохо». Цель похвалы одна: побуждение к нужному действию. Поэтому лучше не хвалить ребёнка вообще: «Какой хороший мальчик!» Всегда стоит прибавить и объяснение, отчего же хороший: «Всё съел, сам лёг спать, тихонько играет, сам положил кубик на кубик...» Даже когда ребёнок делает что-то не так, мать находит, за что можно похвалить, и именно на это обращает внимание. Сын застегнул пальто, перепутал все пуговицы и петли, одна пола ниже другой, но мать не говорит ему: «Неряха», а говорит: «Молодец! Сам застегнулся! Всё так хорошо получилось, только одна пуговка не в ту петлю попала!»
А если ребёнок хвастается, напрашивается на похвалу? Нас сразу охватывает страх: не вырастет ли хвастун? Не вырастет! Хвастунами становятся как раз те, кто недополучил положенную каждому человеку порцию поощрения. Ребёнок зовёт: «Мама, посмотри, что я построил! Что я нарисовал! Как я научился кувыркаться!» Молодец! Молодец! Молодец! И конечно, мы произносим это главное слово воспитателя не между прочим, не небрежно, а самым компетентным тоном, со знанием дела говорим, с радостью. Мы никогда не устаём радоваться достижениям ребёнка!
Другое опасение: вот я его хвалю, он к этому привыкнет, а пойдёт в школу, и там окажется... Тяжело ему будет. И ради будущей способности обходиться без похвал мы сегодня стараемся не замечать успехи ребёнка – чтобы потом ему не было трудно. Но он придёт в школу, встретится с детьми, уверенными в себе, выросшими на похвалах, – и действительно будет проигрывать рядом с ними.

Обычно ставят в одну строку поощрение и наказание. Но сила их неравная. Наказание действует сильнее, когда речь идёт о людях взрослых. Если же мы только начинаем воспитывать, поощрение во сто раз действеннее. Особенно если оно исходит от авторитетного человека. Словом, не бойтесь хвалить детей...
У хорошего воспитателя даже порицание начинается с похвалы. И если он хочет сказать о недостатке, он говорит о нём как об исчезающем недостатке – мол, всё хорошо, все идёт в правильном направлении, ещё немного усилий!
Но вот ребёнок пошёл в школу, и вдруг выясняется, что он не может хорошо учиться, что он медлителен в работе. Его бранят, ему внушают тем самым, что он хуже других, неспособный, и здесь главная наша задача – сохранить у человека хорошее представление о себе самом.
Если ребёнок учится хорошо, единственное, что мы должны делать, – интересоваться его успехами, сдержанно хвалить. Если же учится плохо – надо помочь ему. Сухомлинский считал, что маленьким детям обязательно надо помогать дома, сидеть с ними, потому что у них слаба ещё собственная воля.
В идеале так и должно быть. Но что подчас при этом творится в доме! Какие крики! Какие оскорбления! Какие слёзы! Война, а не уроки. Учение с первого дня превращается в мучение, и ребёнок не знает, чего же ему больше бояться: школы, где на него кричат, или дома, где на него кричат ещё больше?
Если мы не можем пересилить себя, если срываемся на брань и крик, лучше оставить ребёнка в покое, не помогать ему вовсе, потому что не так страшны двойка и все плохие отметки, вместе взятые, как эти ссоры, брань и крик.
Ведь очень может быть, что первоклассник пошёл учиться слишком рано. Дети не созревают одновременно. Значит, надо потерпеть, не ждать от ребёнка немедленных успехов. Наша заинтересованность, тревога и затаённая надежда непременно сделают своё дело. Если сохранится чувство уверенности в себе – всё будет в порядке!

Конечно, в воспитательных целях (особенно среди взрослых) иногда приходится сбивать слишком высокое мнение человека о себе, если он зазнался. Но ведь и в этом случае наша главная забота – не разрушить человека до конца, потому что иначе он пропал и никакая критика ему не поможет. Обратите внимание – осуждаем поступки, а личность не трогаем. Никто не скажет: «Ты вообще такой», и никто не скажет: «Да он просто дурак». Личность во всех случаях остаётся неприкосновенной!
Во всех случаях, кроме одного: когда перед нами дети. Вот детей можно называть как угодно и обсуждать их личные качества – не поступки и проступки, а именно глубинные личные качества.
1 сентября девочка несёт в школу букет гладиолусов. Ветер рвёт бумагу, вот-вот сломает цветы.
Мама идёт рядом:
– Да неси же, с цветами не может управиться! Бестолковая!
Цветы девочка принесёт в школу, с этим всё будет хорошо. Но когда её вызовут к доске, она будет молчать, потому что дома ей уже семь лет твердят: ты бестолковая. И учительница тоже рассердится – «Садись, какая бестолковая!»
И что тогда? Как девочке после этого учиться? Как, выросши, не бежать от матери и от школы в любую компанию, в самую дурную – она же бестолковая, никудышная, ненужная! И тогда мама скажет: «Дочь от рук отбилась! Вот вернётся – я ей все косы повыдергаю!»
Воспитание продолжается, хотя и кос давно уже нет.
Самые умные ребята порой теряются, если почему-либо попадают в отстающие. Их душа замирает, способности угасают. Неопытный учитель, оставляя ученика после урока, делает это нередко столь бестактно, что вред от сознания: «Я – отстающий» в сто раз превышает пользу от дополнительных занятий. Ребёнок должен всегда думать о себе как о хорошем, достойном, способном человеке, которому всё под силу – и хорошее поведение, и приличная успеваемость. Вот возьмусь за дело – и всё получится! Если он так будет думать о себе – он выплывет. Внушат ему обратное – пропадёт.
Что же бывает, если у ребёнка вырабатывается дурное, низкое представление о себе? Если ему с детства упреками, замечаниями, порицаниями и наказаниями внушают, что он хуже других, что он «ничто»?
Возможно, он смирится с этой мыслью, будет плохо учиться. А зачем? Всё равно он неспособный! В дальнейшем он может вести себя по-разному, но никогда не сделает попыток улучшить свою судьбу. У него сложится психология неудачника. Да его и вправду всю жизнь будут преследовать неудачи – именно потому, что он невнимателен к самому себе, к своей судьбе. Часто человек так не ценит себя, что становится опасен для окружающих, становится хулиганом, не знающим удержу.
Но возможен и второй вариант, пожалуй, не менее опасный. Ребёнок, не получивший в детстве достаточно любви, внимания и поощрения, который постоянно слышит, что он хуже других, из чувства самоохранения вырабатывает самые высокие самооценки: нет, я не хуже других, я, может быть, даже лучше! Лучше, лучше! И всю жизнь он пытается доказывать это. Такие ребята стараются верховодить чуть ли не с пяти лет – и для этого нередко подличают, хитрят, ведут себя нагло и хищно. Став взрослыми, они считают себя умнее, талантливее других. Люди не уважают меня, потому что я хуже их? Ничего, я заставлю уважать себя! И так как такие люди способны пожертвовать многим ради своего успеха, окружающим приходится плохо.

«Представление о себе самом как о достойном человеке» – выражение длинное и, пожалуй, неуклюжее. А нет ли синонима? Нет ли слов попроще?
Чувство собственного достоинства? Это важное, но довольно узкое понятие; притом чувством собственного достоинства, и даже преувеличенным, обладают иногда отъявленные мерзавцы. Они просто преисполнены достоинства – не подступись!
Так, может, речь идёт о самой обыкновенной чести? Ну конечно! Именно честь, чувство чести, представление о чести и удерживает человека от дурных поступков. Чтобы люди обо мне не подумали плохо – вот честь. Чтобы я о себе не думал плохо – и это честь.
Представление о себе самом как о честном, незапятнанном человеке... Если бы удалось создать это представление в нашем ребёнке! Создать, сохранить, поддержать, утвердить! Тогда мы могли бы опираться на душевные силы самого ребёнка, знали бы, что он ведёт себя в наше отсутствие точно так же, как и при нас, потому что не мы удерживаем его от дурного. Не мы, а честь.
«Ты хороший, ты честный, ты не можешь поступить нечестно, я никогда и ни за что не поверю, что ты поступил дурно», – будем внушать это ребёнку с первых дней его жизни.
Говорят: береги честь смолоду. Но ребёнок ещё мал: он не может сам охранять свою честь, как не может сам прокормить себя, одеть. Это именно наша обязанность, взрослых, – охранять честь ребёнка и в его собственных (это главное!), и в чужих глазах. Ребёнок слаб, он неминуемо совершает дурные поступки. А мы, взрослые, порой действуем по простейшему методу: оступился – осуди. Но ведь если мы хоть однажды лишим ребёнка чести, нам будет трудно дальше воспитывать его, все наши усилия окажутся бесполезными, и нам останется только повторять: «Ты бесчестный, бессовестный».
Мы часто стараемся внушить ребёнку страх перед проступком, страх перед наказанием. Главное, что мы можем, что мы должны внушить ему, – страх потерять честь. Надо лишь отдавать себе отчёт: чью честь мы охраняем так упорно – честь маленького ребёнка или свою? Мальчишку растили в страхе, наказывали, били, оскорбляли; он вырос подлецом, связался с хулиганами, стал грабителем, попал на скамью подсудимых – и на суде мать с пафосом объявляет: «Нет, никогда не поверю! Моё дитя не может быть грабителем». А восемнадцатилетнее дитя только усмехается.
Ах, если бы нам вырастить ребёнка, которого за всю его жизнь никто ни разу не оскорбил, ни разу не тронул пальцем, ни разу не заподозрил ни в чём дурном, ни разу не унизил! Который не боится никого и ничего. Боится лишь потерять честь.

Два первых, два основных условия воспитания – душевная связь с ребёнком и строительство его души, укрепление его представления о себе самом как о достойном человеке. Найти человека в человеке! Если нет контакта, воспитания нет вообще; если мы не поддерживаем представление ребёнка о себе самом как о хорошем человеке – он, ребёнок, сопротивляется нам, бежит от нас. Но где взять силы обыкновенному человеку для столь изнурительной работы воспитания? Где взять терпения? Мудрости, наконец?
...Мать и отец приходят с работы усталые, а ребёнок у них не ангел, он надоедает вопросами, он шумит и шалит, на него жалуются со всех сторон; родители чувствуют, что они должны как-то реагировать, принимать меры, – до тонкостей ли им!
С другой стороны, тысячи и миллионы родителей воспитали прекрасных людей, ни разу в жизни не задумавшись ни о каких тонкостях, поступали, как знали...
Любовь матери и отца к ребёнку делает их мудрыми, учит понимать ребёнка, учит прощать. Любовь заставляет нас видеть в ребёнке лучшее, надеяться на лучшее, поддерживать его слабые силы. Пока ребёнок чувствует нашу любовь к нему, он уверен в себе, он не одинок, он знает, что он хороший и достойный человек. Любящая мать и не воспитывает вовсе, она любит – а следовательно, строит... Для любящего любимый – будь то взрослый или ребёнок – никогда не помеха. Любящий не скажет: «Уйди, ты мне мешаешь». Он говорит: «Иди ко мне, ты мне нужен, мне с тобой всегда хорошо».
...Главные педагогические книги нашего века называются: «Как любить ребёнка», «Сердце отдаю детям», «Педагогическая поэма».
Вдумайтесь: поэма, сердце, любовь...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"