«Неделя», 1974 год, №37

Заботливые дети?

Беззаботное детство и беспечная юность опоэтизированы во многих прекрасных стихах, и это естественно: когда мы с высоты возраста, обременённые множеством житейских забот, оглядываемся на первые годы жизни, прежде всего они, годы эти, представляются нам лёгкими и бесхлопотными – в том-то и состоит их неповторимая прелесть. Правда, при более тщательном размышлении мы вспоминаем, что и в детстве, и в юности были у нас волнения, но теперь они кажутся нам романтичными, и вот – «безмятежная юность...».
А задумаемся, должны ли мы создавать своим детям поэтически беззаботное детство? Или чем больше забот у ребёнка, тем лучше? Забота воспитывает? Подавляет? Прибавляет? Отнимает?

Обычная домашняя сцена:
– Коля, сходи за хлебом.
– Сейчас.
– Коля, сходи за хлебом!
– Ну сейчас!
– Коля, сколько раз тебе повторять?!
Коля берёт сумку, деньги и отправляется в магазин. Он делает это каждый день, это его «домашняя обязанность», воспетая во всех педагогических книжках («У детей должны быть постоянные домашние обязанности»), но каждый день хорошо отрепетированная сцена повторяется идеально однообразно: сюжет, интонации, мимика и даже походка сына – специально отработанная походка, которая должна выразить что-то вроде «Как вы мне все надоели», – всё неизменно. Если бы на один день мама вышла из роли и не напомнила бы Коле о его «домашней обязанности», он и не подумал бы идти в магазин. Работа ходить в магазин – Колина, забота о Колиной работе – мамина.
А в школьных делах? Реально учится, то есть ходит в школу и делает уроки, конечно, сын, но кто заботится о том, что пора сесть за уроки, что надо отправляться в школу, иначе опоздание неминуемо? Мама. Это она проявляет настойчивость, заставляет сына кончить школу, потом помогает ему выбрать работу, получить профессию – всё она, и именно у неё во всех этих хлопотах и вырабатывается железный характер.
Мы не всегда замечаем, что характер воспитывает не столько работа, реальное действие, сколько забота о работе, собственное стремление выполнить её.
Когда мы читаем, что школьники построили своими руками стадион или переоборудовали физический кабинет, подождём восхищаться. Труд, разумеется, закаляет человека, даёт навыки, но не в этом основная воспитательная ценность его. Главный вопрос: а чья была забота – строить стадион и перестраивать кабинет? Кто планировал, кто просыпался утром с мыслями о предстоящей работе – директор школы? Учитель? Или сами ребята? Кто заботился, тот и проявлял характер, тот и получил полное удовлетворение, когда работа была закончена, тот, собственно, и воспитывался – и только тот. Всякая работа воспитывает, но надо четко представлять, кого именно.
В большинстве своём мы сами росли в таких условиях, что заботы всякого рода, естественно, наваливались на нас. Иные уже в 12 – 13 лет вели хозяйство, в 14 трудились на заводе. И мы хорошо знаем, как воспитывать детей в трудных условиях, имеем, можно сказать, многовековой опыт такого воспитания.
Но как воспитывать детей в достатке?
В этом у нас опыта мало, и потому мы должны быть особенно внимательны к своим поступкам и мнениям. Меньше всего пользы принесут попытки избавиться от педагогической неуверенности за счёт детей: «Всё есть... Птичьего молока только не хватает... А я вот впервые купил костюм в тридцать лет...» Однако дети абсолютно не виноваты в том, что у них «всё есть», как не виноваты они и в том, что у нас «ничего не было». Дети не могут даже оценить то, что им дают, потому что оценить – значит сравнить, а сравнивать им не с чем. К тому же если мы всё даём детям, но забываем дать им возможность, которая была у нас и которой мы сейчас так гордимся, – возможность заботиться, то они, дети, вправе почувствовать себя и обездоленными, какая бы роскошь их ни окружала.
Вспомним Макаренко. Он окружал ребят такой заботой, какой они никогда не видели в прежней своей жизни, и в то же время давал им все возможности заботиться о других – о коллективе, его жизни и его чести. Максимум заботы о детях и максимум предоставленной им возможности заботиться о других – вот, пожалуй, и есть идеальное воспитание. Но как достичь этого уровня?

Главная трудность состоит в том, что забота – внутреннее, собственное побуждение и потому её невозможно заменить понуждением какого бы то ни было рода... Можно заставить ребёнка делать уроки, но как заставить его заботиться о своих уроках? Заставлять – как раз и значит снимать заботу, и чем больше мы заставляем, тем худшего результата добиваемся, хотя внешне дела могут выглядеть и сносно: ребёнок учится... Привычные и лёгкие средства воспитания – упрёк, попрёк, относительно исправно действующие во многих случаях жизни, совершенно не годятся для воспитания заботливости.
При самом несложном наблюдении можно обнаружить, что каждое дело требует вполне определённого объёма заботы. И не добавить ли нам – если говорить полушутя – к известным физическим законам сохранения ещё один – закон сохранения объёма заботы?.. Вся семья не должна с утра до вечера думать, скажем, о том, чтобы пойти в магазин или в прачечную. Необходимый поход этот требует какого-то небольшого и вполне определённого объёма заботы. Если о магазине заботится мама, то сын или дочь не станут заботиться, сколько бы их ни обвиняли в бессердечии. Если мама берет на себя заботу усаживать сына за уроки – она автоматически снимает её с сына: теперь он и не притронется к учебникам, пока не раздастся строгое мамино напоминание. Работе под названием «домашние уроки», как и всякой другой работе на свете, сопутствует свой, ограниченный объём заботы, и когда родители берут какую-то часть этого объёма себе, детская доля заботы ровно на столько же уменьшается. Слишком заботливые родители отнимают у детей все заботы до последней капли, и «беззаботное» детство становится почти несчастьем, хотя бы потому, что изнемогающим родителям трудно удержаться от попрёков. В отличие от всех других видов эгоизма жадное присвоение всех забот к тому же ещё и наполняет человека сознанием, будто именно он и есть альтруист.
«Да если моему не напомнить про уроки, он сам ни за что не сядет, – говорят обычно. – Вчера меня не было дома, и пожалуйста – весь день пробегал!»
Да потому и пробегал, что привык к понуканиям! Здесь перепутаны причины и следствия. Забота не возникает сразу, в один день, она должна постепенно созреть, и обязательно созреет, если мы наберёмся терпения и не будем прерывать тот незаметно протекающий и подчас изнурительно медленный рост заботы, если мы не будем уподобляться ребёнку, который сажает зёрнышко и потом каждую минуту выкапывает его, чтобы посмотреть: не появился росточек?..
Конечно, если мы хотим вырастить заботу, мы должны приготовиться к тому, что ребёнок поначалу пройдёт через полосу больших затруднений и неприятностей. Приученный садиться за уроки только под надзором старших и вдруг лишённый этого надзора, он неминуемо нахватает плохих отметок. Но будем верить в сына, в его способность победить трудности, будем верить в школу, будем терпеливы – и самостоятельная забота непременно появится.
К сожалению, и школа подчас создаёт у ребят представление, будто учение – это забота родителей, а не детей. Чуть что, по любому поводу – жалоба родителям, запись в дневнике, вызов в школу. Постепенно у ребёнка складывается впечатление, будто все его школьные дела – забота чья угодно: учителя, директора, мамы, папы, только не его.
Правильно ли это? Педагогично ли? Не вернее было бы поставить дело так: ты учишься – ты и разбирайся со своими делами и неприятностями, если они возникают, умей сам справиться с ними. Мы привыкли к тому, что за детьми нужен глаз да глаз. Но контролировать – не значит снимать заботу. Разумный контроль как раз и должен повышать ответственность, а не снижать её, помогать учиться, а не мешать, как это бывает иногда.
Так в отношении школьных забот, которые ни с кем разделять нельзя. В семейных же делах всё по-другому...

Всё у меня в отряде шло более или менее нормально, одна беда: уборка территории. Мои одиннадцатилетние мальчишки отчаянно не любили эту работу. Целым отрядом чуть ли не по часу в день, сердясь друг на друга, мы мели и подбирали бумажки, но не работа это была, а мучение. И вдруг я однажды увидел, как Таня Гаврилушкина, вожатая соседнего отряда старших мальчиков, взяла во время мёртвого часа метлу и в десять минут без разговоров подмела вокруг домика своего отряда. Одна. Сама. Без ребят. Сначала я ужаснулся: мне было шестнадцать лет, и у меня имелись куда более чёткие, чем сейчас, представления о педагогике: «Это же нарушение всех правил! Это же... А воспитание трудолюбия?» Так и шло дело: пока я, сердясь и ссорясь с ребятами, воспитывал в них трудолюбие, Таня потихоньку подметала вокруг своего домика. Но вскоре обнаружилось, что как раз моих-то ребят и не заставишь работать, а Танины были первыми и на колхозном поле, и в саду, и мальчики её наперебой стремились снять с неё все заботы. Не она уговаривала их подметать – они упрашивали её не браться за уборку, они держали домик в изумительной чистоте. Позже я понял, что заставлять ребят работать из отвлечённой идеи воспитания – значит нарушать естественность отношений, вносить в них фальшь, подрывать ту самую педагогику, во имя которой производятся все эти манипуляции. То, что легко и просто делать самому, то и надо делать, не беспокоясь о воспитании. Это стремление взять на себя работу не останется незамеченным, передастся детям.
Вообще в хорошей семье никто никого не воспитывает – все живут дружно, каждый старается взять на себя работы побольше, вот и вся педагогика. Домашнее «бюро услуг» по отношению к детям с годами всё больше сворачивает свою деятельность, и всё больше расширяется «сфера услуг», которые дети оказывают взрослым. Тут нет никаких проблем, тут сами собой развиваются заботливость и та драгоценная деликатность, которая отличает истинно воспитанного человека: никогда, ни при каких обстоятельствах не доставлять хлопот другим, не вызывать затруднений в их жизни; не требовать заботы о себе и постоянно стремиться облегчать жизнь окружающим.
С заботой такое дело: её нельзя требовать – ни от детей, ни от кого-нибудь ещё. Забота по требованию перестает быть заботой в истинном смысле слова. Заботу можно только проявлять – и ждать, терпеливо, с надеждой и верой ждать, что и дети научатся проявлять её. Если же, несмотря на всю нашу заботливость, дети оказываются неблагодарными – что ж, значит, мы в чём-то просчитались. Возможно, когда-то не хватило у нас щедрости или терпения и внесли мы в семью меркантильный расчёт: «Я из-за тебя ночей недосыпала, а ты...» Вспомним, не было такого дня, такой минуты?
Если мы научимся воспитывать детей, которые в состоянии сами заботиться о своих школьных и иных делах, проявлять заботу о младших и старших, можно сказать, все или почти все проблемы воспитания будут для нас решены.
Что же касается беззаботного детства и безмятежной юности, то, когда дети вырастут, они будут вспоминать детство и юность именно так: счастливая пора.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"