«Новое время», 1992 год, № 48
 

Я учусь в шведской школе

Мечта моя сбылась, и вот я учусь в шведской школе. Мечтал я о ней после того, как года два назад прочитал в лондонском «Экономисте» статью о том, что школы Швеции едва ли не лучшие в Европе, что там все не так, как всюду, и все самые трудные педагогические проблемы решены. В поездке по США, выступая перед педагогами, я постоянно ссылался на эту статью и говорил, что, кажется, все проблемы решены в Швеции, но там никто не был. И каждый раз зал смеялся – действительно, не были и не знают.
Есть по крайней мере три подхода к чужому опыту: американский, советский и японский. Американский подход: никакого чужого опыта нет, у нас в Америке все лучше всех. Японский подход: на свете нет ничего чужого, все лучшее – наше или будет нашим. Советский подход: все в мире лучше нашего, но нам ничего не надо. Возьмите почти любую нашу книжку о западной школе – это развернутое обвинительное заключение в адрес капиталистов и их педагогических прихвостней.
Господи, покарай Академию педагогических наук СССР за все то зло, которое она принесла нашим детям.

Я учусь в шведской школе. Я нашел в городском справочнике ближайшую начальную школу и отправился туда, незваный и нежданный, что по местным представлениям совершенно невозможно – невежливо.
В огромном школьном холле, куда я попал с улицы, статные черные уборщики из Дагомеи мыли пол большими швабрами. Ни детей, ни учителей, ни дежурных, никого – все на занятиях. Ни души. В шведской школе учитель получает зарплату независимо от количества его уроков в неделю, поэтому администрация старается, чтобы все были заняты весь учебный день, и окон у педагогов нет. Платят? Работай.
Уборщики дружелюбно показали мне, где учительская, но и там никого не было. Я не знал, что делать, но тут появилась наконец учительница и сильно обрадовалась – словно ждала меня несколько дней. Я объяснился. Она налила мне кофе из большого термоса для учителей и пошла к старшему учителю спрашивать, что со мной делать. Старший вел урок. Директора не было. В Швеции обычно один директор на три-четыре школы: экономят. Да и учителям директорский контроль не нужен. Есть расписание, все работают в меру своих сил, что же еще? Если учитель хороший, зачем ему директор? Если плохой, чем поможет ему директор? Так здесь рассуждают. Контроля над учителями нет ни-ка-ко-го. Нуль контроля.

Пока учительница Ирена Эллемар ходила устраивать мою сегодняшнюю судьбу, в комнату вошла еще одна женщина. Она не могла знать, кто я и зачем тут сижу в одиночестве. Но она обрадовалась мне так, словно мы вместе учились, страстно любили друг друга, потом расстались на двадцать лет, и вдруг я объявился.
В жизни мне никто так не радовался, и я почувствовал себя человеком.
Я учусь в шведской школе – значит, я чувствую себя желанным, значительным и у всех вызывающим радость человеком. Вот сейчас написал эти строчки, перепечатал, вспомнил тот день и те дни – и снова покой пришел на сердце, и веселее смотрю, и жить хочется.
Что такое школа? Школа – это место, где пробуждается желание жить. Где детей научают и приучают жить. Школа – это хорошее, чистое и веселое место.

Я учусь в шведской школе. Не знаю, почему об этом не говорят, не пишут, не кричат, но в Швеции поставлен грандиозный педагогический эксперимент, можно сказать, эксперимент века. Испытаны и получены убедительные ответы на два вечных педагогических вопроса.
Первый вопрос: можно ли учить детей без принуждения и даже без такого нестрашного вроде бы принуждения, как отметка? Наш прославленный Шалва Амонашвили стал учить без отметок в начальной школе и доказал, что это возможно. Но cчитается, как это у нас всегда считается, что учить без отметок может один лишь Амонашвили, потому что он, видите ли, выдающийся педагог. А на то, что в его школе решительно все учителя учат без отметок, – на это как-то не обращают внимания.
Словом, один Амонашвили в отдельно взятой школе и лишь в младших классах – вот границы эксперимента.
А в Швеции всех детей учат без отметок до середины 8-го класса. Первую в своей жизни отметку школьник получает спустя семь с половиной лет после начала учения. Ставлю точку, потому что не знаю, сколько восклицательных знаков следовало бы поставить после такого сообщения. И ведь это теперь даже и не новшество, так учат здесь с 1965 года. Двадцать пять лет. Что за жизнь? Надо самому ехать в эту чертову Швецию, чтобы узнать о великом педагогическом событии. Следовательно, можно? Следовательно, детская природа позволяет учить без принуждения? Без отметок? Следовательно, школа без слез не выдумка, не фантазия, она реальна!
В самой Швеции к учению без отметок до сих пор относятся двояко. Некоторые считают, что так лучше; некоторые до сих пор говорят, что уровень обучения после отмены отметок снизился и теперь не то, что было прежде. Спор остается спором. Но и факт есть факт: школа не рухнула, школа перестала трепать детям нервы, а шведский рабочий по-прежнему считается наиболее развитым рабочим в Европе, его легче других обучать профессии и переучивать (в Швеции уповают не столько на пособия для безработных, сколько на возможность переучиваться).
Потрясающий результат.

Второй опыт еще более ошеломляет. В то время как во всем мире делят детей на способных и неспособных, создают специальные классы выравнивания, собирая в них отстающих, создают специальные школы для талантливых; в то время, когда наша школьная страна при молчаливой поддержке общественности сползает в пропасть, из которой никогда не выбраться – в пропасть деления детей по способностям, – в Швеции пришли к однозначному выводу: детей нельзя делить по способностям. Ни на каком уровне!

В Швеции нет школ для одаренных математиков или гуманитариев – само существование таких школ признано вредным, потому что они оголяют все остальные и порождают неравенство. А в Швеции к социальному неравенству относятся крайне остро. Опытом, подчеркиваю – опытом, и притом многолетним, обнаружено, что дети учатся лучше, если за одной партой сидят умница и тупица, сын рабочего и сын министра. Богатые дети – в одной школе с обычными детьми, и никаких проблем. Наши же новые гимназии и спецшколы вызывают у всех чувство, будто людям залезли в карман, будто на мои деньги учат особым образом чужих детей, по преимуществу богатых. Почему?

Я учусь в шведской школе. Конечно, это все странно. Девятилетняя основная школа обязательна для всех, но и после нее практически все поступают в гимназии. Среднее образование получают почти все юные шведы и шведки. То, что у нас не удалось, то, от чего пришлось отступать, то в Швеции выходит. В середине девятого класса особый городской аппарат распределения вместе с будущими выпускниками и их родителями спокойно решает, в какой гимназии будет продолжать обучение выпускник девятилетки. Одни гимназии, например для строительных рабочих, – двухгодичные; другие – трехлетние и четырехлетние, но все – гимназии. Я был на уроке математики в одной из гимназий в десятом классе: урок подходил к концу, вдруг учительница что-то сказала классу, и все семнадцатилетние ребята ангельски запели – оказалось, это не класс, а почти профессиональный хор. Выяснилось, что я попал в гимназию с певческим уклоном. Я расспросил ребят: один собирается в кибернетики, другой – в хирурги, петь со сцены не намеревается никто. Просто они любят петь, и гимназию выбрали потому, что в ней учат еще и петь. Есть гимназии с лыжным уклоном, с художественным, но только не с углубленным преподаванием какого-нибудь из основных предметов.
В Швеции культ математики. Образование считается настолько хорошим, насколько много в нем математики, и по этому поводу никто не спорит. У нас же математика постепенно вытесняется – считают, что не надо мучить детей. Кто окажется более прав, мы узнаем лет через десять. Или не узнаем. Какое дело нашей великой школе до экспериментов в маленькой стране?

Я учусь в шведской школе. Мы с Иреной Эллемар поднялись по лестнице к ее классу. Звонок на урок уже был, дети спокойной стайкой ждали учительницу возле запертого класса. Розовые, фиолетовые, желтые кофты и кофточки. Шведские дети – цветы жизни. Ребята сняли свои кроссовки и туфли и в одних носках, почти у всех – белых, вошли в класс. Пол был покрыт обыкновенным линолеумом, но чистым. И к концу уроков все белые носочки одиннадцатилетних мальчиков и девочек остались такими же белыми. Учительница, сияя, начала урок математики. Я сложил в уме простейший пример:
cияние + чистота = школа.
Ну и конечно, учение. Ребята сидели вокруг составленных столов по четыре человека. В ряды вроде наших учительница сажает детей лишь тогда, когда недовольна классом – в наказание. То, что у нас всегда, то у шведов в наказание. Дети занимались вместе, потом стали решать задачки, справляясь с ответами. У кого не совпадало – подходили к учительнице. Постепенно дети слегка расшалились. Три девочки запели, решая задачки и орудуя линейками, карандашами и ластиками (в Швеции дети чаще пишут карандашами и стирают, если ошибка, – это не возбраняется). Решают задачки и напевают от хорошего настроения. Так странно! Потом учительница обратила на них внимание, что-то сказала не строго, девочки перестали петь, и класс сосредоточился на учительнице. Школьная дисциплина – это не порядок, как обычно думают, это легкий переход от порядка к беспорядку и обратно.

Ну что еще сказать про шведскую школу, после того как сказано, что она учит без отметок и не разделяет детей по способностям? Скажу про учебники. В распоряжении учительницы Ирены Эллемар, чтобы ей легче было учить детей математике, четыре книги. Одна – красочный «учебник, рассказывающий о похождениях некоего доктора Плюса, он ведет учеников по математическому царству. Все задачки про животных, и по всем страницам разгуливает змей в очках с одним и тем же требованием: «Измерь!» Если нарисован змей, значит, измерь. Другая книжка для учителя – тот же учебник, но не цветной (для экономии), с ответами и короткими педагогическими советами на полях. Третья книга снова для детей – тонкая тетрадка с ответами на все задачки и примеры; ее печатают отдельно, для того чтобы детям иногда разрешалось сверяться с ответами, а иногда не разрешалось. И наконец, четвертая книга – главная. Это толстое, в три пальца толщиной, методическое пособие для учителя. На каждый урок математики в четвертом классе – подробнейшая разработка, дополнительные материалы и тесты. Книга скреплена пружиной так, что материалы необходимого урока легко вынимаются – бери и иди в класс, не надо ни плана, ни долгой подготовки, ничего. Все есть. Все дано учителю методистами. Представляю себе ухмылки ученых-педагогов: «А как же творчество? Ведь педагогическое творчество...» – и пошли говорить! Пошли витийствовать! Пошли ораторствовать на тему «Каждый учитель – творческая личность»!
Господи! Как я ненавижу этих ораторов! Господи, покарай их, пожалуйста! Еще немного, и они заболтают нашу школу до полного помрачения умов.
Впрочем, учительница Ирена Эллемар пособием-подсказкой не пользуется. Она преподает 25 лет, и ей интереснее изобретать урок самой. Педагогическое творчество. Швеция – страна педагогического творчества.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"