УРОК ИСТОРИИ
ДЕНЬ НА ПАМЯТЬ

Михаил ПОСЕЛЬСКИЙ:
«Моя точка съемки была у Спасской башни Кремля»

Документальный фильм «Парад Победы» в кадре и за кадром

24 июня 1945 года на Красной площади в Москве состоялся исторический Парад Победы. Михаил Яковлевич Посельский – последний из оставшихся в живых фронтовых кинооператоров, кому выпала честь снимать этот парад.
Будучи родом из знаменитой кинематографической династии Посельских, пришедших в кино еще в дореволюционную пору, Михаил Яковлевич закончил операторский факультет ВГИКа в 1941 году, незадолго до начала войны. С кинокамерой в руках прошел долгий путь от отступления под Харьковом и Сталинградской битвы до Берлина, где в пригороде Карлсхоф снимал акт подписания капитуляции Германии.
Снятые Михаилом Яковлевичем кинокадры вошли в крупные фильмы военных лет: «Сталинград», «Орловская битва», «Бобруйский котел», «Освобождение Белоруссии», «Хелм – Люблин», «От Вислы до Одера», «Берлин», «Разгром Японии». Зафиксированные его кинокамерой страшные свидетельства зверств фашизма в польском Люблине фигурировали в числе других доказательств на Нюрнбергском процессе.
Михаил Посельский награжден орденами Отечественной войны первой и второй степени, орденом Красной Звезды, многими медалями.
Участие в съемках документального фильма «Парад Победы» (ЦСДФ, 1945) было воспринято им как долгожданный праздник. Но не обошлось и без неожиданностей…

Вместо пролога
Для многих из нас праздник начался еще по дороге домой, в эшелоне, следующем из поверженной Германии. На коротких остановках к поезду подходили люди с цветами, обнимали победителей, благодарили, тут же, у вагонов, кто-то пускался в пляс… Мы ехали вместе с Борей Соколовым, моим другом, однокашником по ВГИКу, с которым были рядом почти всю войну. Он и сейчас, слава Богу, жив, вот только что звонил мне по телефону… Оба мы должны были принимать участие в съемках Парада Победы, к которым готовилась наша родная Хроника или, как она тогда называлась, Центральная студия документальных фильмов.
Время это было очень радостное и – печальное, «со слезами на глазах», как позже сказал поэт. Особенно это чувствовалось на Красной площади, куда каждый день стекалось множество людей. Это стихийное проявление чувств требовало какого-то материального воплощения, «оформления», что ли. И поэтому Парад Победы ожидался не только как государственное мероприятие, но и как народное торжество, которое должна была увидеть вся страна. Весь мир. Решено было снять документальный фильм в двух вариантах – на черно-белой пленке и на цветной. Для этого было отобрано шестнадцать кинооператоров, в основном фронтовых. Ну а главным «автором сценария», конечно, был сам Сталин, хозяин страны. Иначе тогда быть не могло…

Меня чуть не выгнали…
Двадцать четвертого июня ровно в восемь часов утра я вошел в здание фотохроники ТАСС, возле ГУМа. Именно здесь представитель госбезопасности должен был представить меня человеку, который станет моей «тенью» во время работы на параде. Даже в туалет можно было пойти только с его разрешения. Таков был порядок! Майор госбезопасности попросил предъявить пропуск на Красную площадь. Он долго вертел в руках документ, затем взгляд его остановился на кобуре, висевшей у меня на поясе. Дело в том, что накануне всем операторам было приказано личное оружие, привезенное с фронта, сдать в спецотдел. Грустно было расставаться с пистолетом, к которому я очень привык. Вот и оставил на память от него кобуру, а сам пистолет и восемь патронов сдал, о чем получил справку спецотдела.
Майор долго смотрел на кобуру, затем швырнул в ящик письменного стола мой пропуск и произнес:
– Можете отправляться домой, к работе вы не допускаетесь.
На улице 25-го Октября меня ожидал Виктор Иоселевич, один из основателей советской кинохроники, любимец и наставник операторов. Он недоумевал: «Почему ты не выполнил приказ?»
К счастью, справка о сдаче оружия была при мне, я передал ее Виктору, и ему удалось вернуть мне пропуск.
Чтобы не было излишней суеты во время парада, каждому оператору заранее была определена точка съемки. Я снимал черно-белый вариант, моя «точка» находилась у Спасской башни Кремля.

В тот день было очень много детей…
У Спасских ворот стояла шеренга солдат-гвардейцев, в руках они держали опущенные к мостовой фашистские знамена. Снимаю личный штандарт Гитлера, знамена дивизии «Мертвая голова», которые вот-вот будут брошены к ногам победителей у Мавзолея.
Кремлевские куранты бьют десять!
Из Спасских ворот на белом коне выезжает маршал Георгий Константинович Жуков. Рокоссовский отдает ему рапорт. Я снимаю этот исторический момент…
Дальше я должен был снимать гостевую трибуну. Показать реакцию публики, которая смотрит парад. Сразу бросилось в глаза: было очень много детей. Места на трибуне ограничены, взрослые попадали туда по специальным пригласительным билетам, а вот детей до какого-то возраста можно было приводить без пропусков. И люди брали с собой и своих, и еще чьих-то. Поэтому детей было не меньше или даже больше, чем взрослых!

А потом пошел дождь…
Военный парад был в самом разгаре, когда начался дождь. И люди стоят терпеливо, с детьми, стоят, а сверху уже льет как из ведра. Да еще из бюро прогнозов передали, что дождь будет только усиливаться. И постепенно, потихоньку так, стараясь быть незаметными, люди стали уходить – из-за детей в основном. Трибуны опустели. Я все это снимал и ясно видел, что к концу парада остались только промокшие фигуры, стоявшие в шахматном порядке, без приказа они уйти не могли. Это была переодетая охрана…
Боря Соколов, мой друг, остался без работы: он должен был снимать воздушный парад, из-за дождя не состоявшийся. И гражданскую демонстрацию пришлось отменить, хотя тысячи людей стояли в разных концах Москвы наготове с флагами, транспарантами и тоже с детьми…
Так что состоялся полностью только военный парад. Потрясающий! Главный праздник столетия. И мы, шестнадцать кинооператоров, его сняли.
Картина была готова очень быстро, хотя монтаж и озвучание цветного варианта пришлось осуществлять в Берлине. Режиссерская группа и диктор Леонид Хмара вылетели в Берлин.
И тут с Леней произошел трагикомический казус. Впервые попав за границу, он решил отметить это событие в ресторане. Но едва проголодавшийся московский диктор приступил к закуске, он умудрился прикусить себе язык, да так сильно, что понадобилась «скорая помощь». Когда в Москве узнали, что немецкий врач запретил нашему диктору открывать рот, решили, что это вражеские козни… На самом деле доктор, лечивший Хмару, оказался хорошим специалистом, и через неделю фильм «Парад Победы» был озвучен и готовым попал на просмотр в Кремль.

Сталин фильм не принял
Когда просмотр был окончен, он спросил у тогдашнего министра кинематографии Большакова, почему командующие фронтами показаны не все, куда подевались Баграмян и Еременко? Это было названо политической ошибкой.
А дело в том, что восемь командующих выходили на парад в мундирах и погонах маршалов, а двое оставались в генеральской форме. Операторы едва успели запечатлеть на пленку маршалов, а на съемку генералов уже времени не хватило…
Что было делать? Судьбу фильма и выпуск его на экраны теперь решала только наша оперативность.
Тут выяснилось, что командующий Первым Прибалтийским фронтом Баграмян со своим штабом уже находится в Риге, а командующий Четвертым Украинским генерал Еременко и его штаб – в Кракове. Значит, кого-то из операторов необходимо срочно посылать в Ригу, другого в Краков, а предварительно узнать, где парадные генеральские мундиры, в которых они были на Красной площади. Оказалось, что мундир Баграмяна в Москве у его жены, а Еременко – при нем в Польше.
Оператор Зиновий Фельдман немедленно вылетел в Латвию. А жребий снимать генерала Еременко выпал мне.

Ради нескольких кадров…
Перед самым отлетом в дирекции студии мне предложили объяснить генералу, что его съемка на параде забракована из-за капель дождя, попавших в объектив.
На следующий день я вхожу в кабинет Еременко. За столом сидит грузный, усталый человек. Я докладываю о цели приезда и что-то бормочу насчет этих самых капель… Не дослушав, он встал и грохнул кулаком по столу:
– Кто научил вас врать генералу, капитан? Мимо меня пробегали ваши операторы, и никто не удосужился остановиться и снять меня там, на параде. А теперь кругом марш!
Я пулей вылетел за дверь, проклиная себя за это вранье. Как быть?..
Убедить сурового генерала в необходимости съемки мог только начальник военной миссии Советского Союза в Польше Шатилов. Я честно рассказал ему о случившемся и попросил помощи. Шатилов обещал посодействовать… Через некоторое время за мной прибыл мотоцикл с коляской – Еременко приказал доставить меня в штаб. После того как я выслушал еще не один справедливый упрек генерала к кинохронике, последовал вопрос:
– Что вам нужно от меня сейчас?
А нужно было боевому генералу надеть парадный мундир и на фоне красных знамен, которые прикрывали бы отсутствующий в Кракове ГУМ, постоять немного, пока я сниму его и для черно-белого, и для цветного вариантов фильма.
Снимать решили за чертой города, подальше от любопытных глаз. Точно в назначенный час Еременко появился в парадном мундире, увешанный сверкающими боевыми орденами, и сел в машину. Два бронетранспортера с солдатами и армейскими знаменами сопровождали нас. И как только колонна выехала за город, в небе появились первые тучки и… пошел дождь! Еременко посмотрел на меня:
– Что будем делать, капитан?
– Вы помните, товарищ генерал, во время парада в Москве тоже шел дождь, и наша съемка хорошо совпадает с погодой, что была тогда…
Прикрывая рукой камеру, чтобы вода не попала в объектив, я стал наводить на фокус. Считанные секунды Еременко постоял на фоне приготовленных знамен и быстро шагнул под крышу автомобиля. Теперь надо было перезарядить камеру и все повторить сначала. Ливень был уже, я не преувеличиваю, в точности как 24 июня в Москве. Я посмотрел на промокший мундир генерала и с мольбой в голосе попросил: «Нужно еще чуть-чуть…»
Еременко стремительно выскочил из укрытия и на какие-то мгновения встал под знамена.
Когда ехали обратно, я посмотрел на счетчик: в аппарате было снято три метра пленки, да и в другой, цветной кассете было не больше. Значит, ни одного кадрика не отрезать… С этим я и улетел в Москву.
В лаборатории мне сообщили, что Фельдман, снимавший Баграмяна, тоже только что сдал свою пленку в проявку. Задание мы оба выполнили в срок, и вскоре фильм «Парад Победы» был выпущен на экраны.
Теперь, когда этот фильм показывают по телевидению и я вижу стоящих «будто бы» на Красной площади Еременко и Баграмяна, вспоминаю, сколько пришлось переволноваться ради этих нескольких кадров…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"