ЛИНИЯ ЖИЗНИ  

Ответь на вопрос о счастье

Посылка из прошлого, оказавшегося настоящим

На влажных акварелях эстонской художницы Валли Лембер-Богаткиной – артисты в театральных костюмах, писатели в момент раздумий, дети в изумленном предчувствии будущего. Сосны крепко держат корнями прибрежные валуны – пейзажи пахнут морем. Она неустанно ездит по миру, и мир переходит в ее картины, а потом ее выставки открываются во всех местах, где она побывала. Муж Валли, Владимир Богаткин, был русским художником, жил в Москве, весь их многолетний счастливый брак состоял из телефонных звонков, писем, совместных путешествий. Так, в переездах, ожиданиях и встречах вырастили они двух сыновей – оператора Владимира и художника Георга.

– Валли, как ты считаешь, что определило твою судьбу?
– Прежде всего то, что я родилась ровно в двенадцать часов в ночь с субботы на воскресенье, с 29-го на 30 октября; врач сказал: давайте сделаем девочку помоложе, – меня записали 30 октября. И я всегда помню, что мне подарен лишний день жизни и что он – праздничный.

– Валли, когда ты начала рисовать?
– В тринадцать лет, в 1935 году, я уже поступила в Высшую художественную школу, а до этого у меня были постоянные конфликты с учителями, поскольку на всех уроках я только рисовала – в тетрадях, альбомах, учебниках. В нашей семье не было художников, мама – домохозяйка, папа – строитель, и конечно, они понимали, что это никакая не профессия – рисовать, но мешать мне не стали, да я думаю, это было невозможно. Прочтя свое имя в списке поступивших, я всю дорогу до дома шла и плакала. «Девочка, что ты плачешь?» – спрашивали меня прохожие. «От счастья»,– отвечала я.
Я училась с упоением, с утра до позднего вечера, по два курса проходила за один год и закончила Высшую школу с отличием. А в то время для всех выпускников-отличников устраивал прием во дворце Кадриорг президент страны Пятс. Я была в национальном костюме, а на ногах у меня были новенькие туфли, которые непереносимо жали. От боли я опустила глаза и вдруг вижу: сам президент вышел к нам не в парадных башмаках, а в домашних туфлях – очень красивых, в клеточку, но домашних!
И представляешь: через шестьдесят шесть лет, месяц назад, на том же месте, в том же зале того же дворца, президент Рюйтель вручил мне Белый крест за заслуги перед Отечеством.

– Но туфли тебе уже не жали?
– Нет, за шестьдесят шесть лет разносила. Но этот Белый крест – очень важное для меня напоминание о юности и начале пути. Но пропустим раннюю юность и перейдем к главному. После войны в Таллинне организовали творческий Союз художников. Мой билет – номер 15, один из первых. Мне предложили путевку в Дом творчества в Дзинтари. Для меня все это было в диковинку: бесплатная поездка, Дом творчества. Я срочно стала шить себе новое красивое платье.

– Ты почувствовала дыхание судьбы?
– Нет, тогда еще ничего не почувствовала, но стоило мне приехать в Ригу, добраться в Дзинтари, как первый человек, который мне там встретился – как в сказке, – был именно он! Мое место в столовой оказалось рядом с ним! А надо сказать, что в те времена я страшно смущалась при посторонних и ужасно краснела. Просто как рак. Прихожу утром на завтрак, все на меня смотрят, он сидит рядом, на тарелке – вареные яйца, и, вместо того чтобы сказать что-нибудь умное, я беру яйцо и говорю: «Давайте стукнемся!» Он тоже берет яйцо, стукаемся, оказывается, яйца не крутые, а всмятку, и его костюм – весь в яйце. Он встает, извиняется: ему придется отлучиться, чтобы привести себя в порядок, возвращается, видит, что я уже не красная, а синяя, хочет меня утешить, предлагает кофе, берет кофейник, и чашка, наполненная до краев, опрокидывается на мое новое парадное платье…

– Так началась любовь на всю жизнь.
– Да, мы постоянно ездили друг к другу, летали. Я очень полюбила его московский дом. Каждый год, всю жизнь, мы непременно приезжали на место нашей первой встречи в Дзинтари, потом возили туда своих сыновей…
Я с самого детства мечтала о путешествиях, хотя была страшная трусиха. Боялась остаться одна в комнате, боялась темноты, стеснялась прочесть стихотворение, чтобы получить подарок от Деда Мороза. Но странствовать хотелось всегда. Я прекрасно ездила на велосипеде, особенно любила поездки под дождем, когда природа столь прекрасна, и остро пахнет мокрыми березами, и все в пелене, и только по запахам узнаешь предметы… И Володя полюбил велосипедные прогулки…
А когда в 51-м родился наш старший сын Владимир, Володя сказал, что одновременно мы родили и девочку – «Победу», на которой объездили весь Советский Союз. Мы ездили по разбитым, невероятным дорогам, но зато нам встречались очень интересные люди и потрясающие пейзажи. Володя очень любил Крым, Кавказ; мы везде рисовали, потом стали знакомить с любимыми местами своих сыновей.
Привезли как-то Владимира и Георга в Крым, целый день показывали им кра- соты, уложили спать, а утром спрашиваем: «Ну, что вам больше всего запомнилось?» Мальчики ответили: «Мама, кошка, которую ты вчера выставила за дверь, ночью залезла к нам в окно и спала вместе с нами!» Но потом из одного вышел оператор, а из второго художник, так что наши поездки все-таки как-то на них повлияли.

– Ваш с Володей дом в Карепа, маленьком местечке в Эстонии, всегда был любимым местом друзей, которые к вам приезжали отовсюду. Вы сами его реставрировали, украшали…
– Это любимое место не только наших друзей, но и моего мужа. Он был привязан к Эстонии, рисовал Таллинн, наверное, лучше, чем кто-нибудь другой. И прикипел душой к нашей даче в Карепа.
Местные люди прозвали ее домиком Бабы Яги. Я собирала на берегу всевозможные коряги, в которых проглядывали морды зверей, фантастические фигуры, человеческие лица, и, почти никак не обрабатывая, лишь чуть приоткрывая замысел природы, украшала ими дом. А Володя и искал со мной, и рисовал потом всех этих действующих лиц нашего окружения.
Мы приезжали в Карепа всей семьей. Утром я всех гнала к морю, мы вместе делали зарядку, купались, и только потом можно было рассчитывать на завтрак.

– Сплошное счастье, совместное творчество и больше ничего?
– Подожди. На первом этаже московской квартиры висел фотопортрет очень красивой девушки. Я никак не решалась спросить, кто она. Ждала, что Володя когда-нибудь мне расскажет. И однажды он рассказал. На портрете была его первая любовь – Мила Джованни,
итальянка по отцу, русская по матери. Они познакомились в Ленинграде, когда им было по шестнадцать лет. Они победили на конкурсе юных талантов – из ста претендентов выбрали их двоих и определили в школу для одаренных детей при Художественной академии, где они потом и продолжили учебу.
Однажды они гуляли по Ленинграду, зашли в кафе на берегу Невы, выпили немножко, смеялись, были наполнены друг другом и беззаботны. Мила спросила: «А что тебе нужно для полного счастья?» Володя ответил: «Шарф, перчатки и берет».
Мила погибла при эвакуации из Ленинграда, Володя очень долго ее помнил, тосковал, любил о ней рассказывать…
…И вот в конце пятидесятых мы получаем посылку на Володино имя из Лондона. Открываем: там шарф, перчатки и черный художнический берет. Мы были потрясены…
Оказалось, что Мила не погибла во время бомбежки, она уцелела, была угнана в Германию, попала в лагерь, лагерь освободили англичане, один английский офицер влюбился в нее, она вышла за него замуж, уехала в Англию. И неустанно пыталась разыскать Володю.
Она сделала блестящую карьеру – десять лет была художником в королевской семье, ее кисти принадлежит, например, портрет трехлетнего принца Чарльза. Она рассталась с первым мужем, вышла замуж за пробкового плантатора из Португалии, но и с ним не была счастлива.

– Они стали переписываться, встречаться?
– В письмах Милы всегда были какие-то вежливые приписки и для меня. Ее сыновья побывали на экскурсии в Советском Союзе и были у нас в гостях. Естественно, Володя хотел встретиться с Милой, слетать в Англию, но его не пускали. Но потом в Праге открылась выставка его работ, и туда ему разрешили поехать. Он позвонил Миле, она прилетела к нему. Они встретились.
В 1971 году Володи не стало. Я была в таком горе, что никому не писала, никому ничего не сообщала, была просто выключена из жизни. Миле я тоже ничего не сообщила.
И вот в прошлом, 2005 году у меня в мастерской раздается звонок. Со мной связывается русская редакция Би-Би-Си и сообщает, что со мной ищет встречи первая любовь моего мужа.

– И вы повидались?
– Да! Она позвонила мне и произнесла: «Валечка, наконец я вас нашла!» И вот мы с сыном Владимиром отправились к ней в Кембридж. Нас встретил сын Милы, который специально приехал из Франции, чтобы меня повидать, он обнял меня и сказал: «Мы не виделись сорок лет!» (они же приезжали к нам в гости в Москву). И вот наконец мы с Милой увидели друг друга. Мы плакали, вспоминали и чувствовали, что мужчина, которого мы любили всю жизнь, сидит сейчас с нами.
Наши сыновья подружились и договорились никогда не теряться.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"