УЧЕБНЫЙ ГОД НАЧИНАЕТСЯ ... В ИЮНЕ

Оценивать результаты своей работы можно разными способами: написать отчет, сделать доклад на методобъединении или на педсовете. А можно просмотреть дневниковые заметки за год, прослушать записи своих уроков и честно самому себе сказать, что получилось, а что не очень.

Самоучитель урока

В магнитофонной записи говорящим становится и молчание в классе

Когда я слышу свой голос в записи, то моя первая реакция – раздражение. Только прослушивая кассету второй, третий раз, я успокаиваюсь и начинаю вникать в суть происходящего на уроке.

Сказать, что мои уроки – сплошной монолог со сцены, я, конечно, не могу, но, к сожалению, учителя слышно всегда, а детей – нет, учитель говорит без конца, а ученики – лишь время от времени. Тишина в классе, которая мне так нравится на уроке, – все-таки безусловный показатель дисциплины – при прослушивании действует угнетающе.

Интересно ли ученикам на моих уроках? С таким вопросом нужно обращаться к себе постоянно. Я задаю его эпизодически, по совести говоря, раз-два за день, то есть лишь на каждом третьем-четвертом уроке. В остальное время голова забита другими проблемами. При прослушивании своих уроков, даже тех, которые казались интересными, скучаешь, зеваешь, а оживаешь, только когда говорят дети: не отвечают на твои заготовленные вопросы, а сами создают учебную ситуацию, сами тебе задают вопрос, и ты пытаешься на него ответить. Кстати, не всегда точно.

А еще интересно, когда звучат детские реплики. Ценность некоторых понимаешь не сразу. А ведь они и есть суть твоего урока, то живое, ради чего вообще и стоит входить в класс. Но дети говорят мало, учитель – много. На уроке это придает уверенности, кажется, что урок проходит как надо. В записи, словно в зазеркалье, все меняется: собственный голос раздражает, монологичность огорчает. Детские же голоса вызывают интерес, а несанкционированность реплик, что выводит из себя на уроке, воспринимается как изюминка, а подчас откровенно представляется лучиком света в твоем собственном темном царстве.

Оплотом царства учительского слова является глагол. Глаголим мы много и так к этому привыкаем, что любим говорить, говорить, чтобы нас слушали, слушали и слушали. Дети к голосу преподавателя, как и ко всему окружающему, со временем привыкают, но если голос учителя вызывает раздражение у него самого, то стоит ли предъявлять претензии слушателям?

Вернемся к глаголу. Вся суть заключается в нем. Главное слово в предложении не может быть нейтральным. Оно либо побуждает к инициативе, либо отбивает всякое желание.
Прослушав добрый десяток своих уроков, разных по тематике и по жанру, я поразился одному весьма любопытному обстоятельству: количество глаголов, мною произносимых за один урок, удивительно стабильно: 110–120. Получается, что за один урок регулярно, более ста раз дети вынуждены воспринимать мои обращения и так или иначе реагировать на них.

В какие же грамматические формы я заключаю глаголы, обращаясь к детям? Конечно, в первую очередь в повелительное наклонение. Оно в обычном уроке явно преобладает: от 32% до 40%. Затем следуют глаголы изъявительного наклонения 1, 2 и 3 лица. Их процентное соотношение колеблется от 9% до 24%. Причем чаще я использую глаголы 2 лица (порядка 20%), затем глаголы 1 лица (16%) и глаголы 3 лица (14%). Реже остальных встречаются безличные глаголы. Их за урок бывает от 10% до 18%.
Такова картина. Но что любопытно, она возникает, если я специально не настраиваюсь на урок, не готовлюсь к нему, пользуюсь лишь имеющимися старыми конспектами, а то, бывает, и их откладываю в сторону. То есть когда у меня урок изначально не несет своей индивидуальности, когда он безличен, то в нем царствует его величество глагол повелительного наклонения.

Принципиально другая картина на тех уроках, к которым я готовился особо и заранее настраивался. Здесь уже преобладают глаголы 1 лица (30–35%), за ними следуют глаголы 2 лица (21–25%), а уж потом в разной последовательности – остальные глаголы, в том числе и повелительного наклонения. Их процент колеблется от 6% до 22%.
Выходит, те уроки, которые я даю автоматически, построены на повелительном наклонении, а уроки, на которые я сам настраиваюсь и на которых выкладываюсь, на 1 лице – «мы».
Детям не все равно, как к ним обращаются: «посмотрите» или «посмотрим», «подумайте» или «подумаем», «сделайте» или «сделаем». Невозможно же все время только выполнять приказы учителя. Это в конце концов начинает надоедать и раздражать.
За собою я заметил, что вечером после работы больше двух-трех глаголов подряд в повелительном наклонении от жены я не выношу. Комбинация слов «положи – подойди – сделай» для меня просто неприемлема. Так почему же дети должны пять раз в неделю по шесть уроков в день выслушивать комбинации в десять раз длиннее и при этом еще не выказывать своего протеста?

Конечно, без повелительного наклонения никуда. Оно очень важно на уроке, но когда его слишком много, мы получаем обратный эффект.

Принято требовать, чтобы дети на каждом уроке работали, а я, например, из шести уроков качественно работаю на одном-двух, остальные даю на автомате, на опыте. Изменить эту закономерность для меня невозможно: уж больно много сил отнимают такие уроки. Чтобы сказать «мы», надо быть готовым вместе с классом погрузиться в проблему, а на это не всегда хватает выдержки. Вот и хватаешься за спасательный круг, за повелительное наклонение, и нещадно эксплуатируешь его.

Приходится признаться самому себе: приказывая и повелевая, я защищаю себя от учеников. Прикрываясь, словно щитом, формой повелительного наклонения, я чаще всего просто расписываюсь в собственном бессилии встать на сторону ребенка. И мне остается только одно: верить, что детям хватит мудрости прощать мне эту слабость.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"