НА КНИЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕ  

Тайна письма, обращенного к детям

Открыть ее удалось немногим, ведь ни литературный дар, ни масштаб личности здесь ничего не гарантируют

Не знаю, как вы, а я люблю читать специальные словари, энциклопедии, антологии, хрестоматии и книги, начинающиеся со слова «всё». Быть может, сказывается детский восторг перед универсальной книгой «Букварь», а не исключено, что просто хитрая ухватка лени. Так или иначе, страсти этой подвержен не я один. А значит, многим, включая учителей и родителей, будет интересна книга Е.О.Путиловой «Детское чтение – для сердца и разума» (СПб, Изд-во ГРПУ им. А.И.Герцена. 2005).
В ней собрано всё о детском чтении в России за несколько веков.

На первых страницах я испытал непосредственную, то есть бескультурную радость оттого, что детство мое прошло не в ХII и не в ХVII, скажем, веке. «Поучение» Владимира Мономаха – бесценный памятник древнерусской литературы, да. Но окажись я, ребенок, уже попробовавший сказок Чуковского и Кэрролла, современником Мономаха, скорее бы согласился быть подвергнутым розгам, нежели взять книгу в руки, хотя бы уже из-за одного названия. А и первый печатный букварь Бурцева с его нравоучительными наставлениями:

Аще научишь себя во младости,
То будет ти покой и честь во старости.

Поэт Симеон Полоцкий тоже не сильно отличался оригинальностью в деле словесного воспитания. В его стихотворной энциклопедии «Вертоград многоцветный» есть, например, статья «Розги». Популярен был этот педагогический прием даже у самых просвещенных, и чем просвещеннее был автор, тем гаже у него выходило. Не мог он и это незамысловатое действие не сопроводить философией:

Малым розга березовая ко воумлению,
Старым же жезл дубовый
ко подкреплению...

Читая это, понимаешь неслучайное родство древней формы слова «наказание», в смысле наказа отца сыну, и его нынешнего значения.
Такая воображаемая пересадка из одной эпохи в другую позволила мне лично ощутить, как за прошедшие века изменились нравы, в том числе педагогические. Кому не известно значение игры в обучении и воспитании? Но теперь я видел, сколько детских слез пролилось на пути к этому открытию. Впервые, по мнению Путиловой, слова «Забавляя – научай» произнес в России Карион Истомин, автор «Лицевого букваря», легшего в основу всех последующих букварей, вплоть до дня нынешнего.
Страница – красочная буква, причем на разных языках, картинки с изображением предметов на эту букву, стихи. Нравоучения, конечно, тоже, как без них, но уже с долей юмора, и многие касались этикета:

Еще и сие юнии да знают:
шапкою носа да не отирают…

По-нашему говоря, в платок сморкаться надо!
Физическое наказание Истомин предлагал заменить поклонами. Как и его букварь, это вошло в практику надолго. Хочешь избежать розог, поклонись (по-нашему, прогнись). Количество поклонов зависит от степени прегрешения. Молодец Истомин!
Российские просветители приняли на себя труд безутешный. С одной стороны: «В первых обрежь свои ногти, да не явится, яко бы оные бархатом обшиты», с другой, почитай-ка рыцарские романы и басни Эзопа, «Историю Иудейской войны» Иосифа Флавия и «Дон Кихота», сказки Шарля Перро и «Путешествия Гулливера».
Недаром в это же время появился Митрофанушка из «Недоросля», не подозревая, что родители дали ему от рождения имя нарицательное. А вот интересно, входила ли пьеса Фонвизина уже тогда в круг детского чтения или так повезло только нам?
Ребенок между тем всё чувствовал себя сиротой. Ни детских платьев, ни детских причесок, и даже детские книги написаны как будто сразу на вырост. Взрослое человечество, а вместе с ним и литераторы, по-настоящему начали присматриваться к ребенку только на пороге века ХIХ. Вдруг как бы прозрели. Сначала признали, что интенсивность чувств у ребенка не меньше, чем у взрослого. Пока чисто номинально, озвучивая детские переживания собственным баритоном:

Покинутый тобой, всего лишился я;
Ты, маменька, была вселенная моя.

Постепенно детский мир стал обретать в литературе свои очертания, свою стилистику, повадку, голос. Детская литература выделилась в отдельный цех. К нему многие и по сию пору относятся снисходительно, а напрасно. Достаточно сказать, что не все гениальные писатели в этом цехе прижились. Блок писал вполне ординарные и традиционно умильные стихи, какие ему самому читали в детстве из журнала «Нива».
Мандельштам выпустил четыре сборника для детей, но и сегодня, при всё возрастающей славе его, мало кто о них вспоминает. Е.Путилова считает, правда, что детские стихи Мандельштама – органичное продолжение его серьезной поэзии, но главку о нем называет все же строчкой взрослого стихотворения «Мы с тобой на кухне посидим…».
В работе для детей не гарантируют удачи ни литературный дар, ни масштаб личности, ни добросовестное воспоминание о собственном детстве, ни знание детской психологии.
Чтобы писать для детей, необходимы совпадение темпераментов, природная странность, естественный гиперболизм, чувство масштаба, правдивое дыхание. Впрочем, может быть, не это, а что-то другое, десятое, я не знаю. Имитаций много, попадания редки, изумительны и похожи на озарения. Иначе чем объяснить, что некоторые авторы остались в памяти поколений всего одним стихотворением или даже одной строкой? «Вышел зайчик погулять…», «В лесу родилась елочка…», «Завтра, завтра, не сегодня…». Безвестным авторам известных стихов в книге посвящена отдельная глава.
Механизмы успеха у детской аудитории, как и природу рождения текстов для детей, понять невозможно, они скорее всего не нашего ума дело. Чарская пережила все презрительные и издевательские критики и до сих пор переиздается. Уверен, что идеологическая переоценка не повредит, в конце концов, и репутации Гайдара. Хармс писал стихи для детей едва ли не по необходимости, а останется в памяти, я думаю, по большей части ими. Десять лет Заболоцкий считал стихи и рассказы для детей главным своим делом, а за всю последующую жизнь не написал ни одного детского стихотворения.
Что это, и правда только случайный дар? Можно ли воспитать его в себе? Не говорю литература – педагогика без него возможна ли? Редкий, случайный дар, но в роли воспитателя выступает так или иначе каждый из нас. Как быть? Может быть, для начала признать существование проблемы, оценить ее головокружительную сложность?
Когда-то Николай Новиков, понимая, что общество не готово тратить деньги на покупку детского журнала, сделал свое «Детское чтение» бесплатным приложением к «Московским ведомостям». Сегодня не видно таких энтузиастов. Вспомним еще, что Лев Толстой, забросив большие книги, больше пятнадцати лет работал над своей «Азбукой», «положил на нее труда и любви больше, чем на все, что делал» и был уверен, что именно «Азбукой» воздвиг себе памятник. В моей библиотеке она, кстати, есть. А в вашей?
Такие мысли пришли мне во время чтения книги Евгении Путиловой, в которой рассказано, конечно, не обо всех и не всё, но достаточно много, чтобы задуматься.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"