ЗАБЫТЫЕ СТРАНИЦЫ
 

Ключи от Ташкента

Рано утром 26 апреля 1966 года произошло ташкентское землетрясение. Сегодня о событиях сорокалетней давности рассказывает писатель и драматург Владимир Арро

Светало. Многоэтажные дома, окружавшие площадь, стояли на месте, и лишь приглядевшись можно было увидеть, что на одном не хватает балкона, на другом штукатурки, а третий прорезан от крыши до основания зигзагообразной трещиной. Площадь, к нашему удивлению, вдруг стала заполняться войсками. Заиграл оркестр. Это началась репетиция первомайского парада. Мы ушли на соседнюю улицу. Здесь от густой листвы нависших деревьев было еще темно. Во всю длину улицы на раскладушках, на тюках спали люди. Брошенные дома, частью уже непригодные для жилья, частью затаившие смертельную угрозу для своих хозяев, мрачно тянулись позади деревьев. Кое-где горели костры, работали транзисторные приемники на волне «Маяка». Мы присели к одному из костров, нас угостили чаем.
Понемногу картина события, происшедшего в этом городе, стала проясняться в подробностях и с разных сторон. Ну, прежде всего стало ясно, что не было жертв, хотя были раненые, и это позволяло не относиться к тому, что случилось, как к трагедии. Во-вторых, от первого же толчка рухнули глинобитные, осточертевшие всем кварталы. Люди, маявшиеся еще со времен войны, получили надежду на переселение. А главное – пошатнулся рутинный, опостылевший всем уклад жизни. Было тревожно, ждали новых толчков, но какое-то другое чувство было сильнее тревоги. В бивачной сутолоке и неразберихе повеяло вдруг свободой, братанием. Враждовавшие прежде соседи вдруг помирились, полузнакомые люди сблизились. Над застойными советско-мещанскими буднями, полными запретов, ограничений, условностей, взвились мятежные стяги вольности. Особенно остро это чувствовала молодежь, оттого так много было в городе возбужденно-счастливых лиц, оттого песни, которые прежде звучали под гитару только на кухнях, выплеснулись на улицы. Можно было подумать, что на пороге не только житейские, но и какие-то другие перемены.
Попутчица наша по воздушному рейсу Бухара – Ташкент Наташа с интеллигентной сдержанностью сказала, что если в Ташкенте нам негде остановиться, то она может устроить нас у себя. Она назначила нам встречу в уже знакомом нам кафе «Уголок» после обеда. Она добавила, что и сама имеет отношение к Ленинграду – у нее там много родни, да и родители оттуда. Вообще мы заметили, что при слове «Ленинград» у всех возникало желание что-нибудь для нас сделать. Но очень уж не хотелось никого стеснять. В назначенный час мы встретились, она пришла с подругой, и пока мы пили кофе, Наташа нарисовала план, как к ней проехать, а затем вынула из сумочки ключ и отдала нам, сказав, что будет к вечеру.
Примеривая ключи к чужой квартире на третьем этаже, стараясь не шуметь, мы чувствовали себя не слишком комфортно и поскорее захлопнули за собой дверь. Квартира как квартира – две комнаты, книги, керамика, декоративные букеты – все со вкусом, опрятно, уютно. Что говорить, необычная ситуация интриговала, и, отдыхая с дороги, мы ждали ее продолжения. Оно наступило ближе к вечеру. В квартире появилась Наташа, а с нею шумная компания – муж ее Леша и еще молодая пара – все с рюкзаками. Наташа, теперь уже оживленная, с улыбкой в глазах, сообщила, что в ближайшие дни жить они здесь не будут, а уходят в палаточный городок, к маме, у которой дом цел, но в котором и жить страшно, и бросить нельзя. А зашли они лишь за гитарой. (Леша, сняв ее со стены, взял несколько аккордов.) А мы остаемся полными хозяевами, и в нашем распоряжении всё – и ванна, и холодильник с его содержимым, и телевизор, а соседей они уже предупредили. «Только вот просьба, – сказала Наташа, – на первом этаже проживает одинокая пожилая женщина Наталия Ивановна, мы с нею дружим. Она панически боится землетрясения, и если случится толчок, она постучит по стояку парового отопления, вы уж не оставьте ее одну». Мы заверили, что так все и сделаем. В квартире снова стало тихо, мы остались хозяйничать, и мне было жаль, что они ушли. Дальше раздался звонок в дверь, и на пороге возникла молодая пара. Они представились как Эля и Глеб. Они сказали, что знают о нас и пришли пригласить нас к себе, а живут они этажом ниже, и чего нам тут скучать, когда у них гости, музыка, вино и много вкусных вещей. Через минуту мы сидели за столом в компании альпинистов, геологов и слушали незнакомые нам альпинистские песни, наверное, Визбора. Песни перемежались разговорами о восхождениях, об экспедициях, о землетрясении, о том, кто как его переносит. Когда все было перепето и пересказано, гости стали расходиться по своим домам. Поднялись и мы. «А вы куда? – спросила Эля. – Что вам там одним делать, оставайтесь у нас. Да я вам уже и постелила!» Уходить в общем-то и не хотелось. Утром, когда мы проснулись, хозяев в квартире не было. На столе лежала записка, а на ней ключи. «Ребята, – писали нам Эля и Глеб, – еда в холодильнике. Мы ушли на работу. Если что-нибудь понадобится, вот наши рабочие телефоны. И еще: внизу живет хорошая женщина Наталия Ивановна. Она очень боится даже слабых толчков...» И дальше шла просьба не оставлять одну Наталию Ивановну, если она постучит по трубе. Теперь у нас было два ключа. Мы приняли душ, так как в Ташкенте уже с утра жарко. Было немного грустно, оттого что нас во второй раз бросили. А может быть, это проснулась моя старая тоска по искренним дружеским отношениям, которые почему-то здесь, в Ташкенте, проявляются при каждом новом знакомстве, а в моем родном городе обходят меня стороной. Мой товарищ был хорошим, легким попутчиком, но закоренелым индивидуалистом, чем гордился. А может, и я был такой. Размышляя об этом, я пил чай, как вдруг в углу комнаты раздались три звонких удара. Мы вздрогнули, мне показалось, что дом покачнулся, и в чем были мы ринулись к входной двери, а потом, теряя тапочки, – через десять ступенек – вниз! В дверях нижней квартиры стояла приятная женщина, она широко улыбалась и как ни в чем не бывало приговаривала: «Прошу, прошу!..» – «А что, разве тряхнуло?» – спросил я с тревогой. «Да не-ет, голубчики, – рассмеялась Наталия Ивановна. – Сегодня, слава Богу, спокойно. А что, я вас испугала? Я постучала потому, что уже завтрак готов». И она вынесла из кухни целое блюдо горячих лепешек. Мы пили чай с душистыми лепешками, намазывая их кизиловым вареньем, и разговаривали о землетрясении. «Ну-с, так, – сказала Наталия Ивановна, когда мы позавтракали. – Я сейчас ухожу в магазин, а вы, значит...» В этом месте в рассказе «Ключи от Ташкента», который вошел в несколько моих детгизовских сборников, Наталия Ивановна предлагает героям, естественно, ключ. Что по логике событий закономерно. Но на самом деле она предложила нам не ключ, а прийти пообедать. Что тоже уже не вызвало нашего удивления. В не случайности, а органичности той ситуации далекого 1966 года я убеждался и позже, когда в другие приезды в Ташкент заходил в дом на Высоковольтном.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"