МЕМУАРЫ ДЕТСТВА
 

Солнце и канифоль

В детстве не бывает тесно.
Возможно, жилая сосредоточенность с духовно родными людьми протекает в особых измерениях и обладает силой сжатой пружины, разворачивающейся годами в пространствах смыслов взрослеющего человека…

* * *

Однажды вечером накануне Нового года, когда совсем стемнело и подали сладкое, папа достал большой картонный барабан с вырезанными разноцветными фигурками зверей, спешащих к елке. Погас свет, что-то щелкнуло под звучание немного заикающихся колокольчиков, барабан, стоя на одной игле, стал стремительно вращаться. Свет наполнил комнату теплом. На плече дедушки все было замечательно видно, и вдруг прямо на потолке я увидела бегущее колесо. Тень от барабана крутилась все быстрее.
«Видишь – мельница времени», – тихо сказал дедушка.
А потом включили радио.
И тут я впервые услышала бой часов с торжественностью пауз. Когда успеваешь загадать: будут ли бить еще раз? Заснуть потом я еще долго не могла. И бережно пробовала вкус ожидаемого и пережитого.

* * *

Можно предположить: у воспоминаний детства есть разные жанры.
Перед одним предстают реальные, до мельчайших подробностей, картины, другие владеют графикой поступков; встречаются импрессионисты с неизменным задумчивым цветовым пятном.
И так вплоть до Черного квадрата, невидимо хранящего в себе все цвета…
Такая полифония, видимо, важна для неповторимости взросления…

* * *

Важно было успеть забежать на кухню и посмотреть, как кипит вода, дышит лопающимися пузырями манная каша, а разноцветный газ горелки образует корону.

* * *

Мама и папа работали на полторы ставки и добирались домой поздно вечером.
В магазин за провизией мы ходили поочередно с бабушкой или с дедушкой, и если что «выбрасывали» – сразу вставали в длинную очередь.
Отправляясь «на охоту» за молочными продуктами, мы с бабушкой предусмотрительно захватывали пару «авосек» и бидончик.
Нам повезло: в отдел только завезли продукты. И за нами сразу загудела воодушевленная толпа. Не веря в удачу, бабушка купила все, что могла. Придерживая свертки, она стала переносить продукты на упаковочный столик, а меня послала за бидончиком. Только оказавшись рядом с мраморной доской прилавка, я поняла, насколько не достаю до него. Встав на цыпочки, я взяла бидон за холодные бока и приподняла. Еще усилие и… на меня что-то хлынуло. По крикам людей мгновенно поняла – молоко. Когда глаза открылись, я увидела в руках чужой полупустой баллончик…
Оцепенение прервал общий шум. Вся очередь кричала бабушке, как такое можно поручить ребенку. Бабушка приносила свои извинения и обещала тут же вернуть все молоко на свете.
Тогда я сделала несколько шагов и заслонила ее раскинутыми руками.
С тех пор я знаю, что маленький может защитить взрослого.

* * *

Всегда тайна, в какие минуты человек обращается к детским воспоминаниям. На пересечении каких проблем. Где он с собой встретится в вечном промежутке: «из точки А в точку Б». Из какой минуты настоящего в какую минуту детского, еще более настоящего, прибудет. Об этом – замечательное рассуждение моей любимой ученицы Гали Копыт: «Мы можем вспомнить прошлое в зависимости с какого угла времени или переживаемого момента мы на него смотрим. Мы заглядываем в него из суеты или заторможенности будней. И этот момент снова правдив в своем крошечном сгущении факта».

* * *

Я никогда не играла в куклы, а отправлялась в экспедиции на навьюченных пластмассовых лошадях. Маршрут складывался в зависимости от историй и приключений, настигших путешественников, и пролегал по всем холмам нашей мебели. Взрослые трепетно относились к освоенным пространствам и даже в той тесноте, в которой мы жили, не меняли направление границ.
Отправляясь в горы, я забиралась вместе с лошадьми на шкаф.
Когда я увлеченно играла или глубоко задумывалась, я не воспринимала себя ни мальчиком, ни девочкой, а чем-то над…
Во мне даже сохранилось зрительное ощущение моего внутреннего Я. И было оно достаточно серьезное и взрослое.
И только в общении я снова превращалась в девочку.
Дедушка был невероятно высокого роста.
В три года дедушка еще носил меня на согнутом локте, и мы совершали долгие загородные прогулки.
Во время одной из них нам встретилась женщина, тон которой сразу прилепил меня к шее дедушки. Ее очень интересовало, почему таких больших девочек носят на руках.
На что дедушка спокойно заметил: «С высоты рук горизонт виднее».
И дочку свою я носила смотреть просторы до тех пор, пока могла поднять.

* * *

Года в четыре я услышала на улице слово «дурак». Слово было ярко произносимым, и при всей моей картавости оно у меня прозвучало.
Я пришла домой и сказала дедушке: «Ты дурак».
Он подобрался за газетой и молча сник. Бабушка подбежала к нему, ко мне и в первый раз в жизни при мне назвала его только по имени: «Что ты моего Ванечку обижаешь?» Имя дедушки произнесенное без отчества произвело на меня сильное впечатление.
Всем стало легче, когда выяснилось полное отсутствие понимания мною значения этого слова.

* * *

Часто бытовые эпизоды, имеющие для взрослого проходное значение, оказываются для ребенка определяющими. Самые незаметные события могут нести иную значимость.
Может, этим объясняются столь разные точки памяти у детей и родителей?
Папа все время что-то конструировал. Однажды он соорудил настоящий катамаран с лодочным мотором.
Поражая воображение всех, мы совершали всевозможные плавания. Во время одной из вынужденных остановок мы с мамой сели на пригорок. Она приобняла меня, и лицо ее, обращенное ко мне, было освещено небом. И тут я увидела, что у моей мамы поразительно голубые глаза. В тот момент произошло еще что-то очень важное, до сих пор не выразимое в слове.

* * *

Десятки раз я просила маму повторять слова солнце и канифоль.
Мне очень нравилось, как они звучат именно в ее исполнении.

* * *

У моего дедушки были большие красивые руки, и мы, гуляя с ним, сплетали пальцы рук так, что я была уверена – этого никто не замечал. Со стороны мы просто держались за руки. Но для меня это был тайный знак, и он доказывал, что дедушка мой – самый единственный, и я у него самая единственная.
И до сих пор хождение за руку по улицам для меня является каким-то сокровенным знаком соприкосновения людей.

* * *

Совсем маленькой я была уверена: только очень близкие люди знают, что я посещаю туалет, а все остальные об этом даже не догадываются, и надо стараться делать это незаметно. Мы, как всегда, отдыхали в Леселидзе. Меня оставили дома, и спустя сколько-то времени я отправилась в дощатый взрослый туалет во дворе. Никто не должен был знать – кто там. Предусмотрительно захватив тоненькую палочку, я изнутри закрыла внешнюю щеколду, а уже потом – внутренний крючок. Неожиданно палочка упала. Открыть дверь оказалось невозможно, и я тихо простояла минут сорок.
Пришедшие родители принялись меня искать, но к моему ужасу, к их голосам присоединились голоса соседей, вернувшихся с моря. Дверь туалета, закрытая снаружи, ни у кого подозрения не вызывала, а я молчала, пытаясь сохранить страшную тайну. Нашла меня, к моему горькому стыду и к ее великой радости, моя любимая овчарка Мирза.
Совсем недавно я прочла небольшой очерк Эрнста Неизвестного, как он в детстве воспринимал свое тело и считал пупок центром вселенной. Там были замечательные слова о стыдливости ребенка как синониме восприятия своей неповторимости, явленности в мире и сотворенности, как никто никогда не был сотворен.

* * *

В моем детстве были такие глубокие вещи, что до конца жизни я никогда никому не смогу рассказать о них. Это было в такой степени сокровенно, что осталось между мной и тайной момента происходившего.

* * *

В большинстве своем детство предстает в памяти необъяснимыми лоскутами, а внутри человека живет цельнокройно…

* * *

Лет пяти я узнала, что других детей наказывают. Поверила, но представить не могла. Больше всего поразили рассказы шепотом, как их ставят не просто в угол, а еще и на горох…
Я сразу сказала, что с моими родителями такого никогда не может произойти.
А сама потом долго раздумывала: что испытывают родители моих друзей, насыпая горох?..

В последнее лето перед первым классом меня все-таки единственный раз в жизни наказали.
Дом, где мы останавливались в Абхазии, стоял на сваях и смотрел на близкое море. Обычно я играла в саду под окнами нашей комнаты.
Как-то мне не хватило морских камешков, и в поисках их я оказалась на пляже. Строить на кромке песка и гальки было удобнее. Время шло и шло. Незаметно подошли бабушка и дедушка и тихо сели рядом прямо на песок.
То, что я играла далеко от воды, в их глазах значения не имело. Важно было недумание о других, когда что-то делаешь.
Потом по пути домой они рассказали, как долго меня искали. А то, что я на море, не могли и подумать…
Вечером в соседнем пионерском лагере показывали долгожданный «Золотой ключик». Вдруг бабушка сказала, что после таких огорчений неуместно ходить в кино. И что они с дедушкой решили и себя, и меня наказать…
Услышав «наказание», я просто замерла. Я не могла предположить, что в наши отношения проникнет это слово.
Стемнело. Прозвучали позывные журнала «Новости дня». В этот момент, как мне казалось, наказание должно было закончиться. Но бабушка твердо стояла на своем. И тут я узнала, каково бывает после решений, которые изменить ты не можешь. Я даже спросила бабушку, не боится ли она, что теперь я буду свой поступок переживать меньше, чем само наказание.
Над кипарисами прямо за калиткой вставала абсолютно круглая луна. И тут я горько заплакала. Обняла бабушку и почувствовала, что она тоже плачет. Так, обнявшись, мы и стояли. Вдруг что-то произошло: фильм стал не важен. И я ощутила такую теплоту к бабушке и такую пронзительную к ней нежность, будто у нас в груди не было перегородок и мы дышим вместе.

* * *

Хорошо помню, как садилась рисовать, смотрела в объектив фотоаппарата, собиралась куда-нибудь идти – все это делалось очень серьезно.
И сейчас отношусь к себе той совсем без уменьшительных значений. Я хожу к себе в детство за Мудростью.

На фотографии, в раме тех лет, запечатлена прогулка с бабушкой и дедушкой. Между ними стоит коротко стриженный мальчик и сосредоточенно держит пальчиками сложенных рук что-то очень важное для себя.

Какое счастье, что этим ребенком была я…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"