МЕЖДУ СЕГОДНЯШНЕЙ ШКОЛОЙ И ЗАВТРАШНЕЙ
 

Равнодушные книги

Для кого пишутся школьные учебники?

Не одухотворенное знание не только трудно для восприятия, но оно и не знание вовсе.

Давно меня волнует вопрос из разряда, может быть, вечных: почему те, чьи имена благодарными потомками выбиты на скрижалях, были в своих школах, гимназиях и лицеях из рук вон плохими учениками? Не все, конечно, но многие, очень многие. Боюсь, если взять, допустим, первый ряд русских литераторов, то и большинство.
Пушкин, известно, по своим успехам в науках стоял в списке выпускников Лицея четвертым с конца. Но Пушкину у нас прощают всё, его гениальность в народном представлении неотделима от легкости, даже легкомысленности, и, в общем, всякому ясно: Пушкин не обязан.
Но вот, например, граф Лев Николаевич Толстой. Тоже, конечно, отдал в молодости дань беспорядочной и бурной жизни, но все же человек основательный, всякую мысль додумывал до конца, иногда и во вред себе, всем на свете интересовался, а раз заинтересовавшись, изучал фундаментально, чтобы иметь о предмете самостоятельное мнение. А та же, представьте, история. «К наукам казенным, – пишет биограф, – он относился равнодушно и учился плохо...»
Бунин, у которого был культ Толстого, ревниво отмечал черты сходства между собой и кумиром. Так вот, эти строчки из биографии Толстого он подчеркнул жирным синим карандашом, а на полях приписал: «И я ни к чему учебному не готовился». Тут ведь не о заразительности дурного примера речь, а получается какая-то молчаливая порука гениальных двоечников.
Об особого рода тупоумии, в силу известных заслуг, говорить не приходится: асимметричное развитие правого и левого полушарий и прочее. Религиозный философ Василий Васильевич Розанов имел отметку 0 по Закону Божию. При чем тут асимметрия?
С большим основанием можно валить, конечно, на гены. Мать Блока, например, с детства страдала непосредственностью, и в гимназическом сочинении написала, что у льва было грустное лицо. Ну и получила за это соответствующий балл, поскольку у льва все же морда, а лицо, напротив, у преподавателя. Тут и к гадалке ходить не надо – сын пошел в мать: с первых же дней гимназии забился на последнюю парту, где можно было «соснуть и списать», хотя чувство долга у этого великого поэта было развито даже сверх меры. «Учили почти исключительно грамматикам, – вспоминал он со свежим раздражением, – ничем их не одухотворяя, учили свирепо и неуклонно, из года в год, тратя на это бесконечные часы».
При этом, добавлю, все вышеперечисленные двоечники в детстве очень много читали. Это известно определенно. Герцен, тот прямо говорил: «Я любил чтение столько же, сколько не любил учиться».
Вот на этом, не в силах разгадать загадку в целом, я и позволю себе остановиться.
Разве учебник не та же книга? Отчего же такое противопоставление, будто речь идет не о чтении и чтении? Предвижу возражение, что учебник не роман и на ночь никто его читать не станет. А зря. То есть жаль, что учебник не может быть столь же увлекательным, как роман. Я лично не вижу для этого никаких противопоказаний, кроме лени, равнодушия да еще, может быть, литературной неодаренности авторов. Замечу попутно, что свою книгу «Учение с увлечением» Симон Соловейчик демонстративно назвал романом.

И почему так получается, что едва ли не всякий злободневный вопрос тянет у нас на онтологическую проблему? Двадцать с лишним лет назад напечатал я в «Литературной газете» статью под названием «Кто напишет учебник?», которую до сих пор поминают в интернете. Тогда я говорил, что к работе над учебником необходимо привлекать литераторов. В советское время была качественная научно-популярная литература, которой зачитывались даже те подростки, которые не держали в руках учебника. Почему бы не соединить усилия, думал я тогда. Думаю так и сейчас.
В идеале, как сказал однажды Андрей Битов, учебники должны писать великие люди. Это было сказано в разговоре о биологе Викторе Дольнике, авторе книги «Непослушное дитя биосферы». Автор – крупный ученый и талантливый литератор. Вот учебник, от которого почти невозможно оторваться. Если взять на вооружение потоковый метод обучения, который уже применяется в 590-й петербургской школе (Алексей Каменский, «Профилькина грамота», «ПС», № 4), то потребность в подобных книгах будет чрезвычайной.
Не одухотворенное знание (вспомним Блока) не только трудно для восприятия, но оно и не знание вовсе. Литературовед Наум Яковлевич Берковский, прочитав книгу Вернадс­кого «Биосфера», писал в одном из писем: «Горюю по поводу того, что в естествознании я круглый невежда, между тем как оно-то и стало в наши дни главной гуманитарной наукой, выводы его ста­ли нашей, человеческой судьбой. ...Ужасно ничего не знать и не понимать в мироздании. Я думаю, среднее – общее образование и должно бы было заключаться в грамотности относительно Вселенной».
Кажется, Юрий Тынянов дал замечательное определение мусора: это вещь, лежащая не на своем месте. То же самое можно сказать о знании. Сведения, предлагаемые вне связи с целым, не закрепляются в памяти, не становятся знанием, это тот же мусор. Знаете ли вы, например, что в клетке находится от 0,15 до 0,2 процента серы, 0,003 процента никеля, а йода всего 0,000001 процента? Может быть, вас интересует, сколько процентов воды находится в эмали зубов? Пожалуйста. Эти и еще с десяток таких же данных находятся только на одной странице учебника «Биология» для шестого класса (автор Н.И.Сонин). Выходит, и вы учились так себе, если задержались с ответом. Смысл же этих сведений прост: «Содержание разных элементов в клетке различно». Ну и что? А ничего, прими к сведению и повторяй как «Отче наш», даже если поднимут тебя среди ночи: «Вода определяет физические свойства клетки, ее объем, упругость». Художественно написано, прямо как про женщину.
Что касается строения красавицы, то исчерпывающие сведения выделены жирным шрифтом на странице 18: лизосомы, рибосомы, митохондрии, пластиды, хлоропласты, центриоли... Перечень далеко не полный.
Иногда автором, напротив, овладевает прямо-таки флоберовская тяга к лаконизму. Так, о поваренной соли он сообщает, что потребность ее составляет для человека 9 г в сутки. Вот, мол, хочешь верь, хочешь – нет. Цифру дарю. Употребляй как знаешь. У меня всё!
Порой кажется, что автор учебника живет не одной с тобой жизнью, а заброшен из космоса и вот делится теперь обрывочными сведениями о жизни многоклеточных. Сам питается из тюбиков, о человеческой психологии имеет представления приблизительные, а до общедоступных книг руки пока не дошли.
Но нет, как выясняется, одну книгу он все же прочел. Называется она «Энциклопедия для детей. Биология». Из нее и списана большая часть учебника. Творчество же состояло в том, чтобы изъять из текста человеческую речь и оставить только номенклатурную информацию. Школьник, прочитав учебник, никогда не узнает, например, как страдал Гулливер от отсутствия соли и как потом привык обходиться без нее, решив, что употребление соли вообще результат невоздержанности. Но Гулливер, оказывается, ошибался. Травоядные животные постоянно испытывают соляной голод и слизывают соль всюду, где находят. Плотоядные другое дело, они получают достаточное количество поваренной соли из мяса животных. И Пятница, который удивлялся странной привычке Робинзона солить суп, питался, вероятно, до этого только мясной пищей. В истории человечества были времена, когда соль служила заменителем денег, были «соляные бунты» и «соляные походы протеста». Вот какая роковая цифра эти 9 граммов соли.
На наших глазах соль стала героем культурного сюжета. Такими же персонажами по ходу повествования (именно повествования) становятся лизосомы, эти внутриклеточные «желудки», митохондрии, которые называют еще «батареями жизни», и так далее.
Учителя биологии работают, конечно, с детской энциклопедией, а не с учебником. Так почему бы тем же авторам не поручить написание учебника?

Нет, действительно, не пишут ли учебники какие-то специальные люди или по крайней мере в специальном изоляторе, перед входом в который они обязуются оставлять на вахте всё человеческое, а чувство юмора и вообще сдавать в спецхран с запретом на служебное пользование? Оказывается, ничего подобного. В петербургской гимназии номер 610, например, преподаватели Н.А.Цуринова и Т.М.Ярчук сами написали учебник по математике для своих шестиклассников. Гимназия элитарная, многие учителя с университетских кафедр и педагогикой занялись, можно сказать, без отрыва от науки. В общем, не в игрушки пришли играть, а ковать будущих нобелевских лауреатов. Поэтому вперед: «Классификация – система соподчиненных понятий, используемая как средство для установления связей между этими понятиями. Различают естественную и искусственную классификацию» – и так далее. Элитарные шестиклассники, конечно, в ужасе побежали к родителям, те – к знакомым учителям математики. Высокие отношения не сложились. К расшифровке смысла фразы о соподчиненных понятиях, которые призваны установить связи между этими же понятиями, многие оказались временно не готовы, хотя и отдали дань общей эрудиции универсантов, поскольку понятия естественной и искусственной классификаций прямого отношения к теории множеств не имеют. Но эрудицию, видимо, в карман не спрячешь, хотелось поделиться. А что в императивном тоне, ну, так ведь на то и учебник.

Правильный русский язык и внятное изложение – не только профессиональная, но и нравственная обязанность авторов учебника. И стало быть, плохо исполнив профессиональный труд, они совершают преступление против нравственности. Симон Соловейчик писал по этому поводу: «Я утверждаю, что поручать составление программ людям, которые могут хоть однажды написать «под углом зрения раскрытия», – это все равно, что совершить убийство, и не фигурально, не «как бы», а совершенно реально, с кровью на чиновничьих руках. Потому что такими-то программами, учебниками, беседами, уроками отгоняют детей от учения, от школы. ...От «угла зрения раскрытия» до гибели мальчишечьих душ очень короткая цепочка событий».
У гениальных двоечников сюжет складывался, конечно, благополучнее: они бежали к книгам, к самостоятельному выяснению отношений с миром. Но бежали от того же. Учебник, который написан косноязычно, равнодушной рукой, без признаков воодушевления, унижает достоинство ученика. Не просто плохо учит, а унижает, поскольку лишает права на вдохновенную и самостоятельную мысль.
Иногда авторы того же учебника «Теория множеств» вспоминают, видимо, что имеют дело с детьми, которые нуждаются в ярких примерах и игровых ситуациях. Но, право, лучше бы они сосредоточились на «соподчиненных понятиях», вреда было бы меньше. Как тут не вспомнить Карамзина, который в случае отмены в России цензуры собирался вместе с семьей бежать в Константинополь. А вспомнил я об этом не богоугодном заведении, прочитав такую задачку: «Во время одной страшной битвы 85% сражающихся потеряли ухо, 80% – глаз, 75% – руку и 70% ногу. Каков минимальный процент участников битвы, которые одновременно лишились уха, глаза, руки и ноги?»
Оно, конечно, понятно, Петербург от Беслана или там Благовещенска далеко, и колокол звонит не по нам, и по ящику фрагменты тел давно уже свидетельствуют о конце света. К тому же разве сами дети не упражняются в черном юморе? Все так. Но только не надо тогда называть себя воспитателями и учителями. И чувство юмора с просроченной датой качества лучше действительно сдавать в спецхран. Без права на служебное пользование.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"