РЕВОЛЮЦИЯ В ОБРАЗОВАНИИ
18 ЛЕТ СПУСТЯ 

В предыдущем номере мы начали разговор о том, как изменилась школа со времени первого Всероссийского совещания работников образования, которое, по сути, ознаменовало собой новый этап ее развития.
Итоги неутешительны: новый этап остался позади, а новая школа так и не возникла. Или пока еще не заявила о себе. Почему так произошло? Похоже, это вопрос не столько к школе, сколько к времени, обществу и стране. Об этом – наш разговор сегодня.

Школа как предчувствие и школа как гиперболак

Недовольство реформой образования нередко хорошо аргументировано. Но все же большей частью интуитивно: что-то делается не то и не так. Кажется, что, с одной стороны, идет возврат к прошлому, с другой – отход от качественного образования. Есть и недоверие к людям, которые руководят реформой, к их мотивации и компетентности.
Наши ощущения – серьезный повод для беспокойства. Тем не менее постараемся остаться объективными.
Правда ли, что за 18 лет ничего существенного так и не произошло и все осталось по-прежнему? Нет. Несмотря на все родимые пятна и наследственность, школа другая: она неидеологична и разновариантна; чиновники лютуют не по вопросу «что» и «как», а проверяют соблюдение СанПиНов и число огнетушителей; контроль осуществляется только на входе и выходе – в учебный процесс никто не лезет или не может влезть.
И главное – дети стали другими: более свободными, более независимыми, но и более невежественными, с иными представлениями о морали. И если такие дети не по душе, то разве претензии надо предъявлять чиновникам от образования?
Нравится нам это или нет, век Просвещения закончился. Эра рационализма и культа универсальных знаний завершилась. Возможно, у нас и недавно. В любом варианте все последовавшие за этим модели, как бы их ни называть – постиндустриальное общество, постмодернистское, информационно-технологическое, – демонстративно страдают отсутствием пресловутого «что», то есть не имеют истинного содержания. Новое «что» еще не найдено, и его поисками заняты многие. И уже довольно давно. Но до тех пор, пока нет «что» в обществе, в культуре, нет его и в школе. На безрыбье его заменяет «как». Но поиски новой школы не прекращаются. Предчувствие ее необходимости – как внесение некоего разумного начала в обескураживающий хаос. Может, она первая и найдет это «что». Для тех, кому надо.
Раньше, сравнивая, например, американскую школу с нашей, говорили, что там дети, безусловно, не имеют столько знаний, сколько наши, зато значительно больше умеют.
Помню, как выдающийся американский теннисист Пит Сампрас, выступая во Франкфурте-на-Майне, отвечая на вопрос, нравится ли ему Гёте, на родине которого он присутствует, без тени смущения, с очаровательной улыбкой сказал, что не знает, кто это такой. И спрашивается – это помешало ему быть успешным, полноценным в жизни, что-то в ней пропустить такое, о чем бы потом стоило пожалеть?
Теперь наша школа просто стала похожа на западную, ориентированную не на знания как таковые, а на умения. У нас раньше была пресловутая социализация, то есть адаптация к нашему специфическому обществу, сейчас, как и у них, – ориентация на успех и здравый смысл. Опять же – нравится это кому-то или нет, но таковы общественные приоритеты.
Другое дело – учителя. Они не чиновники. И могут как приспособиться и переориентироваться на общественные маяки (особенно новая генерация), так и тихо саботировать, продолжая выполнять свою функцию – хранителей очага. От них зависит, не погаснет ли огонь. До следующей эры Прометея. (Может, потеплеет снаружи, а может, и действительно изнутри.) Вокруг этого очага всегда было немного народа, тем не менее место было почетное. Сейчас там не тесно…
Поэтому надо сохранить учителя. Школа – это ведь всегда ее учителя. И добрый, благородный стиль общения. И обязательные представления о добре и зле. Не дисциплинарные, а нормальные. Никто не спорит, что неплохо иметь практические навыки позитивных действий. Вообще не надо относиться с высокомерием ко всяким глупостям человеческого бытия. Пусть лучше будут скауты, печеная картошка, тимуровцы. Все лучше, чем опора на КПСС и линейки по поводу съезда. Важно, чтобы дети научились по-настоящему хоть что-то делать. Возможно, критерии обучения нужны какие-то более зримые. Вчера делал только это, сегодня это и еще то. Какая-то наглядность совершенства. Как в спорте. Пробежал за двадцать секунд, потом за восемнадцать. В спорте всегда ясно, кто первый. В учебе – черт ногу сломит. Оценки какие-то. Вечно нормального человека заставляют заполнять дневник и календарь природы…
Беда современной школы (да и многих школ в прошлом) в том, что ее основная задача – репродуцировать саму себя, сделать всё, чтобы дети не мешали ей существовать. Школа давно уже живет по своим, порой негуманитарным законам. Это организм. А дети в нем – бифидобактерии для того, чтобы этот организм мог успешно функционировать.
С другой стороны, особенностью всех споров о новой или старой школе всегда было гиперболизированное значение, которое ей придается. На самом деле очень многое происходило и происходит вопреки и за ее пределами. Как ни странно, школа, хотя она и, говорят, выигрывала войны и тому подобное, такой роли уже не играет. Большинство определяется в жизни чуть позже, наверстывая упущенное, если надо, быстро, осознанно и заинтересованно.
А школа… Это в конечном итоге – кто зачем туда пришел. И конечно, как кому повезет.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"