УЧЕБНИКИ № 91
Путь русской литературы
Виноградов И.И.
Духовные искания русской литературы.
М.: Русский путь, 2005
Известный критик и
исследователь русской литературы, главный
редактор журнала «Континент» Игорь Виноградов,
один из ближайших соратников Твардовского в
«Новом мире», подводит итог своего многолетнего
труда. В книгу включены статьи 1964–2004 годов, часто
в значительно дополненном и переработанном виде.
Автор рассматривает в первую очередь творчество
своих любимых писателей, Достоевского и Льва
Толстого, чьи художественные и духовные искания,
по его убеждению, определили пути развития
русской литературы и ее вклад в мировую
цивилизацию. Но при этом не забыты и многие
другие – Лермонтов, Булгаков, Солженицын.
Виноградов, в частности, довольно оригинально и в
целом верно определяет вклад автора «Одного дня
Ивана Денисовича» в мировую литературу:
«Вселенная, в которой Александру Солженицыну
выпало жить и выжить, всегда, какими бы
чудовищными безднами ни разверзлась она перед
ним, – всегда имела и имеет для него в себе такой
же, как и для Достоевского и Толстого, Абсолютный
Божественный Центр и Источник Бытия». При этом
«центральная духовная ситуация его
художественной прозы – это конечно же ситуация
не поисков и обретения веры, а ситуация жизни в
вере». Виноградов указывает на «совершенно
особую, резко акцентированную повернутость
художественного творчества Солженицына к тому,
чтобы быть всегда и прежде всего предельно
правдивым, точным, щепетильно верным
действительности. То есть в сущности (и
фактически) – почти документальным
свидетельством о жизни». Оригинальность же
Солженицына заключается в том, что у него способ
художественного видения человека в мире,
предложенный Толстым и Достоевским, «начинает
вбирать в себя уникальный религиозный опыт
отчаянного и страстного “стояния в вере” на
краю адских бездн XX века». Тогда «старые формы
наполняются и преображаются энергией нового
духовного опыта, подлинность и сила которого
парадоксально удостоверяется всякий раз как
победами, так и поражениями того индивидуального
художнического дара, который принимает на себя
миссию выразить этот опыт».
Виноградов определяет свою главную задачу в том,
чтобы выразить как мировоззренческие искания
русской классики, так и духовный опыт своего
поколения. Он подчеркивает, что творчество
Достоевского и Толстого было ответом на
«тотальный, всемирно-исторический кризис
религиозного сознания», достигший своей высшей
точки во второй половине XIX и в XX веке. Тогда
появилась потребность «заново, самостоятельно,
на путях “чистого разума” ответить на все самые
первые, самые «проклятые»
нравственно-философские вопросы человеческого
бытия». У Достоевского, по мнению автора, «не
всякий человек способен испытывать наслаждение
своей свободой во зле. Это искушение рождается в
душе, почему-либо утратившей уже или
утрачивающей ощущение нравственной
непереступаемости границ зла. Но встав на этот
путь, человек способен зайти так далеко, что само
зло перестанет считать злом, и оно займет в его
сердце место добра, станет его “добром”.
Достоевский вовсе не склонен к каким-либо в этом
отношении прекраснодушным иллюзиям насчет так
называемой природы человека; тема зла,
способности человека ко злу – одна из сложнейших
и особенно важных в его творчестве, и разрешает
он ее отнюдь не идиллически. Но до тех пор, пока
человек сознает зло именно как зло; пока позор,
бесчестье, подлость, унижение сознаются им
именно как позор, бесчестье и подлость, и он
знает, что то, на что он покушается, – это именно
зло и преступление, – до тех пор “сок странного
наслаждения”, который он пьет в этих своих
покушениях на зло, рождается вовсе не злом, а
именно “дерзостью” своей на него решимости,
своей свободой во зле. Само по себе оно
источником этого наслаждения никогда не бывает и
не может быть… Все эти и подобные им страницы,
сцены, образы, на первый взгляд говорящие как
будто бы об эстетической привлекательности зла,
утверждающие эстетику зла, на самом деле
являются в сущности у Достоевского глубокой и
всесокрушительной художественно-философской
демистификацией идеи эстетической
привлекательности зла, снятием и отрицанием
эстетики зла».
Насчет же автора «Войны и мира» Виноградов
замечает: «Особое, не раз отмечаемое Толстым
чувство восторженной радости, испытываемое нами
от нашего преображения в искусстве, и есть, может
быть, одно из самых убедительных подтверждений
тому, что он действительно совершенно точно
видит и самую суть того, что происходит с нами в
искусстве, и то, почему столь экзистенциально
значимо для нас это освоение, вбирание в себя,
присвоение через искусство духовного опыта
другого – и именно во всем его особом, личностном
своеобразии». Книга Виноградова, безусловно,
будет очень полезна учителям литературы, в том
числе и своим нетривиальным взглядом на русских
классиков, попытками в диалоге с читателем
осмыслить философскую суть русской литературы.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|