Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №83/2005

Вторая тетрадь. Школьное дело

КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ

Был жильцом в лабиринтах века
Роман Михаила Холмогорова о судьбе интеллигента

Замечательный режиссер Лев Додин недавно с горечью говорил, что наше общество не смогло по-настоящему воспринять и продумать трагическую правду об отечественной истории двадцатого века: “Лишь только хлынула эта литература, документы правды, немногого хватило, как тут же началось: хватит уже, неинтересно про это, сколько можно, и так все понятно... И вдруг прошло десять лет, и стало ясно, что никто ничего не помнит, никто ничего не знает”. По данным последнего опроса “Левада-центра”, 52% россиян книг не покупают, 37% не читают, а лидерами чтения являются женские детективы и мужские боевики. Что же получается: “про это”, то есть про жизнь человека в потрясениях столетия, читатель не хочет знать, а про другое “это”, то есть про криминальные страшилки, – хочет? Но настоящая литература – это форма познания, размышления общества над самим собой, а псевдолитература, боевики и детективы, мгновенно исчезающие из памяти на последней странице книжки, – только растрата времени и внимания. Увы.
Но вот в чем парадокс: читатель ведь открывает роман не для того, чтобы страдать и каяться, а для того, чтобы увлечься художественным вымыслом. Прямо говоря, чтобы получить удовольствие. Да, это удовольствие может быть скорбным, со слезами на глазах. “Порой опять гармонией упьюсь, над вымыслом слезами обольюсь”. Но это именно удовольствие, а не тяжкий и неприятный труд. Серьезный роман, поднимающий масштабные и трагические проблемы, должен быть тем не менее увлекательным чтением. Казалось бы, прописные истины, но, к сожалению, серьезность и увлекательность не так уж часто сочетаются в нашей современной словесности.
Роман Михаила Холмогорова “Жилец”* – отрадное исключение: он интересен, его хочется читать, он доставляет удовольствие, захватывает.
В романе с творческим вымыслом сплетается отчетливо ощутимая автобиографическая основа. Этот роман – своеобразная семейная сага, начавшаяся с того, как “двадцатый век постучал в двери профессорской квартиры – крепка тогда была дверь”, но удары судьбы были сильнее. Роман трагичен, потому что трагична сама эпоха, о которой он повествует. В долгой жизни главного героя, потомственного интеллигента Георгия Андреевича Фелицианова, было все, что суровый век приготовил своим детям: революции, арест и сталинские лагеря, война и победа, оттепель и застой.
На этом пути героя ожидают загадочные повороты, счастливые и трагические встречи, любовь и предательство, удивительные совпадения и открытия. Герой чудом спасается из секретной тюрьмы, “шарашки”, откуда никто не должен был выйти живым. Начальником лагеря, где погибает, доходит герой, оказывается его любимый ученик, и перед обоими возникают мучительные вопросы: «В голове учителя никак не укладывалось, что первый хулиган, а впоследствии самый думающий и толковый ученик Алеша Воронков станет гэпэушником, фактически – палачом. Он же Блока читал, Пушкина полюбил. “Кому это нужно, чтобы Алеша превратился в моего убийцу?” Они долго молчали, не зная, с чего начать. Воронков никак не мог найти нужного тона, даже уместного обращения. Нет, это не просто заключенный. По документам – особо опасный враг, в жизни – не просто учитель, а как бы с большой буквы». Что победит в бывшем ученике – нерассуждающая вера партийного винтика или нормальные человеческие чувства и сомнения? В романах часто встречается трагический мотив – родные братья по разные стороны баррикад. Этот мотив, впрочем, больше от литературы, чем от реальности. А вот гораздо более жизненного столкновения – учитель и ученик по разные стороны баррикад – такого, кажется, в нашей беллетристике еще не было.
Завершается роман – и долгая жизнь главного героя – уже в наши дни, на символическом рубеже: “Ста двадцати лет Господь Георгию Андреевичу не дал. Но финал эпохи показал – старик простудился под дождем в ночь на двадцатое августа, но выстоял у Белого дома и следующую, а когда спохватились лечить, было поздно, и утром 27-го дядя Жорж умер”. Достойную, славную смерть дал автор своему герою.
Одаренный педагог, незаурядный ученый, Георгий Андреевич не смог в полной мере воплотить свой талант, как и многие яркие люди, попавшие в безжалостные жернова сталинщины. Но в полной мере он сумел сохранить свое достоинство. И если постараться в кратких словах определить, о чем роман написан, в чем его сверхзадача, то ответ будет такой: о человеческом достоинстве, пронесенном через все испытания.

*М.Холмогоров. Жилец. –
М.: “Русь” –”Олимп”, 2005

Елена ИВАНИЦКАЯ


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru