УЧЕБНИКИ № 90
Коричневые пятна истории
Дробязко С. И.
Под знаменами врага. Антисоветские формирования
в составе германских вооруженных сил.
– М.: ЭКСМО, 2005
Россия отмечает 60-летие Победы.
У метро «Сокол» в Москве – памятник
группенфюреру фон Паннвицу и его подручным из
«казачьих» формирований СС. «Голая пионерка» на
театральной сцене. На экране – «Полумгла» (об
этом киноглумлении над памятью солдат Великой
Отечественной см.: http://www.svoboda.org/programs/OTB/2005/OBT.090805.asp)
. И из разных городов чуть ли не ежедневно
поступают новости о преступлениях бритоголовой
нелюди.
Вы скажете: книг по истории скинхеды не читают. Но
доминантные особи в стаях, как правило, все-таки
читают. И интернетом пользуются. А историки и
деятели искусства создают определенную
общественную атмосферу. Атмосферу терпимости к
тому, что не имеет оправдания.
С этой точки зрения особый интерес представляет
литература о коллаборационистах, то есть о тех,
кто во время войны добровольно поступил на
службу к Гитлеру и стал нацистом, не будучи
немцем. См. обзор: ИнтерNAZIонал // Россия –21, 2004, № 6.
http://vivovoco.nns.ru
Новая книга в моей коллекции: С.И.Дробязко, «Под
знаменами врага. Антисоветские формирования в
составе германских вооруженных сил» (ЭКСМО, 2005).
Позиция автора заявлена с самого начала как
строго объективная, но быстро начинаются
реверансы... Перед кем? Вот, например,
почтеннейший господин М.Ф.Скородумов – один из
тех, кто увековечен на «Соколе» вместе с
группенфюрером Паннвицем. Проявил инициативу,
создавая для любимого фюрера Русский охранный
корпус из белоэмигрантов в Югославии. С какой
целью? Оказывается, это стало «вопросом
выживания» в «условиях жесточайшего террора,
развернутого партизанами…» (с. 88). Понимаете?
Партизаны виноваты. Хотя на предыдущих страницах
сам же автор описывает энтузиазм белогвардейцев,
предлагавших Кейтелю, Маннергейму, Антонеску
свои услуги по борьбе с «жидобольшевизмом». В
случае с Югославией прошу отметить особое
благородство господ офицеров, служивших
карателями в той самой братской славянской
православной стране, которая предоставила им
приют.
С.И.Дробязко пишет, что «конец Третьего рейха…
стал одновременно концом для антисоветских
вооруженных формирований и всех связанных с ними
политических инициатив» (с. 341). На самом деле
основные «инициативы» просто сменили курирующую
спецслужбу (и бухгалтерию). «Психологическая
природа коллаборационизма» состояла, по мнению
автора, в том, что при Советах русский народ
утратил «нравственные ориентиры», включая
религиозную веру в «монарха – Божьего
помазанника» (с. 63). Остается уточнить, почему
Первую мировую войну Россия с «помазанником» во
главе той же Германии проиграла, а Вторую мировую
выиграла.
Естественно, при таких взглядах С.И.Дробязко не
может не осудить своего коллегу Бориса
Николаевича Ковалева за книгу «Нацистская
оккупация и коллаборационизм» (АСТ, 2004).
Конкретные претензии? «Серьезным недостатком
является идеологическая предвзятость»
профессора Ковалева, «целиком стоящего на
позициях старой советской историографии». Т.е.
Ковалев виноват в том, что он называет предателей
предателями (а не «военными сотрудниками»),
защитников своей страны – патриотами. Какая,
однако, предвзятость! Зато написать, что
добровольное поступление русского человека на
службу к Гитлеру «мотивировалось исключительно
патриотическими чувствами» («Под знаменами
врага», с. 99) – ей-богу, не шучу! – это строгая
объективность.
Однако книга «Под знаменами врага» не
исчерпывается такими оценочными суждениями. Это
600 страниц конкретного материала с обширными
примечаниями и публикациями документов, и собран
этот материал в соответствии с методологией,
которой автор, надо полагать, обучался у
нормальных, «предвзятых» советских профессоров
– в результате работа его сообщает массу
полезных сведений, которые, если читать вдумчиво
и действительно непредвзято, не оставляют камня
на камне от «нового подхода» к Великой
Отечественной войне. Старый подход, со всеми
недоговоренностями и белыми пятнами,
оказывается куда ближе к истине.
Пример: автор реконструирует разногласия в
германском руководстве по поводу
административного размежевания оккупированных
территорий. Решения принимались буквально на
ходу (с. 31 и далее). «Первоначальный проект
предусматривал образование на территории
европейской части Советского Союза ряда
национальных государств с собственными
правительствами (Украина, Белоруссия, Литва,
Латвия), которые служили бы буфером…» Такую
географическую реформу поддерживал А.Розенберг,
но Гитлер, переоценив свои первые успехи в
«крестовом походе Европы против большевизма»,
занял более жесткую позицию. Интересная
информация, да? А теперь закроем книгу и вспомним
один из ключевых пунктов басни про «третью силу»
в лице ОУН – Организации украинских
националистов, которая якобы воевала против
«обоих тоталитарных режимов». Как это
происходило в реальности? Бандеровский батальон
с исконно украинским названием «Нахтигаль» в
составе наступающих гитлеровских войск
врывается во Львов, и там, вдохновленные славной
победой над польским и еврейским мирным
населением, С.Бандера и компания провозглашают
свою «Державу», рассчитывая на вассальное
самоуправление в рамках гитлеровского «нового
порядка», такое, какое имели усташи в Хорватии.
Понятно, что украинские нацисты получили
соответствующие авансы от вышестоящих немецких.
Но политика-то изменилась. Фюрер приказал:
«Привести банду в порядок», в результате чего
руководители «Державы» оказались под арестом
(потом они снова понадобятся, их выпустят и
оружие вернут), кое-кого из рядовых боевиков под
горячую руку даже расстреляли, а большинство
украинских «крестоносцев против большевизма»
продолжили службу в полицаях.
Факты, приводимые С.И.Дробязко, помогают
правильно определить место ОУН во Второй мировой
войне. Если С.Бандера – антифашист, то Э.Рём –
антифашист в квадрате: его самоуправство намного
сильнее прогневало фюрера и обернулось не
домашним арестом, а смертным приговором. Кстати,
именно с Рёмом ОУН заключало в 1933 г. (!!) первое
соглашение о боевом сотрудничестве (с. 124).
Еще любопытный факт. Некоторые современные
исследователи изображают Советскую Армию серой
массой, забитой, малограмотной и одурманенной
агитпропом. Однако в отчетах эмигрантских
вербовщиков о работе с нашими военнопленными,
которые приводит автор книги, подчеркивается,
что самый бесперспективный контингент – это
«летчики, танкисты и прочие техники» (с. 68 и др.)
Иными словами, самые образованные – в то же время
и самые убежденные советские патриоты. Видимо,
есть основания соглашаться с А.А.Зиновьевым,
когда он пишет, что «войну выиграл советский
десятиклассник» (Постсоветизм во мгле //
Литературная газета, 2005, № 41).
Описывая конкретные события военной истории,
С.И.Дробязко неизбежно приводит читателя к
выводу о том, что «антисоветские формирования»
оказались весьма малоэффективны на фронте и
основной вклад в «наведение нового порядка»
вносили как раз в тылу, одерживая победы над
мирным населением самых разных стран, вплоть до
Франции и Голландии. Видимо, это мирное население
олицетворяло ненавистный сталинский режим.
Вопрос к единому экзамену. Сохранились ли среди
руководителей Европы такие, кто во время Второй
мировой войны сражался на стороне Гитлера?
Подсказка из книги “Под знаменами врага”, с.
250–251. В Литве «некоторые полицейские батальоны,
саперные батальоны, батальоны наземного
обслуживания аэродромов» были объединены в
сводную часть под названием «Армия обороны
отечества», (или TAR), известная также как
«Жемайтийская Армия обороны» под командованием
немецкого полковника (позднее генерал-майора)
Г.Мэдера. «Силы ТАР занимали оборонительную
позицию близ села Папиле, когда 7 октября 1944 г.
немецкая оборона была смята частями Красной
Армии. Оба полка ТАР… понесли большие потери».
Уцелевшие отступили в Восточную Пруссию.
А в заключение хотелось бы привести слова моего
учителя В.Б.Кобрина. Имея в виду тех историков,
которые в угоду Сталину возвеличивали Ивана
Грозного и Малюту Скуратова, Владимир Борисович
писал: «Такая позиция, на мой взгляд,
противоречит самой сути истории... Вероятно, наши
человеческое достоинство и нравственное чувство
были бы оскорблены, узнай мы, что через четыре
века историк будет пытаться лишь «понять»
гитлеровцев, не осуждая их преступлений. Так
вправе ли мы отказывать в справедливости тем, кто
жил и страдал за четыре века до нас?» Прошло не
четыре века, всего полтора десятилетия, и то, что
представлялось невозможным, стало нормой
исторической литературы. Но профессор Кобрин по
крайней мере не дожил до памятника гитлеровским
карателям. И до такой науки, в которой
«однозначного ответа на вопрос, кем же следует
считать этих людей – предателями или патриотами,
– просто не существует» («Под знаменами…», с. 340).
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|