СТРАНИЦА ОДНОЙ КНИГИ

«Исповедью отщепенца» назвал свою художественную биографию Александр Зиновьев – социолог, всю жизнь двигавшийся против течения в тех обществах, в которых ему доводилось жить, и говоривший об окружающей реальности только то, что соответствовало его собственному пониманию. И уж во всяком случае – не в согласии с общепринятым мнением.
Твердый и деятельный антисталинист при Сталине, на хрущевский доклад о культе личности Зиновьев отреагировал в Институте философии репликой, что «мертвого льва может лягнуть даже осел». «Тут меня вызвали на собеседование в органы и напомнили, что хотя Сталин и умер, но для таких, как я, у них меры найдутся». О брежневской эпохе не было написано ничего злее и обстоятельнее, чем его «Зияющие высоты». И кто бы мог подумать, что этот яростный антисоветчик станет к девяностым годам… энергичным пропагандистом достижений брежневской эпохи?! Что столь восхитившую весь западный мир горбачевскую перестройку он назовет катастройкой, а триумф евроатлантической цивилизации в «холодной войне» отзовется в трудах Зиновьева самыми тяжелыми, решительными и скрупулезно систематизированными обвинениями в адрес западного мира?
Впрочем, можно не сомневаться, что если бы завтра западная цивилизация вдруг рухнула или подверглась всеобщему осмеянию, то тут же у нее нашелся бы аналитик-апологет в лице Александра Зиновьева…
Однако на сегодняшний день западная цивилизация для Зиновьева – предмет жесткого и непримиримого анализа. Насколько адекватны оценки Зиновьева для характеристики реальной жизни западных народов, какие черты их социального устройства Зиновьев гиперболизирует, о каких умалчивает, какие искажает – вопрос открытый. Но трудно оспорить то, что Зиновьев высветил в своих книгах ряд существенных и достаточно опасных черт современной западной цивилизации. И в том числе российского мироустройства как принципиально прозападного: ориентированного на казенно-телевизионную идеологию и деловую практику подавления человеческого в человеке.
От книг Александра Зиновьева не стоит ждать аккуратных, объективных и взвешенных описаний и объяснений действительности. Но ему нет равных в радикальном, резком и последовательном обнажении тех мертвящих социальных механизмов, которые противостоят нашей способности оставаться людьми.
Да и в личном противостоянии этим универсальным социальным механизмам ему тоже нет равных.

Александр Зиновьев – знаменитый отечественный философ, писатель и социолог. Родился в 1922 году в крестьянской семье. В 1939 году поступил в ИФЛИ – Институт философии, литературы и истории, из которого был исключен без права поступления в другие вузы страны за критические высказывания по поводу культа личности Сталина. С 1940-го по 1946 г. – в армии. Великую Отечественную войну начал в танковом полку, а закончил в штурмовой авиации. За боевые заслуги награжден орденами и медалями. После войны одновременно учился на философском факультете МГУ и мехмате. В 1954 году блестяще защищает кандидатскую диссертацию, посвященную логике «Капитала» Маркса (при том, что, как признавался впоследствии, так и не дочитал «Капитал» до конца), и наряду с Э.В.Ильенковым становится одним из лидеров борьбы с философским догматизмом. Именно эти две фигуры символизируют независимое мышление для поколения студентов эпохи «оттепели» (таких как М.К.Мамардашвили, Г.П.Щедровицкий, Г.С.Батищев, Э.Ю.Соловьев и др.).
Одна из немногих областей философии того времени, в которой можно было сохранять действительную интеллектуальную независимость, была логика. Именно здесь Александр Зиновьев и обустраивает территорию своей свободы.
В 1960 году он защищает докторскую диссертацию, а вскоре получает звание профессора и кафедру логики в Московском университете. В течение 1960–1972 гг. он публикует шесть монографий: «Философские проблемы многозначной логики» (1960), «Логика высказываний и теория вывода» (1962), «Основы научной теории научных знаний» (1967), «Комплексная логика» (1970), «Логика науки» (1972), «Логическая физика» (1972), причем каждая из этих книг практически мгновенно (через год-два) издавалась на Западе в переводе на английский или немецкий – явление, исключительное и в наши дни, а уж тем более в те годы.
Строгие бастионы логической предметности делали Зиновьева абсолютно защищенным по отношению ко всякого рода идеологическим надсмотрщикам того времени. Но все равно это была всего лишь иллюзия свободы. Потому что всегда существовал «внутренний» Александр Зиновьев, чье мышление и понимание устройства окружающего мира не помещались в узких рамках избранной специализации. Тем более что всегда существовала еще одна ипостась Александра Зиновьева, сделавшая его имя чрезвычайно популярным в узкой студенческой и интеллигентской среде того времени: его литературное творчество. Как вспоминает сам Зиновьев, он демобилизовался из армии в 1946 г. «с чемоданом, полным рукописей». Однако Константин Симонов, познакомившись с одной из них, вынес однозначный вердикт: если автор хочет жить – рукопись надо уничтожить. В результате в течение долгих лет литературный талант Александра Зиновьева реализовывался преимущественно в стенгазетах и капустниках философского факультета. Вплоть до 1976 года, когда увенчанный всякого рода учеными званиями 54-летний логик и философ пишет и пускает по рукам остросатирический «социологический роман» – «Зияющие высоты». Роман о самодовольной бездарности «кухонного» интеллигентского мышления, пытающегося изображать свободу духа в условиях бесконечных компромиссов с властью и собственной совестью.
Публикация этого романа на Западе приводит к тому, что в 1978 году Александра Зиновьева лишают всех его званий и наград (включая боевые!) и вынуждают эмигрировать. Однако и в условиях эмиграции, длившейся 21 год, Александр Зиновьев сохраняет свою интеллектуальную независимость, подчеркнуто не примыкая ни к каким эмигрантским сообществам, существуя прежде всего за счет своего литературного труда и называя себя «суверенное государство из одного человека». Внутренняя независимость в любых обстоятельствах, право на собственное мышление – пожалуй, главная ценность творчества Александра Зиновьева. Причем, как выясняется, не зависеть от различного рода государственных идеологических клише не самый трудный род независимости. Куда труднее не зависеть от различного рода массовых стереотипов интеллигентского сознания. Не зависеть от простых и очевидных, лежащих на поверхности схем описания и понимания действительности – идет ли речь о действительности советского, постсоветского или западного общества.
В сущности говоря, именно об этом все книги Александра Зиновьева, написанные им в эмиграции после 1978 года: «Светлое будущее» (1978), «В преддверии рая» (1979), «Желтый дом» (1980), «Коммунизм как реальность» (1980), «Гомо советикус» (1982), «Пара беллум» (1982), «Сталин: нашей юности полет» (1983), «Иди на Голгофу. Исповедь верующего безбожника» (1985), «Горбачевизм» (1988), «Катастройка» (1988), «Живи» (1989), «Смута» (1994), «Русский эксперимент» (1994), «Запад. Феномен западнизма» (1995), «Посткоммунистическая Россия» (1996), «Глобальный человейник» (1997). Это книги, в которых Зиновьев «ни с кем» – только с самим собой. И точно так же обстоит дело с книгами, написанными после возвращения из эмиграции в 1999 году: «Русская трагедия: гибель утопии», «На пути к сверхобществу», «Русская судьба: исповедь отщепенца», «Наша родина – Советский Союз», «Идеология партии будущего», «Гибель русского коммунизма», «Распутье». Как бы ни пытались пристегнуть Зиновьева к тому или иному партийному ведомству, он остается человеком вне партий и вне чужих идеологий.

Собственность, комфорт, благополучие
Когда людьми начинают управлять законы вещного мира

Массовая великосветскость

Я разделяю личные отношения людей на два уровня – человечный и сверхчеловечный. К первому я отношу такие отношения между людьми, которые строятся на основе личных симпатий и антипатий, когда человек имеет ценность для другого как таковой. Эти отношения имеют свои плюсы: внимание к ближнему, сочувствие, солидарность переживаний, бескорыстность, взаимопомощь, соучастие. Они имеют и минусы. Это, например, бесцеремонное вторжение в чужую душу и личную жизнь, стремление контролировать поведение ближних, несоблюдение дистанции в отношениях, стремление к поучительству, раздражение, грубость.
Для сверхчеловечных отношений характерны противоположные качества: холодность и сдержанность, равнодушие к судьбе ближнего, дефицит душевности, одиночество, ощущение ненужности и т.п. Но сверхчеловечные отношения легче устанавливаются и безболезненно обрываются. Они предполагают выгодность и полезность. Они не так обременительны. Они спасают от бесцеремонных вторжений посторонних в твою душу и личную жизнь. Они позволяют не тратить зря время, силы, чувства, мысли и средства. Они искусственные, «деланые». Это позволяет людям скрывать подлинные мысли и чувства, быть «социабельными», т.е. более терпимыми в общественной жизни.
С этой точки зрения общество сверхчеловеческих отношений напоминает великосветское общество, только в разжиженном виде и в массовом исполнении.

Отброшенная реальность

Подобно тому как в деловой сфере символическая экономика берет верх над реальной, в сфере ценностей символические и производные ценности приобретают доминирующее значение. Актеры, играющие роли исторических личностей, становятся более известными, чем сами исторические личности. Парламентские процедуры по поводу законов становятся главнее самих законов. Ураганы в масс-медиа затмевают своими масштабами реальные события, послужившие поводом для них.
Вторичные социальные явления начинают восприниматься людьми как более важные, чем те, на основе которых они возникли в качестве подсобных средств, а относящиеся к ним ценности начинают навязываться в качестве ценностей более высокого уровня, чем ценности фундаментальные. В самом жалком положении оказываются люди, которые создают эти самые фундаментальные ценности, а в самом выгодном – те, кто наслаждается жизнью за их счет. (Впрочем, последнее-то как раз старо как мир. От этой «несправедливости» законов социального бытия нет избавления.)

Идеологический механизм

В коммунистических странах идеология четко отличалась от прочих явлений культуры, не растворялась в них – она бросалась в глаза, вызывая раздражение и насмешки. Идеология западнизма рассеяна во всем и вообще не принимается как идеология. Ее пилюли подслащиваются более приятными вещами и растворяются в них. Идеологическая обработка построена не как принудительная обязанность, а как развлечение и полезная для потребителя деятельность.
Ты вроде бы свободен. Хочешь – смотри, хочешь – не смотри. Тот факт, что ты просто не в состоянии вырваться, остается скрытым от тех, кто испытывает его влияние. Человек не может жить с закрытыми глазами и ушами. Идеологический хаос, в котором можно проводить свои совсем нехаотические линии, есть гораздо более сильное средство идеологического оболванивания масс, чем принуждение.
Система ценностей западнизма не навязывается людям сверху как нечто такое, что требует от людей усилия над собой и самоограничения. И в этом ее преимущество.
Ценности эти общеизвестны. Богатство, власть, слава, мастерство, собственность, комфорт, благополучие, сила, здоровье, удовольствие, предпринимательство, свободы, права и т.д.
Смысл жизни сводится в конечном счете к двум пунктам: 1) добиваться максимально высокого жизненного уровня или хотя бы удержаться на достигнутом; 2) добиваться максимальной личной свободы, независимости от окружающих и личной защищенности. Первое стремление делает человека прагматичным, второе толкает его на самоизоляцию.
Оргия прославления западнистских ценностей достигла апогея в конце «холодной войны», когда стали прославлять все то, что в течение многих веков считалось пороками и наихудшими проявлениями свойств человеческой натуры.
В обществе произошел баснословный прогресс в отношении жизненных благ. Благодаря масс-медиа молниеносно становится общеизвестным все то, что еще только делается в этом отношении, что будет сделано и что считается возможным. А идеология и пропаганда создают иллюзию, будто все эти сказочные блага общедоступны или в принципе могут быть доступными всем.
Но в реальности жизненные блага распределяются неравномерно и не даются даром. В результате многие миллионы людей чувствуют себя обделенными и заражаются завистью к тем, кому в большей мере доступны распропагандированные блага. Они заражаются жаждой иметь блага, иметь сразу, иметь как можно больше. Эта жажда становится идейно-психологическим состоянием многих, а для большинства – дополнительным источником пассивных страданий. Они испытывают танталовы муки, видя фантастические богатства рядом, но не имея возможности воспользоваться ими. Практически все работающие люди оказываются подданными тоталитарного денежного режима. Ослабить власть этого режима можно только одним путем, а именно усилением своей деловой активности.

Деловые клеточки

Западнистская деловая клеточка не есть коллектив в строгом смысле. В ней люди работают, и все. Социальная и интимная жизнь людей происходит вне клеточек. У людей могут быть свои взаимные симпатии и антипатии, но это не становится ни нормой, ни важным фактором их официальной жизни.
Принципы работы западнистских деловых клеточек таковы: делать дело как можно лучше; добиваться максимального результата с минимальными затратами; максимально использовать силы сотрудников; исключить праздное времяпровождение во время работы; исключить использование сотрудниками рабочего времени и средств клеточки для личных целей, не имеющих отношения к целям клеточки; свести к минимуму число работников; оценивать их прежде всего по деловым качествам.
Здесь нет места никакой «внутриклеточной» демократии. Общество, выступая демократическим в политике, является диктаторским социально, т.е. в деловых коллективах.
Предельная рационализация западнистских клеточек не означает, что все неделовое вообще изъято из общества. Все, что имеет какую-то ценность, становится делом особого рода клеточек. Так, отдельные свойства людей обособляются от них в виде деловых задач особых клеточек.
Но при всей рационализации человеческого материала он остается людьми. Иногда в клеточках можно заметить человечные явления в замаскированном виде. Тогда они опосредуются деловыми отношениями так, чтобы не обнаруживать себя в качестве неделовых. Тем не менее многие исследователи отмечают, что для значительного числа работающих людей их положение в клеточках превращается в ад.

Предприниматели и менеджеры

Большинство предпринимателей становятся таковыми не из врожденного стремления к наживе, а вынужденные к этому обстоятельствами. Обычно они работают больше своих наемных работников и еле сводят концы с концами. Многие разоряются довольно скоро. Некоторая часть добивается средней прибыли, на что уходят годы каторжного труда. Ничтожное меньшинство ухитряется преуспеть. Их приводят в качестве пропагандистского примера достоинств частного предпринимательства. Какую роль здесь играет криминальный элемент, я не рассматриваю, но роль огромную.
Однако между предприятиями малыми и средними – и крупными и сверхкрупными проходит качественная граница. Большинство крупных фирм управляется не теми, кто ими владеет, а профессиональными менеджерами. Многие менеджеры являются собственниками части своих фирм и имеют долю в других. Значительная доля в управляемых ими фирмах принадлежит другим крупным корпорациям. И т.д. Cкладывается многомерная и многоступенчатая сеть отношений собственности и управления. Причем, начиная с некоторого уровня, различие частных и государственных предприятий теряет социальный смысл.

Капитализм как коммунизм

В результате отношения частной собственности растворяются в другого рода явлениях. Главную роль начинает играть не сам факт собственности, а внутренние отношения в сложной системе собственности, аналогичные отношениям коммунальности советского общества. Приобретают решающее значение отношения руководства, в основном являющиеся коммунальными. Вся сфера банков и крупного бизнеса организуется по принципам бюрократии, а не по законам экономики. Положение сотрудников в них аналогично положению в любых других бюрократических системах.
Экономические гиганты организуются как своего рода автономные общества со своей социальной структурой, подобной структуре коммунистических стран. На мировой арене они ведут себя как равные государствам партнеры. Судьба многих крупных предприятий и подразделений экономики решающим образом зависит от неэкономических действий властей.
Сокращается пропорция лиц, занятых непосредственно в деловой сфере, и возрастает пропорция и роль занятых в сфере власти и управления, в идеологии и пропаганде и т.д. В сфере государственности занято от 15 до 20 процентов работающих членов общества – больше, чем число людей, занятых физическим трудом в промышленности (не говоря уже о сельском хозяйстве). Почти все они не избираются снизу, а назначаются сверху. Они работают и делают карьеру по тем же принципам, что и в административно-бюрократическом аппарате государства.
Происходит сращивание политической и экономической власти; взрывное увеличение числа проблем вынуждает государственную власть на поведение, аналогичное поведению государства коммунистического, а экономическую – на поведение, аналогичное политическому.

Элита и сверхгосударство

Непомерно разросшаяся государственность сама нуждается в управлении, можно сказать – в своей внутренней власти. Последняя не конституируется формально. Она складывается из людей самого различного рода: представителей администрации, сотрудников спецслужб, родственников высших чиновников, советников и т.п. Сюда входит совокупность секретных учреждений и вообще тех, кто организует и осуществляет скрытый аспект деятельности власти.
В западной социологии сложилась целая отрасль – теория элиты. В реальности элита комплектуется совсем не по принципам подбора самых умных, талантливых и т.п. граждан страны, а по принципам социального отбора: в нее попадают те, кто способен использовать свой социальный статус, способности, связи и другие обстоятельства для карьеры, обогащения, славы. Если бы было дозволено измерить интеллектуальный и творческий уровень представителей элиты, то результат был бы весьма разочаровывающий.
Основную функцию элиты социологи усматривают в управлении обществом. Но реальное управление обществом есть сфера, в которой заняты миллионы людей, ни в какую элиту не входящих. В элиту включается лишь некая верхушка, в том числе и те, кто к управлению отношения не имеет (официально признанные артисты, писатели, менеджеры масс-медиа и т.п.).
Но в том, что элите приписывается функция управления обществом, в извращенной форме отражается тот факт, что над государством возникла сверхвласть, подчиняющая себе государство.
Сфера сверхгосударства не содержит в себе ни крупицы демократической власти. Тут нет никаких политических партий, нет разделения властей, публичность сведена к минимуму, преобладает принцип секретности, кастовости, личных контактов и сговоров. Тут вырабатывается особая «культура управления», которая со временем обещает стать самой деспотичной властью в истории человечества.

Социальный механизм против социальной организации

Но самым значительным признаком произошедшего перелома является то, что люди во все возрастающей степени стали совершать поступки и организовываться не в соответствии с законами живых существ, а в соответствии с законами созданного ими вещного мира. Совокупность этих законов обладает силой, с которой ни в какое сравнение не идет власть правительств, концернов, организаций, партий, движений, сект, мафий. Человечество преодолевает уровень живой материи. На смену социальной организации живых существ приходит социальный механизм, воплощающий в себе отчужденные волю и интеллект человечества.
Материальная культура становится чрезмерной с точки зрения живущих в ней людей. Она отнимает слишком много времени и сил на овладение правилами поведения в ней и использования ее. Нарушение ее законов ведет к тяжким последствиям и строго наказывается. Вся жизнь человека оказывается регламентированной неподвластными им силами сверхприроды. Свобода поведения сводится лишь к выбору варианта «канала», в котором (причем в любом) человек становится рабом сил и законов материальной культуры.
Люди могут бороться с себе подобными, бунтовать против них, упрекать их во всех грехах. Но ничего подобного они не могут позволить себе в отношении вещного мира. Если кто-то отказывается от роли прислуги вещей, он либо заменяется другим, послушным человеком, либо вещный мир вообще начинает обходиться без людей, либо случаются какие-то неприятности, обычно преодолеваемые в пользу вещей.

Путь к сверхчеловеку

Для богатой внутренней жизни нужны определенные условия. Это материальная обеспеченность хотя бы на минимальном уровне, праздность, любопытство, образованность, информационный и культурный голод, интерес к человеку. И вот этого не стало. Объекты культуры имеются в изобилии. От людей некуда податься. Информация избыточна. Развлечений сколько угодно. Люди заняты и озабочены, им не до праздных размышлений. Нет жизненных гарантий. Нужно все силы вкладывать в дело или работу.
Западоид (назовем так представителя воплощенного западнистского общества) сравнительно с незападоидом кажется внутренне упрощенным. Но это упрощение есть преимущество западоида с точки зрения его функционирования в качестве члена общества. Западнистское общество рационализирует человека, исключая из его внутреннего мира все то, что не является необходимым для выполнения им частичных деловых функций.
Ненужные для дела потенции отдельных людей стали частичными деловыми функциями особых профессий. Причем люди, сделавшие их своим особым делом, сами стали такими же опустошенными, как и прочие; ибо вырванные из общей связи человеческих качеств, образовывавших внутренний мир людей, они перестали быть элементами внутреннего мира. Отсутствие всесторонности развития компенсируется упрощенными и стандартизированными суррогатами массовой культуры и средств массовой информации.
Эмоциональная сфера западоидов выглядит как ослабленная сравнительно с другими. Это компенсируется и прикрывается двумя факторами: информированностью о тех явлениях, в которых должна проявляться эмоциональность, и высоко развитой культурой имитации эмоций. Западоиды знают о чувствах неизмеримо больше, чем имеют их, чем ощущают их в себе. Отсюда чрезмерно преувеличенные проявления или изображения радости, бодрости, веселости, интереса к пустякам.
Никакой прогресс не дается даром. Сверхчеловек в каких-то отношениях есть деградация человека. Если и произошло какое-то обесчеловечивание человека, то не за счет опускания его вниз, а за счет прогресса.

Итоги прогресса

Футурологи предсказывают наступление постчеловеческой эпохи. В эту эпоху, по их мысли, на нашей планете будут господствовать существа, превосходящие людей по основным социально значимым качествам, – сверхлюди. По мнению одних, это будут роботы, по мнению других – инопланетяне. Постчеловеческая эпоха действительно наступила. Но создателями и носителями постчеловеческой эпохи становятся отнюдь не роботы и не инопланетяне.
Сверхчеловек – это не всесторонне развитое и совершенное во всех отношениях существо, о котором говорили мечтатели прошлого. Это существо внутренне упрощенное, обладающее средними умственными способностями и контролируемой эмоциональностью, ведущее упорядоченный образ жизни, заботящееся о своем здоровье и комфорте, добросовестно и хорошо работающее, практичное, расчетливое, смолоду думающее об обеспеченной старости, идеологически стандартизированное, но считающее себя при этом существом высшего порядка по отношению к прочему человечеству.
Такого рационализированного человека я бы назвал полуроботом или социобиологическим роботом.
В XVII веке философ Гоббс определил человеческие отношения формулой «Человек человеку волк». Эта формула, на мой взгляд, устарела уже давно. Западнизм сделал шаг вперед. Для него более адекватной является формула «Сверхчеловек сверхчеловеку – робот».

Материалы для полосы подготовили Александр ЛОБОК и Андрей РУСАКОВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"