ШКОЛА ДЛЯ УЧИТЕЛЯ № 52 
 

За журнальным столом

В ЛИЦЕЙСКОЕ И ГИМНАЗИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. № 6, 2005

С русским языком не все в порядке – и это уже настолько очевидно, что затевать новый разговор на эту тему становится так же неприлично, как ругать на кухне власть или жаловаться на погоду. Чаще всего упоминаются две беды: засилье американизмов и всякого рода гибридов русского и интернационально-английского – это во-первых, и во-вторых, триумфальное шествие нецензурной лексики, оккупировавшей уже, кажется, все области русской речи, кроме метеопрогноза и учебников для начальной школы.
В качестве третьего пункта в анамнезе русского языка можно назвать отсутствие уважительного обращения к незнакомому человеку. Из-за этого все потенциальные сударыни, леди, пани и мадам вынуждены откликаться на слово “женщина”, а милостивые государи, сэры и месье – удовлетворяться сомнительными определениями: пацан, старик, мужик или просто без уточнения – мужчина.
Но все-таки русский язык таков, каким его делает каждый из нас, и никакие решения Думы его не улучшат. Помимо личной ответственности каждого за то, как он говорит и пишет, есть еще и социальное измерение языка: жизнь языка как стихии, в которую каждый погружается еще до того, как достигнет возраста, предполагающего какую-либо ответственность. И процессы, происходящие на этом уровне, – дело не только личное.
Произошли и прекрасные события, например, мы наконец-то оторвались от письменного текста. Сейчас спонтанную речь мы встречаем и у руководителей государства, и на научных конференциях, диспутах, публичных митингах. Нынешней молодежи даже трудно себе представить, что раньше подобного не было: читались заранее подготовленные, отредактированные и утвержденные в различных инстанциях доклады и выступления.
Появление спонтанной речи – событие, которое имеет, к сожалению, и обратную сторону: в литературный язык проникает лексика сниженного стиля. Не стало высокого стиля, его место занял средний, а сниженный оказался на месте среднего. Впрочем, высокий стиль исчез даже не в годы перестройки, а значительно раньше. Весь официальный язык советских времен, претендовавший на изложение высоким стилем, был своего рода монументальным концептом, чья функция состояла не в том, чтобы предоставлять информацию, а лишь в том, чтобы скрывать ее. Отмирание суконного языка советской эпохи, прозванного канцеляритом, можно только приветствовать, имея в виду, что сегодняшние тенденции в языке – следствие естественного стремления отказаться от официоза прошлых лет. Но нашествие по всем фронтам сниженного стиля речи – повод для невеселых раздумий…
“Мы хорошо знаем, – сказала Людмила Вербицкая, – что огромное количество заимствованных слов, вошедших в нашу лексику, стало уже привычным. Частотность слов бартер, конформизм, шоу-бизнес, пирсинг, дистрибьютор достаточно велика. Появление некоторых слов обусловлено расширением международных контактов
в экономической и научно-технической областях: консорциум, продюсер, ноу-хау, офис, технополис. Новые компьютерные технологии также внесли свой вклад – сайт, чат, мультимедиа, и это вполне нормально. Но и в заимствованиях нужно знать меру: внедрение огромного количества иностранных слов ведет
к появлению сложной сети неопределенных терминов, которые постепенно вытесняют традиционные слова, отражающие национальные особенности речи”.
Заимствование иностранных слов – процесс вполне естественный, особенно в тех случаях, когда в обществе появляется нечто новое (событие, открытие, вещь, предмет и т.п.) и одновременно появляется слово, которое его обозначает.
Стоит ли так уж страшиться англицизмов? Русский язык впитал массу греческих корней, пережил нашествие немецкой и голландской лексики при Петре, французской – при Александре. Справится и с английской.
(“Что нам делать с русским языком? Заметки по ходу доклада Л.А.Вербицкой на заседании РАО”. А.Чайковская.)

НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА. № 7, 2005

Одна из проблем современной школы – сохранение здоровья школьников. На состояние их здоровья оказывают влияние не только условия обучения и качество уроков физкультуры, но и то, как и чему учат на уроках математики, русского языка и всех других, насколько содержание и формы работы учителей опираются на опыт и представления учеников. Практически во всех и новых, и традиционных системах обучения изучаемое знание отчуждено от обучающихся. Отчужденное же знание, не затрагивающее ученика, но изучаемое, насаждаемое властью учителя, не может не влиять отрицательно на эмоциональное состояние, на отношение к учению и к самому знанию.
Учитель должен быть готов так организовать обучение, например, математики, чтобы обеспечить достаточный уровень математического образования младших школьников без ущерба для их здоровья. Можно назвать некоторые условия здоровьесбережения школьников в процессе обучения математике:

– включение в учебный процесс жизненного опыта ребенка, опора на него в обучении, помощь в присоединении нового знания к прежнему знанию и опыту;
– представление научных, в частности математических, понятий и способов действий на языке и средствами, доступными школьникам;
– понимание учителем математического знания как источника обогащения речи школьников новыми языковыми средствами и формами;
– исключение перегрузки школьников информацией, ее непротиворечивость;
– обеспечение положительного эмоционального состояния младших школьников, понимание, что эмоциональное состояние служит катализатором и индикатором общего состояния здоровья.

Важной задачей при обучении студентов педагогических колледжей является развитие у них здоровьесберегающей зоркости (по аналогии с термином “орфографическая зоркость”), которая определяется как умение:
а) видеть учебный материал, представленный словами учителя или текстом учебной книги, глазами школьников, т.е. предвидеть возможный характер понимания младшими школьниками учебного материала, его доступность для изучения;
б) проверять на непротиворечивость и корректность тексты описаний математических понятий и их свойств, правил, заданий и т.п.;
в) предвидеть последствия влияния содержания учебного материала и формы его представления на эмоциональное и физическое состояние школьников.
Студентов педагогических колледжей надо учить проводить анализ учебных материалов школьных учебников по вопросам: верно ли отражает данный учебный материал математические понятия, правила, способы действия? логичен ли он или противоречив? комфортен ли он для зрительного восприятия, для восприятия
на слух? Будут ли понятны этот вопрос, задание, текст каждому ученику? будет ли психологически комфортным состояние различных категорий школьников (с высоким уровнем способностей, с низким; с пропустившими предыдущие уроки; с плохо владеющими техникой чтения и т.д.)? какой способ изучения этого материала наиболее эффективен?
Ответить на все вопросы на одном занятии не всегда удается, да и не нужно. Можно отдать приоритет одному из них или нескольким. Таким образом, формируется у студентов понимание того, что любое сказанное ими слово, действие, задание воспринимается и понимается разными учениками неодинаково.
(“Подготовка студентов педколледжа к проведению пробных уроков математики с позиций здоровьесбережения”. М.Г.Волчек, Новосибирская область.)

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ. № 8, 2005

Поскольку сейчас наиболее актуальна проблема самого выживания нынешней цивилизации либо сохранения “выжившими осколками ее периферии” интеллектуального и культурного багажа
в течение будущих “Темных веков”
(это скорее всего, поскольку самовлюбленность вместе
с неспособностью отвечать на действительно серьезные вызовы, видимо, несовместима с выживанием), необходимо обсудить прежде всего проблемы образования. При этом будем исходить из следующих принципов:
1. Прямые пути являются путями в тупик.
2. Ни одна точная формализованная система ценностей и критериев не способна полностью охватить все случаи.
3. Если нечто кажется слишком заманчивым, то скорее всего это ловушка дьявола, поскольку на следующем уровне анализа все окажется не так.
4. Оптимизация – путь к смерти.
5. Критерий разума – понимание, а не успех.
Необходимо дать четкое понимание того, что не все можно измерить, не все можно решить рассудочными методами, но, перед тем как применять интуицию, необходимо как следует усвоить, что бесспорно только бесполезное, что универсальных методов нет, а достоинства и недостатки всегда идут рука об руку.
Поэтому роль математики в общем образовании проявляется прежде всего в освоении мира идеальных сущностей и выработке понимания того, что с ними (идеальными сущностями) можно работать только логическими методами и что без логики никакое действительно глубокое прозрение невозможно.
С этой точки зрения лучше традиционный курс математики, чем американизированный либо французский. Но этот вывод не исключает того факта, что традиционный курс исключительно плохо выполняет свои задачи. Одной из причин как “математического идиотизма”, так и “математического нигилизма”, является отсутствие систематического обучения логике, из-за чего такая задача по совместительству возлагается на математику, которая с ней не справляется, в частности потому, что с самого начала ограничивается задачами, имеющими полную и однозначную формулировку.
Надо заметить, что прагматический взгляд на математику как на основу естественных наук противоречит ее задачам в цикле общего образования. Ничего хорошего в том, что многие гуманитарии не знают физики, но совсем плохо, если они не понимают красоту абстрактных структур математики. А нынешний курс математики создает в корне неправильное впечатление о ней у прагматиков. Математика – наука о порядке и мере (Р.Декарт), источник структур потрясающей красоты и глубины, в том числе
и эстетической.
А преподается она как безмерно сухая совокупность тривиальных теорем и навыков вычислений. Пора разорвать искусственную связку математики и физики, поскольку математика по сути своей гуманитарная наука, разные области которой обслуживают разные сферы человеческой деятельности. Уж скорее в общем образовании нужно связывать математику с музыкой, эстетикой и лингвистикой.
Далее, концепция общего для всех среднего образования себя изжила. Стихийно происшедшая специализация школ конечно же правильное решение, при условии, если его не доводить до экстремума, т.е. до абсурда. Некоторая доля универсальных школ всегда должна быть, поскольку и специализация с неизбежностью заводит в тупик (как и любое другое универсальное решение).
При всех недостатках единого государственного экзамена (ЕГЭ) стоит отметить как положительный фактор, которого не было в старой системе, что наряду с ЕГЭ сразу вводится и альтернативная система отбора абитуриентов по результатам олимпиад. Таким образом, при существовании альтернатив, если ЕГЭ не займет монопольного положения, он допустим.
В образовании необходимо осознать роль логики как единственного связующего звена между естественными, гуманитарными и информационными знаниями. (Пора информационную реальность поставить на место третьего мира между уже признанными двумя мирами науки и культуры.) Но ввести логическое образование на общеобразовательном уровне удастся лишь тогда, когда специалисты будут знать логику, а не прослушивать введение в логику.
(“Вызовы логики и математики XX века и “ответ” цивилизации”. Н.Н.Непейвода.)

РУССКИЙ ЯЗЫК В ШКОЛЕ. № 4, ИЮЛЬ–АВГУСТ, 2005

“Тест и культура речи” – тема очень непростая. И очень актуальная. Первоначально понятие теста пришло из медицины и психологии, затем прижилось в информатике. Наконец, под тестом стали понимать любую целевую стандартизированную проверку кого-либо или чего-либо на что-либо узкое и конкретное.
Принципиальная разница между тестом и настоящим экзаменом заключается в том, что тест есть механическая проверка частных знаний, экзамен – проверка умения думать на основе всей приобретенной суммы знаний. Самое нелепое – это так называемые творческие тесты по литературе и языку. Творческий тест – это глубинный оксюморон, потому что творчество – это что-то принципиально нестандартное, а тест – принципиально стандартизированное.
Откуда пришла идея теста? Она заимствована из западного образования. Идея была довольно благородная: сделать образование доступным для всех (как у нас сейчас). Появление “нового образования” совпало с эпохой индустриального общества, и образование приобрело чисто индустриальные черты. Система тестового контроля – полная аналогия конвейерного производства. Подготовка узких специалистов, способных проделывать ограниченный набор операций. К элитарному образованию в Америке тест не подпускается на расстояние пушечного выстрела. Там примерно то же, что было (и отчасти сохраняется) у нас: живое, преимущественно индивидуальное общение учителя и ученика.
Индустриально-тестовая технократическая система образования совершенно не соответствует новой постиндустриальной эпохе, где ключевая фигура – мыслящая, творческая, максимально широко образованная личность. Самое слабое звено при этом – обучение родному языку. Тест как процедура выбора верного решения
из ряда предлагаемых (наиболее часто встречающаяся разновидность теста) по сути своей глубоко противоречит самому исконному значению слова “культура”. Иначе говоря, тест как проверка речевого навыка находится вне области культуры речи. Культура есть система альтернатив. Тест есть снятие любой альтернативы. Культурный человек – человек, мыслящий многомерно, альтернативно. Говоря языком лингвистики, культура речи – это умение мыслить синонимически. Культурно говорить – значит, во-первых, уметь одно и то же выразить разными способами, а во-вторых, четко видеть нюансы смысловых отличий предложенных тобой вариантов.
В основе идеи теста лежит антитеза (верное – неверное). Ничего криминального в этой антитезе нет. Но полное и безоговорочное ее доминирование приводит на уровне мышления к безальтернативности (а следовательно – к примитивизму и к нетолерантности, непримиримости и т.д.), а на уровне языка – к крайнему обеднению арсенала речевых средств.
(“Система языка, тест и культура речи”. В.С.Елистратов.)

ШКОЛЬНОЕ ОБОЗРЕНИЕ. № 3, 2005

Учебники английского языка пишутся людьми, которые уверены, будто преподаватели английского языка
в наших школах – незаурядные шоумены, под стать разве что Владимиру Познеру. Авторы, наверное, предполагают, будто учителя нагрузку имеют не более
2–3 часов в день, а остальное время посвящают подготовке к завтрашним
2–3 часам, разрабатывая собственную систему упражнений и увлекательных заданий.
О, как далека эта картина от реальной! Среди учителей английского языка преобладают либо люди предпенсионного и пенсионного возраста, либо выпускницы педвузов, которые активно ищут работу
в многочисленных компаниях, предъявляя свой английский менеджерам в качестве главного козыря. Нагрузка колеблется
от 24 до 32 часов в неделю, что практически исключает любую возможность достойного совершенствования и сводит подготовку
к урокам к критическому минимуму.
Нет спора – современные учебники предоставляют педагогу невиданную творческую свободу, но преподаватель-марафонец предпочел бы вместо пунктирного сценария грамотную методическую опору, не вынуждающую его фактически составлять собственный новый учебник.
Разложив перед собой пестрый набор книг самого разнообразного формата и стиля, современный учитель уподобляется гоголевской Агафье Тихоновне, мечтая о том, что вот если бы из этого учебника взять тексты да приставить к ним грамматические упражнения из того, а еще бы лексический практикум из третьего… Ибо нет учебников однозначно плохих, в каждом есть творческий взлет и рациональное зерно. Так что учитель после нескольких лет преподавательской деятельности скапливает целую коллекцию загрифованных учебников и пользуется на уроках всеми их плюсами.
Учебник должен восполнить то, чего этим людям не хватает,
и помочь постепенно окрепнуть в мастерстве. Учебник должен иметь четкую структуру и не быть слишком пестрым, тревожным по оформлению. Он должен настраивать на рабочий лад. Доля текстов
на страницах учебника не должна падать ниже критического минимума, чтобы книга не превращалась в сборник комиксов.
(“Мечты Агафьи Тихоновны сбываются. Обзор школьных учебников по английскому языку”. Елена Голубева.)

НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА. № 9, 2005

Усвоение морфемных и словообразовательных понятий происходит в процессе обучения младших школьников. На основе анализа научной и психолого-педагогической литературы разработана новая педагогическая система, направленная на формирование морфемных и словообразовательных понятий, способная повысить качество их усвоения. Особенностями данной системы являются задачность, уровневость, диагностичность.
Современная дидактика в понятии “задача” видит целый комплекс компонентов, в котором основной – проблемная ситуация. В новой системе выделены две группы задач: теоретические и практические. Цель теоретических задач – обусловить овладение каждым учеником системой основных морфемных и словообразовательных понятий. Практические задачи предназначены для формирования практических умений и навыков в области словообразования. Как практические, так и теоретические задачи должны быть развивающими, высокопроблемными. В их основу заложены проблемные ситуации, причем решение таких задач требует не простого применения уже известной схемы действий, а использования импровизационных способностей младших школьников, их интуиции, нестандартного подхода.
Вторая особенность новой системы – уровневость. На основе требований программы и Государственного образовательного стандарта общего начального образования разработана характеристика пяти уровней усвоения младшими школьниками морфемных и словообразовательных понятий: низкий (минимальный), уровень ниже среднего, средний (базовый), уровень выше среднего, высокий.
Предъявление и решение задач проводится в три этапа. На первом этапе формирования морфемных и словообразовательных понятий закладываются их теоретические основы, и предлагаемые задачи решаются на основе алгоритма (например, надо составить алгоритм морфемного анализа слов). При решении задач второго этапа чаще используются самостоятельные виды работ. На третьем этапе решаются проблемные задачи (например, надо сообразить, что бы произошло, если б из языка исчезли все суффиксы).
(“Использование задачной системы при формировании морфемных и словообразовательных понятий у младших школьников”. Н.В.Лукиных.)

ПРАКТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ И АДМИНИСТРАЦИИ ШКОЛЫ. № 6, 2005

При кабинетах социальной адаптации в средней общеобразовательной школе № 7 Казани созданы советы психологов и социологов. Основная их задача – информационная. Дети и родители должны знать о тех изменениях, которые происходят в области современного образования, быть морально и психологически готовыми к этим нововведениям. На базе кабинета проходят родительские собрания, семинары для учителей, готовятся информационные материалы, в частности, составлена подробная образовательная карта города, перечень всех мест учебы и работы, всех востребованных специальностей.
Следующее не менее важное направление работы – диагностика и самопознание. В этой работе особенно велика роль школьных психологов и классных руководителей. Они проводят тесты по выявлению склонностей, способностей и интересов детей. Результаты тестов заносятся в компьютер, так что в любой момент можно получить нужную информацию о классе или отдельном ученике.
Сейчас очень важно воспитать мобильного человека, способного на любом этапе жизни поменять профессию – почему бы и нет? Наш лозунг: “Образование – через всю жизнь”. Все наши дети прошли через кабинет социальной адаптации, всех мы знаем, мы всем им готовы, а главное – можем помочь.
Укреплению самооценки ребенка, воспитанию в нем чувства успешности способствует папка достижений, или портфолио.
В эту папку заносится только положительная информация – результаты конкурсов и олимпиад, особо удачное сочинение, смело решенная трудная задача, интересный творческий проект, спортивные рекорды и т.д. Все, в чем участвовал ребенок, все его достижения, пусть самые маленькие, не должны быть забыты.
В портфолио отражается личность ребенка, его стремление к самосовершенствованию, что важно для педагогов, родителей, а главное – для него самого.
(“Научитесь быть собой”. Х.Г.Юсупова.)

По материалам Государственной научно-педагогической библиотеки им. К.Д.Ушинского РАО.
Москва, Толмачевский пер., 3.
E-mail: gnpbu@gnpbu.ru
Internet: www.gnpbu.ru

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"