СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА 
 

Сегодня в министерстве уже не говорят о единой программе реструктуризации для всей страны. Упор делается на муниципальные программы, учитывающие особенности конкретного района, на доработку моделей переустройства отдельных школ.
При этом одна из главных проблем сегодня – нормативно-правовое обеспечение реструктуризации в ее новом понимании. Когда речь идет о закрытии школы – тут все ясно. А когда, например, школа объединяется с детсадом, организуются ресурсные центры, образовательное учреждение берется на баланс успешным предприятием, возникают десятки имущественных и юридических вопросов.
Разные способы решения этих вопросов обсуждались на семинаре, организованном Высшей школой экономики. Он проходил в Ясной Поляне, в музее-усадьбе Льва Толстого.
Место выбрано не случайно: вот уже несколько лет музей добивается, чтобы ему передали яснополянскую школу, оказавшуюся в бедственном положении.
Директора школ из Карелии, Чувашии, Ставрополья, Краснодарского края лишний раз могли убедиться, что даже в прославленной усадьбе в трех часах езды от столицы возникают те же проблемы, что и в отдаленных сельских районах.

Учитель должен остаться

Пока в селе есть трудные дети

В Пряжинском районе Республики Карелии все школы – сельские. В некоторых учителя каждый день дают уроки двум-трем детям. Школа – маленький домик. Класс – две парты. Холодными карельскими зимами такой домик легче отапливать. Обучение одного ученика этой школы стоит около 29 тысяч рублей в год. На каждого ребенка приходится несколько учителей. Но результатами образования во многих школах родители недовольны.

– Часто приходится слышать: «Умрет школа – умрет и село», – говорит начальник отдела образования Пряжинского района Татьяна Сеппянен. – Но когда начинаются подобные разговоры, село, как правило, уже умерло. Те, кто разрушил производство, лишил сельчан работы, пытаются доказать, что во всем виноваты руководители образования, вынужденные закрыть школу.
При этом местным властям закрытие школы может быть и невыгодно. Сокращая учительские места, мы лишаем село денег. Там, где развалена промышленность, основная часть налоговых поступлений в местные бюджеты идет за счет налога с физических лиц. Чем меньше рабочих мест, тем меньше выходит налогов. Даже если это несколько рабочих мест в школе!
– Поэтому в вашем районе отказались от такой модели, как единый ресурсный центр? Трудно свозить детей в одну школу?
– Свозить можно. Как ни странно, транспорт в районе остался у школ. Да еще на немногих сельскохозяйственных предприятиях. И модель ресурсного центра нам интересна, но многое в ней остается под вопросом.
Например, бюджетные
деньги нельзя перераспределять с помощью договоров. Получается, что лучшие школы перетягивают на себя часть финансирования. Происходит социальное расслоение внутри педагогического сообщества. Педагоги, которые работают в более отдаленных школах, могут почувствовать себя учителями второго сорта. А нам бы такого не хотелось.
К тому же схожий опыт реструктуризации у нас уже был. Когда в 1999 году я приступила к работе (я сама учитель истории), глава района поставил нам условие: экономить на коммунальных расходах. В то время как раз резко выросли тарифы на коммунальные услуги. Мы соединили три основные школы с детскими садами, перевели их в одни здания. И тут же выяснилось, что двум юридическим лицам трудно ужиться под одной крышей.
Стратегия реструктуризации меня всегда интересовала. Но для меня на первом плане не экономические вопросы, а повышение качества образования.
– А что такое, по-вашему, качество образования?
– Это стартовые возможности, которые школа дает ребенку. Не только учеба в ПТУ или вузе, но и адаптация выпускников сельской начальной школы в другой – большой. Часто бывает, что дети переходят на следующую ступень обучения с огромными пробелами в знаниях. Учителя дают им дополнительные консультации, занимаются после уроков. Но государство, вернее, муниципалитет, работу учителей с этими детьми уже однажды профинансировало!
Многие родители предпочитают возить школьников в другое село. В одну деревню, где двое учеников, идет грунтовка, дорога тяжелая и опасная, обычному автобусу пройти трудно. Теперь эти дети живут в школе. Мы нашли им персонального репетитора – учительницу, которая подтягивает их по английскому, химии, биологии – всем предметам, которые в их сельской школе даже не изучались.
– После реорганизации школы учителя остаются без работы. Часто даже в другое село на работу ездить они уже не могут по возрасту. И как тогда?
– В День знаний я заехала в одну из начальных школ района. В классе сидела нарядно одетая учительница с букетом цветов. Выяснилось, что все дети отправились на уроки в соседнюю школу, которая участвовала в федеральном эксперименте по совершенствованию структуры и содержания образования. Родители, узнав, что там со второго класса преподают информатику и английский язык, посадили своих первоклассников в школьный автобус и велели ехать в соседнее село. Школа осталась без учеников. Встал вопрос о закрытии.
Но в этой деревне живут еще несколько детей, которые даже первого сентября не пришли в школу. Вместо Дня знаний они отправились на болото собирать клюкву. Такая работа в ягодный сезон – для малообеспеченных семей единственный способ выжить.
Мы понимаем, что можно записать этих детей учениками в хорошую школу, можно сказать им, что в такое-то время будет отходить школьный автобус, но они все равно к нему не придут. Они не понимают, зачем им это. Мы оформили учительницу на работу в большую школу, но объяснили ей, что ехать никуда не надо. Ее задача – остаться в родной деревне работать с этими трудными детьми. Учительница с радостью согласилась и оказалась очень активной: написала проект по социальной защите детей, получила под него деньги, организовывала для учеников летний лагерь, разные поездки.
– Для вас закрытие школы – это крайняя мера. Но все-таки школы в районе приходилось закрывать?
– В 2001 году мне позвонила одна рассерженная мама: ее интересовало, почему мы раньше не закрыли школу, которую закончил ее ребенок. Сейчас ее сына выгоняют из ПТУ, потому что он не знает ничего из курса химии и не может заниматься по этому предмету. А ведь аттестат он получил. Я сама неоднократно объясняла жителям той деревни, почему им лучше возить детей в другую школу. Но только после звонка разгневанной мамы они со мной наконец согласились. Это была единственная основная школа, которую за шесть лет мы закрыли в Пряжинском районе. В ней тогда оставалось всего четыре ребенка.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"