УЧЕБНИКИ №89

И Пушкин был школьником…

Конструктивная идея Александра Закуренко, главного редактора «Открытого плавания», проста и симпатична – объединить под одной обложкой все то хорошее, что выходит из-под перьев (точнее, наверное, курсоров) школьников. Стихи, прозу, критические работы. Каких школьников? Сперва московских, преимущественно из тех школ, к которым сам Александр Юрьевич имел отношение как учитель литературы. Потом по мере распространения и роста популярности журнала круг авторов будет расширяться. Тем более что Закуренко прекрасно осведомлен о межшкольном ежегодном фестивале, проходящем осенью в лицее № 1502, и во втором номере «Открытого плавания» будут некоторые материалы с этого фестиваля. Есть очень логичная и перспективная рубрика «Поэтическая гостиная», дающая возможность представлять в журнале различные (сперва, вероятно, московские) студии. Первый гость – студия «Элегия»; мы знакомимся с творчеством детей с ограниченными возможностями. То есть можно сказать, что дело организовано хорошо и с прицелом на долгую жизнь (плавание). Но за тактическим уровнем должен просвечивать стратегический. Куда ж нам плыть?
Есть, например, очень популярная премия «Дебют». И есть довольно стройный хор ее недоброжелателей, рассуждающих практически о духовном растлении молодежи, поощрении графоманского зуда и тому подобным вещам. Из тысяч юношей и девиц, храбро вступающих на литературную стезю, условно востребованы обществом единицы. Условно потому, что хоть эти литераторы и издают книги, публикуются в периодике, читают их (в современной России и во всем цивилизованном мире) вяловато, пассажиры метро предпочитают им глянцевую макулатуру и т.д. Глянцевым писателем школьник, как правило, стать не мечтает, потому что презирает попсу. Тем самым школьник, начинающий писать, делает шаг, статистически обреченный на неудачу. Ему надо помочь – это общегуманистический зачин. Но концовка фразы двоится. Большинство считают, что ему надо помочь как можно быстрее и безболезненнее бросить писать и заняться делом. И лишь немногие думают, что ему надо помочь повысить качество письма, а там как Бог даст.
Я, как и Александр Закуренко, стою на позиции меньшинства и попробую ее сформулировать. При этом я выношу за скобки того одного из тысячи, которому действительно написано на роду стать писателем. Да, для него одного (ну, тоже не совсем одного) на период роста должны быть зарезервированы в обществе какие-то культурные институции, студии, премии, издательства. Но их скорее больше, чем нужно. Я сейчас о другом.
Человек, начавший писать, и в какой-то момент начавший писать лучше, мгновенно понимает что-то существенное о литературе и очень вырастает как читатель. Он улучшает вкус, расширяет кругозор, начинает слышать ритм стихотворения. Точно так же выпускник музыкальной школы, не ставший профессиональным музыкантом, имеет шанс глубже понимать музыку. А почему лучше читать, чем не читать, я предпочту не рассказывать подробно, поскольку здесь я на позиции большинства.
Я считаю, что в попытках литературного творчества самое неприятное – попасть в пародийную «малую» ситуацию. Лучший поэт нашего подъезда. Золотое перо класса. Третий поэт России после Пушкина и Егора Летова (потому что других не знает). И во всех отношениях полезно расширять контекст – студийный, культурный. Встретиться с лучшими поэтами соседних дворов. Прочитать Тютчева, Анненского, Мандельштама. Всячески обострять ощущение себя в процессе. И либо остаться (на год, на два или навсегда), либо уйти почти без потерь.
Мы сделали длинную петлю и вернулись к «Открытому плаванию». Журнал, конечно, образует контекст. Прочитав его, пишущий школьник имеет гораздо больше шансов как-то идентифицировать себя.
Мне понравились стихи Александры Пестрецовой, проза Кати Бандуриной, мудрым редактором поставленные в начало номера. Катину повесть – хоть сейчас в Голливуд. В ней сквозь некоторые штампованные, усвоенные из ТВ ходы, есть азарт и увлекательность. Сложнее с критикой. Пишет, например, школьник о падении глубины в русской прозе ХХ века. Рука (моя) тянется если не к пистолету, то к валидолу. Это… как? То есть Газданов, Набоков, Платонов, Зощенко, Булгаков, Трифонов, Саша Соколов, Вен. Ерофеев, Вал.Попов… Далее десятки имен, не менее важных, но менее известных.
Тут я вспоминаю, что имею дело со школьником. Все претензии исчезают, кроме одной: ты действительно не должен знать литературу ХХ века (кроме маленького островка), но ты должен отдавать себе отчет в том, что это маленький островок, и быть очень осторожным в обобщениях. И тут мы выходим на еще одну важнейшую тему.
Если коротко – школьные уроки химии нацелены на одного из тысячи учеников, который станет химиком; у остальных воспитывается легкое отвращение к химии. Можно спорить, хорошо это или плохо. Школьные уроки литературы, как правило, нацелены на одного из тысячи учеников, который станет филологом, у остальных воспитывается легкое отвращение к литературе. Это чудовищно. И может быть, переориентация школьных занятий на creative writing (извините, но русские варианты отравлены избыточным пафосом) воскресит интерес к чтению. Хотя бы в факультативные часы.
У журнала «Открытое плавание» есть еще один замечательный резерв. Как верно отмечено Александром Закуренко, и Пушкин, и Гумилев тоже когда-то были школьниками. Если бы удалось откопать школьные творения великих – скажем мягче, состоявшихся людей… может быть, и не литераторов… это организовало бы еще одну точку стремления, маячок, который в открытом плавании просто необходим.

Леонид КОСТЮКОВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"