ШКОЛА И ВЛАСТЬ

Если обещания не выполнены – мы не отступаемся
Руководствуясь этим принципом, профсоюзы Вологодской области добиваются реального изменения положения бюджетников

Всероссийская акция протеста весьма наглядный, но не единственный показатель активности профсоюзов. По частоте упоминания профсоюзных организаций в лентах новостей легко проследить, как и с каким успехом отстаивают права учителей в разных регионах страны.
В Центральной России несомненный лидер по количеству упоминаний в СМИ – профсоюз работников образования и науки Вологодской области. Вологодские педагоги единственные по всей стране выступили против двукратного повышения окладов чиновников на фоне низких учительских зарплат. И сумели добиться реального изменения своего положения.

Каждый день – как в Смольном

Двенадцатое октября, половина девятого утра. В Вологодском обкоме профсоюза начинается работа. Председатель Олег Димони, едва переступив порог здания, отвечает на телефонные звонки, консультирует, распоряжается по поводу митинга, сверяет какие-то отчеты…
– Это у вас по случаю акции протеста сегодня так? – скороговоркой спрашиваю я.
– Нет! У нас каждый день, как в Смольном! Чем больше работаешь, тем больше работы! – смеется Димони и снова хватает звонящий телефон: “В забастовке участвуют 222 образовательных учреждения… Конечно, в департаменте труда другие цифры… Ничего не буду комментировать!”
Секретарь приносит уточненный список бастующих образовательных учреждений. Их уже 221.
– Так… Еще кого-то дожали, – констатирует Димони. – Учителей всеми правдами и неправдами пытаются отговорить от участия в забастовке. Идет такой поток дезинформации, что мы физически не можем уследить и вовремя исправить.
Например, звонят в школу и сообщают: “Вам Димони велел передать, что забастовка отменяется, выходите все на работу!” То есть мое имя против меня же и используют!
Или такой прием: директор собирает педагогов и говорит: “Никто не бастует! Никакой всероссийской акции протеста нет! Вы одни!” И хотя мы во все первички рассылаем сведения о количестве бастующих, люди у нас привыкли верить начальству больше, чем себе...
Вот 57-й садик вчера отказался. Это вообще отдельная и очень показательная история. Вы хотите знать, как мы с людьми работаем? А вы сначала посмотрите, сходите туда, а я пока встречу проведу, о митинге надо окончательно условиться…

Забастовка?
Мы не можем себе этого позволить…

Кабинет Олега Димони наполняется профсоюзными активистами, а сам председатель погружается в бурный диалог с коллегой из профсоюза работников культуры. А я молниеносно оказываюсь на пути в детский сад № 57. С моей провожатой знакомимся уже по дороге.
Вера Гуляева, заместитель председателя городского профсоюза работников образования и науки, рассказывает историю 57-го садика.
– Решение о забастовке они приняли одни из первых. Заведующая, конечно, была против, но не препятствовала: хотите бастовать – пожалуйста, ваше право. А вчера они вдруг решили работать. Пойдем сейчас выяснять, что случилось.
Сначала заходим к начальству.
– Я в эту историю не вмешивалась, это не в моих правилах, – говорит заведующая детсадом № 57 Валентина Мурахина. – То, что коллектив накануне изменил свое решение, оказалось для меня неожиданностью. И неожиданностью неприятной. Я уже отнесла бумагу в управление образования, выслушала там много всего “хорошего”, сказала, что принципиально не буду ни на кого давить… а теперь что мне делать?
На прощание заведующая признается нам, что в глубине души поддерживает все требования, которые выдвигают профсоюзы (ведь из-за низкой зарплаты в садики никто не идет работать), но хочет, чтобы профсоюзы научили людей выражать свой протест более организованно.
Выходим на улицу. Веру Гуляеву тут же узнают воспитатели. К нам спешат три женщины. Первым делом они заявляют, что были и остаются “за” забастовку.
– Нас даже родители спрашивают, – возмущается воспитательница Людмила Шушвал, – что же вы не бастуете? А я им отвечаю: значит, хорошо живем, по сеньке и шапка, раз не бастуем! Надо выходить всем, ведь всероссийская забастовка, только так чего-то добьемся! А мы сидим и ждем, чтобы кто-то пошел первым. Все хотят чужими руками хорошую жизнь себе устроить, ведь бойцам-то тяжело приходится! Вот после прошлогодней забастовки губернатор так ругался на нас в газетах, просто ноги вытирал о бастовавших педагогов…
Поднимаемся обратно в детский сад. Здесь у воспитателей настроение уже не такое бодрое.
– Все равно правительство далеко, оно нас не услышит, – говорит, устало прислонившись к дверному косяку, одна из воспитательниц. – К тому же само правительство тоже часто меняет свои решения. Вот отняли льготы, а потом частично вернули…
– Так это же произошло именно потому, что люди протестовали! – не выдерживает Вера Гуляева.
– Но нам стыдно протестовать. Другие еще хуже живут. Мы-то еще ничего, неплохо. И зарплату, и пенсию получаем.
– Им стыдно! – возмущается Вера Гуляева, когда мы идем по коридору в другие группы, – они получают максимум по пять тысяч – и им стыдно протестовать! А существовать в таких условиях, на такую зарплату? У нас в области очень многие школы отказались от забастовки, потому что директора стали давить на совесть, говорить: “А как же дети? Вы о детях подумали?”
В следующей группе мы наконец выясняем истинную причину отказа 57-го детского сада от забастовки. Она несколько расходится с заявлениями педагогов о том, что они неплохо живут.
– У нас в коллективе очень много матерей-одиночек, – рассказывает одна из воспитательниц. – У них вся зарплата рассчитана буквально до копейки. А день забастовки не оплачивается. То есть минус 120 рублей. Мы просто не смогли себе этого позволить.

Чаепитие протеста

– Надо будет учесть, – резюмирует Вера Гуляева, когда мы почти бегом возвращаемся обратно в профсоюз. – Дело в том, что я юрист, я постоянно провожу правовые ликбезы для учителей. В коллективный договор можно внести такой пункт, чтобы день забастовки оплачивался бастующим в полном объеме. Все предусмотрено законом, только люди не знают. Я об этой норме рассказывала на последнем семинаре, но, видимо, люди пропустили мимо ушей. Только в одной школе сделали как надо. В итоге за сегодняшнюю забастовку они получат зарплату. Надо будет и всех остальных потеребить.
Всем членам профсоюза, приехавшим на митинг, Вера Гуляева вместо приветствия рассказывает историю про забастовочную зарплату.
– А что делать! Когда доступ к СМИ ограничен, приходится работать ходячим радио, – смеется Гуляева. – Конечно, ни мне, ни Димони не под силу охватить всех педагогов области. Как правило, мы проводим семинары для руководителей первичек, а те уже передают информацию на места. Еще недавно мы переняли у Швеции опыт “профсоюзных кружков”. В работе кружка могут участвовать все – не только члены профсоюза. На кружке люди обсуждают какую-нибудь конкретную юридическую проблему, с которой учителям приходится сталкиваться в ходе работы, и пути ее решения. Каждый проговаривает алгоритм своих действий. Например, меня хотят сократить, я делаю то-то, обращаюсь туда-то, оформляю такие-то документы. “Профсоюзные кружки” – это правовой практикум для педагогов, пользующийся огромной популярностью по всей области.
В дверях Дома профсоюзов мы сталкиваемся с торопящимся куда-то Олегом Димони.
– Вы спрашивали, как мы работаем с людьми? – кричит он, пробегая мимо. – А мы их учим беречь честь смолоду! У нас очень активные студенческие профсоюзы в педагогическом и технологическом вузах. Берут в оборот с первых же дней первого курса. Проводят “профсоюзные зарницы”, где рассказывают, что такое профсоюз, что такое забастовка, как выступать на митинге, как вести себя с ректором, как бороться за повышение стипендий... У нас молодежь грамотная – в этом наша сила! Ну все, я улетаю…
Тем временем до митинга остается всего несколько минут. Подхватив знамена, транспаранты и районных делегатов, мы бежим по направлению к законодательному собранию области.
На митинге очень много студентов. Светит солнце. Синие профсоюзные знамена бодро полощутся на ветру. Над митингующими нависает многоэтажное здание законодательного собрания. После второго выступления профсоюзная делегация отправляется туда, чтобы донести свои требования до депутатов, не рискнувших выйти к учителям.
Профсоюзы встречает сам Николай Тихомиров, председатель законодательного собрания области, окруженный своими заместителями. Учителей усаживают за длинный стол и начинают поить чаем.
– Вот видите, мы вас угощаем! – доброжелательно замечает Тихомиров. – Вы только не ждите от меня ничего, ведь я не начальник, я ничего не решаю. Я поддерживаю ваши требования, я понимаю, как важно образование и здравоохранение для нашей нации. Если профсоюзы хотят участвовать в обсуждении бюджета – ради бога, мы вас пустим. Но когда вы будете говорить, куда, по-вашему, надо направить деньги, предлагайте, откуда их при этом снять. А тут придется голову поломать изрядно.
– Ну, хотя бы из зарплаты чиновников можно взять часть денег! – вклинивается в гладкую речь председателя седовласый профсоюзный лидер из города Грязовец. – Вы меня помните? Я к вам как-то на улице подходил по поводу зарплаты чиновников. И вы пообещали, что прежде повысите зарплату учителям, помните? А на деле что вышло? Вышло наоборот!
– Ничего такого я не говорил! – Николай Тихомиров старается сохранить миролюбивый тон, но лицо его багровеет.
– Нет, говорили! – не отступает представитель профсоюза.
– У меня есть стенограмма! Я ничего не обещал! Я это смогу доказать в суде! – кричит Тихомиров.
– Какая стенограмма? – удивляется спорщик. – Мы же с вами на улице встречались?
– Вот именно! Так что никаких свидетелей у вас нет! – радостно резюмирует Николай Тихомиров и жестким тоном спрашивает: – Есть еще у кого-нибудь вопросы?
И вдруг профсоюзные делегаты начинают задавать вопросы один другого неудобнее: про льготы сельским специалистам и инвалидам, про компенсации за методическую литературу, про дезинформацию, которой сопровождаются реформы…
Сквозь плотно закрытые окна доносятся обрывки митинга:
– Мы хотим воспитывать детей, а не ходить на митинги! Создайте нам условия для этого! – требуют собравшиеся внизу педагоги.
– Вы бы вышли к людям, Николай Васильевич, хотя бы из уважения, – предлагает кто-то из делегатов.
– Да вот… вы чаю попейте! – растерянно произносит председатель законодательного собрания.
– Не надо нам вашего чая! – шумят профсоюзы.
– Да, хорошо, сейчас выйду, – покорно соглашается Тихомиров.
После этих слов журналисты поспешно выбегают на улицу, чтобы занять удобную позицию для съемки.
Большинство делегатов тоже спускаются вниз. Они торопятся вычеркнуть кого-нибудь из списка выступающих. У митинга жесткий регламент: на протесты бюджетникам выделили всего час, и чтобы дать слово Тихомирову, профсоюзным ораторам надо будет потесниться.
Правда, как оказалось, торопились они зря. Николай Тихомиров замешкался где-то в недрах законодательного собрания и на митинге так и не появился.
Тем временем на улице уже кипят нешуточные страсти.
– Экономические требования не услышаны! – кричит в микрофон учитель одной из бастующих школ. – Это значит, надо переходить к политическим! Требовать отставки правительства и президента! В то, что царь – хороший и ничего не знает, а плохие бояре его обманывают, я, как историк, не верю!
– Я недавно говорил с одним японским профсоюзным деятелем, – берет слово Олег Димони. – Он спросил про учительскую зарплату в России. Я ответил: сто долларов. Он долго переспрашивал, думал, переводчица ошиблась. А когда понял, то спросил. – Тут Димони повышает голос. – Он спросил: так почему же тогда молчит ваше общество?!
Общество, собравшееся у законодательного собрания Вологодской области, не молчит: оно кричит “долой”, грозит кулаками и яростно машет флагами. Но тут время митинга истекает, и профсоюзам приходится расходиться.
Люди в толпе обсуждают последние новости:
– Слышали, в Череповецком районе учителям вернули задолженность по коммунальным услугам!
– А врачи-то, врачи только вчера о митинге узнали, а наши профсоюзы нам с 1 сентября про эту акцию говорили!
– Да нам вообще с ними повезло!

Единственное оружие власти

Олег Димони опять убегает. На этот раз его ждут на собрании Народно-патриотического союза, где в Вологде объединились все политические партии, кроме “Единой России”.
– Вот коротко секрет наших успехов: мы независимы, – говорит Димони, на ходу отпивая кофе. – У власти это пока в голове не укладывается. Она никак не поймет, что профсоюз изменился. Все переговоры мы поддерживаем акциями. Не отступаем, если обещания не выполнены. И не боимся. По сути дела, их единственное оружие – это психологическое давление, которым они по старой памяти пытаются с нами воевать: ложь, хамство, запугивание… А никаких законных рычагов влияния у них нет. Главное – это понять. Тогда можно добиваться хоть маленьких, но вполне реальных результатов.
– Мы стараемся идти в ногу со временем, – развивает мысль убежавшего на собрание Олега Димони Вера Гуляева. – Как только появляется какая-нибудь законодательная инициатива, ущемляющая права педагогов, мы начинаем протестовать. А если проблемы решать, они постепенно начинают решаться… Ой, все, мне в суд пора бежать!

Наталья КЛЮЧАРЕВА

Фото автора

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"