ДЕВЯТЫЕ СОЛОВЕЙЧИКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ
Тема чтений «как нам сегодня воспитывать детей?»
Педагогический ринг

Предшкольное образование: пространство развития или территория риска?

Эксперт – Марьяна БЕЗРУКИХ,
директор Института возрастной физиологии РАО

Педагогический ринг, посвященный проблемам предшкольного образования, вела вместе с главным редактором Издательского дома «Первое сентября» Артемом Соловейчиком директор Института возрастной физиологии Российской академии образования Марьяна Безруких.
Марьяна Михайловна – одна из немногих убежденных сторонниц введения предшкольного образования. Четко и внятно изложив свою позицию, она выдвинула веские контраргументы против довольно острых критических выпадов оппонентов. Участникам ринга было над чем призадуматься.

Артем Соловейчик. Ключевой вопрос: зачем детей нужно готовить к школе? Ведь возможна иная постановка проблемы – школа должна уметь работать с разными детьми. В начальной школе есть педагоги, которые это умеют. И по сути, для таких учителей не важно, когда ребенок пришел в школу – в пять лет или в десять. А некоторые учителя начальной школы могут работать только с детьми, которые уже обладают определенными навыками.
Вероятность, что не наберется необходимого количества грамотных специалистов для предшкольного образования, высока. И тогда, несмотря на благие намерения, дело закончится тем, что в дошкольное детство ворвется еще один школьный год.
Марьяна Безруких. Согласна, риск неудачного построения системы предшкольного образования есть. Допускаю, что у нас в который раз может реализоваться поднадоевший сценарий: хотели как лучше, а получилось как всегда. Но какова альтернатива?
В Советском Союзе почти 90 процентов детей ходили в детский сад. Сейчас их всего 43 процента. А прогноз на будущее и вовсе жалок: с принятием поправок к 122-му закону посещать российские учреждения дополнительного образования будут в среднем 20–30 процентов детей.
И что в остатке? 20 процентов детей попадут в учреждения дополнительного образования, где с ними хоть как-то работают. Еще 15–20 процентов – в группы предшкольной подготовки, где реализуется программа первого класса. А 60 процентов ребят придут в школу ни с чем. Но если сложившаяся ситуация нас не устраивает, ее надо менять.
Вячеслав Букатов. Готовить детей к школе – значит решать проблему преемственности. А как ее решать? Поставить доску, парты, как в классе? А так именно и происходит. Зайдешь в детский сад, увидишь эти парты – сразу хочется спросить: как они здесь едят? Сидя в затылок друг другу? Парты же никто не двигает в детском саду.
Преемственность – это когда идущие позже следуют за теми, кто шел раньше. У нас есть детский сад и школа. Кто раньше, кто позже? Раньше детский сад. Значит, проблему преемственности где надо решать? В школе. А у нас что получается? Раз нужно готовить к школе, будем требовать с детских садов?!
М.Б. Почему требовать? Мы же как раз и говорим о том, что нас не устраивает ситуация, которая сложилась в дошкольных учреждениях. И она только ухудшается. Вот недавний случай: человек пришел работать в московское учреждение дополнительного образования. Он сторонник идеи – читать раньше, чем ходить.
Что делать? Есть позиция: играть в 5–6 лет (как живут, пусть так и живут) и продолжать играть в начальной школе. Согласна: игра – ведущая деятельность. Но социокультурная ситуация развития ребенка изменилась. Это не значит, что пятилетнего ребенка нужно сажать за парту. Но это значит, что ребенка нужно учить играя.
И пусть у него будут игровые мотивы, но хоть на три минуты он сконцентрируется. Иначе, придя в школу, ребенок не сможет научиться писать и читать, понимая смысл слов.
А когда это понимание закладывается? В дошкольном возрасте. Но не через обучение чтению, а через формирование зрительного восприятия, навыка концентрации внимания, умения различать буквенные знаки, копировать элементарные геометрические фигуры.
Я вижу решение задачи в том, чтобы создать модель работы с детьми 5–6 лет в детском саду, в семье, с гувернером, в группе при школе, в Доме пионеров. Нужны комплекты и пособия, по которым смогут работать и дети, и педагоги, и родители, и гувернеры. Наработки есть. Сейчас мы готовим комплект «Ступени к школе».
Реплика из зала. Шестилетки в школе уже учились, и что хорошего?
М.Б. Когда шестилеток брали в школу, о каком обучении шла речь? О четырехлетнем начальном. А не получилось когда? После того, как четырехлетняя начальная школа стала трехлетней. Почему? Потому что не было продуманного, грамотного подхода к образованию шестилеток. Была лишь инициатива школ. И инициатива безграмотная.
Я не представляю, как работать по единой программе со всеми детьми в детском саду. Это могут быть только индивидуальные программы развития. Потому что у одного ребенка прекрасно сформирована речь, а моторика никуда не годится, у другого – все наоборот. Поэтому и нужно работать не по единой программе: пять часов на речь, шесть – на обучение копированию. Нет! Одному ребенку на речь понадобится десять занятий, другому – двадцать, а третьему – все тридцать.
Нужно научиться понимать, где у ребенка слабое и сильное звено. Что мы делаем? Мы тренируем слабое звено. А работать надо, опираясь на сильное. Тренировка слабого звена – это постоянные неудачи.
Значит, пора менять принцип работы. И конечно, ввести переподготовку специалистов: от учителя до гувернера и родителя. Я полагаю, нужно менять стандарты педагогического образования. В педагогических вузах открыть спецкурсы: меньше теоретизирования, больше практических занятий.
В Америке я присутствовала на зачете по тестированию. Будущие психологи тестировали интеллектуальное развитие. Разбивались на пары: один студент был в роли тестируемого, другой – тестирующего. И вот молодой человек выполняет работу психолога. Он все делает правильно, анализирует свою деятельность в присутствии преподавателей, но работа ему не засчитывается. Я спрашиваю: «Почему?» Оказывается, этот студент нарушил правило тестирования. Он был в очках и по ходу дела снимал свои очки, вертел их в руках, снова надевал и снимал… То есть отвлекал того, кого тестировал. Нюанс? Тонкость? Да, но это именно то, что человек никогда не забудет. Сколько бы теоретической информации ни вложили в его голову, культуру тестирования таким образом не привьешь.
Этот пример имеет прямое отношение к нашим дошкольникам. Их же тестируют при переходе в школу. Я уже слышала о том, что нужны какие-то нормативы выхода из детского сада.
А.С. Конечно, только введут предшкольное образование – сразу появятся нормативы, стандарты…
Реплика из зала. Многие педагоги и родители понимают под готовностью к школе навыки чтения, счета и письма. Между тем чем больше мы готовим детей к школе, тем сильнее дети спотыкаются о школу.
М.Б. Поэтому и надо менять систему подготовки педагогов и выстраивать схему работы с родителями. Существует интересный американский опыт. Представьте: в классе стоит круглый стол, рядом небольшие столики, чуть в стороне лежит коврик, на нем игрушки, книжки… Учитель на пять минут приглашает Иванова, Петрова и Сидорова. Остальные в это время могут пойти поиграть на коврике.
Тут же – помощник учителя и кто-то из родителей. В качестве помощника выступает студент педагогического колледжа, который в течение четырех лет раз в неделю приходит в класс. Дети вырастают на глазах этих студентов. А теперь вспомним наших учащихся педагогических вузов, которые гуськом друг за другом ходят на практику в школу, побывав в лучшем случае на нескольких уроках. Эффективность такой практики равна нулю.
Я спросила директора школы: а как учителя согласились, чтобы на занятия приходили родители? Он ответил: первые годы было трудно, зато теперь у нас нет конфликтов между родителями и учителями.
Это школа и для родителей. Каждый из них может прийти на занятия. Увидеть, как надо работать с детьми и научиться этому. Вдобавок есть двухнедельные семинары для родителей.
Недавно в Москве прошло городское родительское собрание, где мы предложили открыть родительский университет. Может, дело сдвинется, если станем собирать раз в месяц московских родителей, знакомить их с психофизиологическими особенностями дошкольников, с последствиями педагогического насилия над детьми.
В.Б. Говоря о подготовке к школе, не нужно забывать о кризисе шести лет. Если ребенок не переживет его, в пору говорить о некоем умственном отставании дошкольника.
М.Б. Вы напоминаете о кризисе шести лет, Выготский заострял внимание на кризисе семи лет, а я скажу о пяти. Физиологическая перестройка организма происходит в пять с половиной лет. Мы говорим: акселерация. Нет акселерации в этом возрасте. Более того, разница в биологическом развитии детей этого возраста иногда достигает двух с половиной лет. То есть пятилетний ребенок может не отставать, а развиваться более медленными темпами.
В.Б. Так, по вашему мнению, кризис может наступать в разном возрасте или его вовсе нет?
М.Б. Я считаю, что кризиса нет. Есть неравномерность развития.
Дмитрий Растимешин. Я считаю себя адекватным родителем. Не хожу на родительские собрания, не ссорюсь с педагогами по поводу того, что меня не устраивает их квалификация. И вообще не рассматриваю школу как инструмент для получения знаний и подготовки к поступлению в институт.
Но сегодня сложилась такая ситуация, что с помощью одних только репетиторов задачу поступления в институт не решить. И пока существует крепостная зависимость от школы, предшкольное образование необходимо. Но по возможности нужно стараться минимизировать его отрицательные последствия.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"