РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА 
ПОЧТИ СЕРЬЕЗНО 

Нас ругать не дам!

Когда меня вдруг опять будоражит затея второго ребенка, то не страшит ни отсутствие здоровья, ни финансовая пропасть – ничего. Только то, что второму ребенку тоже придется идти в школу.
Взяв педагогику за идею, обожая всех учителей, я не приемлю школу как систему. Потому что отношусь к тому невеликому проценту людей, живущих всегда вне режима и не по расписанию, без четких граней дня и ночи, поперек жизни в целом. Подъем в семь утра десять лет подряд не то чтобы тяготит, а убивает и разрушает. В прямом смысле: депрессия вытекает из невроза, язва – из гастрита. Повторяю, процент таких деток в школе очень мал. Но меня угораздило в него затесаться, и мою дочь тоже.
Худо-бедно (именно худо и крайне бедно) Элис отсидела девять классов. Я было ударила в литавры, если б не экзамены. Экзамены! За месяц потеряла половину шевелюры. И это не гипербола, а банальное нервное облысение – плачевное зрелище.
Моя мыслящая дочь, если б можно было учиться хуже, безусловно, делала бы это. Но хуже было уже некуда. Цель и смысл последнего полугодия сводились к одному: хоть как-нибудь закончить школу не со справкой, а с аттестатом. Возмущенные дед с бабушкой говорили: «У других битва, чтоб пятерка, а не четверка, а у вас – чтоб из школы не вылететь!»
Однако шутки шутками, а к экзаменам с двумя двойками в четверти дитя не допускали. И пригласили на педсовет (колесовать, четвертовать, в смоле варить, на мачте повесить!). Дочь, приникнув ушком к двери, слушала, как песочат и костерят какую-то маму с отпрыском.
– Ой, так их ругают, так ругают! – плакала Элис.
– Не бойся, нас ругать не дам! – бодрилась мать.
Учителя сидели за партами, полон класс. На кафедре возвышалась директриса. Мы устроились на лобном месте и ждали экзекуции. Но тут встала наша классная, развернула крылья и закрыла моего ребенка грудью, сказав, что она хорошая девочка и рвется к знаниям.
К экзаменам нас допустили.
В период подготовки я бегала ксерить билеты, зудела, дундела. Ребенок пытался за полмесяца пройти девятилетний курс обучения. На экзамены провожала, как на войну. Платочки белые, глаза печальные.

И вот на столе лежит красивый троечный аттестат, но есть и пятерка. По музыке. Это отрадно, так как наш дальнейший путь туда. И грядут вступительные экзамены. Причешите, мама, остатки волос и готовьтесь.
Нам проще, мы девочки, над нами пушки-танки-парашюты не висят. Ну, не закончила бы 9 класс, осталась на второй год. Что теперь, розгами наказывать?
И все это я говорю с позиции человека, который всю жизнь учился так, что страшно вспомнить. Но почему-то меня, негодную, учителя всегда очень любили. Может, поэтому я отношусь к дочкиным двойкам снисходительно. А моя приятельница, золотая медалистка и отличница, старательно убивается над ребенкиными тройками. Хотя известно, что школьная, да и институтская неуспеваемость нисколько не влияет на любимую профессию, умение трудиться и счастье жизни в целом. Даже жизни поперек.
Пушкин был двоечником, Черчилль, Ахматова, Эйнштейн. И мы вот тоже.
Все смешалось в доме: гениальные двоечники, нервные родители, терпеливые учителя, троечные аттестаты.
Не забыть бы за всем этим о радости…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"