ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N48
ПРОГУЛКА 

Богородскими улочками

В городе Ногинске все какое-то как будто бы ненастоящее. Маленькие домики, крошечные площади и невысокие скульптурки. Даже река – и та невелика. Путешественник чувствует здесь себя истинным Гулливером. И нельзя сказать, что это его сильно огорчает.

Маршрут 1 – “Станция и окрестности”, маршрут 2 – “Улица III Интернационала” и маршрут 3 – “Рабочая улица”.

Станция и окрестности

Каланча Мемориал Пушка Фонтанная площадь Мостик Указатель

Город начинается от железнодорожной станции. Какой бы транспорт вы ни выбрали, в любом случае окажетесь именно здесь. Неудивительно: маршрутки и автобусы идут как раз до станции, а самолеты тут не приземляются. У жителей старого Богородска вообще довольно странно складывались взаимоотношения с авиацией.
Первый вокзал был выстроен в 1885 году и сразу стал одним из центров светской жизни Богородска. Здесь торжественно встречали царских родственников и провожали ополченцев на фронта. Ну и конечно же между Москвой и Богородском с регулярностью курсировали пассажирские составы – пять раз в день туда и столько же, естественно, обратно.
Народ в этих составах ездил большей частью небогатый. Ф.Куприянов вспоминал об одной из поездок: “Мне очень хотелось как-нибудь съесть целую коврижку-батон. Я видел, как разносчики носят их в корзинах по вагонам. Запах был очень вкусный, и вид их тоже был очень привлекательный, с темно-коричневой корочкой, расчерченной ромбиками. Стоило это удовольствие пять копеек.
Я отправлялся в отпуск из училища, из Благовещенского переулка на Тверской, домой в Богородск и сэкономил эти деньги, пройдя до Курского вокзала пешком. Купил в вагоне желанную коврижку и приступил.
Народ в вагоне был простой, крестьянский. Доев до половины, я осмотрелся, и мне показалось, все смотрят на меня укоризненно. Вот-де богач какой! Пятачок-то надо заработать. Я смутился, завернул и спрятал недоеденную половинку и больше никогда в вагоне коврижек не ел”.
А одним из колоритнейших жителей города был станционный возчик. Тот же мемуарист сообщал: “Артемий был возчиком. Он возил на станцию кипы с товаром, а обратно такие же кипы и огромные ящики с пряжей. Привезенные кипы надо было перетаскивать на спине в контору на второй этаж по наружной железной лестнице. Лестница была удобная. Но все же этаж был второй, а в кипе более 5 пудов. Артемий брал их на спину и носил без видимого напряжения. Мне же тогда казалось невозможным сдвинуть ее с места.
В свое время он служил в гвардии, был высок ростом, широк в плечах, осанист, с открытым добродушным лицом, обрамленным густой бородой. Волосы густые, черные. Красавец. Держал себя всегда спокойно и уравновешенно. С лошадьми обращался мягко, не дергал и не хлестал, и они это чувствовали.
Я уважал и, можно сказать, даже любил Артемия, хотя разговаривал с ним редко.
Большие ящики с шерстяной пряжей, полученной из Англии, хранились в кладовой у бабушки во дворе. Я любил ходить туда весной или в начале лета, когда их вытаскивали для просушки и проветривания кладовой. На улице было уже жарковато, а из открытой кладовой веяло холодом, так что через несколько минут хотелось выскочить погреться”.
Рядышком с вокзалом находилась и пожарная команда с каланчой. Огнеборцы набирались из обычных обывателей. Федор Куприянов был одним из них: “Пожарные мы были настоящие. В случаях тревоги нас оповещали по телефону и сообщали, где приблизительно горит. Мы имели полное снаряжение и именовались лазалщиками. У нас, у Авксентия, Коли Буткевича и у меня, были брезентовые костюмы, каски с гребнем, спасательные пояса с веревками, пожарные топоры и рукавицы. Словом, все, что полагается настоящему пожарному. Мы работали не только в городе, но выезжали и в уезд за 10–12 верст вместе с городской пожарной машиной.
В сухую погоду ездили на велосипедах, а в сырую и зимой на линейках. Работали мы добросовестно. Дома нас не останавливали, только одерживали от излишней горячности, чтоб без толку в огонь не лезли. Но бывало всяко.
Удивительно и интересно было раскрывать железные крыши. Пока тушение пожара не обеспечено водой, нельзя открывать ни окон, ни крыши. Пусть огонь “томится”... Когда же увидите, что воды достаточно, то раскрываете крышу и пускаете огонь кверху. Тогда очаги огня становятся виднее, и их легче подавить с меньшим расходом воды. Как только вода поступала в большом количестве, мы лезли по лестницам на крышу и начинали ее раскрывать. Дольше всего копаешься с первым листом. А потом отрываются целые полосы. Надо следить, чтобы огонь тебя не охватил. Снизу тоже посматривают и в случае чего направляют на тебя струю.
Как-то поздней осенью стоял уже морозец, и ночью случился пожар в нашем переулке ближе к железнодорожному переезду. Довольно быстро огонь ликвидировали, сгорел только чердак. Но я был совершенно мокрый, и, когда возвращался домой, на мне все за-
мерзло. Руками я не мог пошевелить и даже шагал с трудом. Дома нельзя было снять одежду, и меня посадили к плите “оттаивать”. Обошлось, не простудился”.
Одно время каланча была совмещена с водонапорной башней. Уроженец Богородска Герман Зотов вспоминал об этом хитроумном символе прогресса: “Одной из достопримечательностей города являлась водонапорная башня, которая снабжала весь город питьевой водой. На каждом перекрестке находились водяные колонки, ими пользовались жители прилегающих улиц. Для меня отец заказал жестянщику два маленьких ведра, и я помогал ему носить воду. Дома воду держали в деревянных кадушках.
Насосная станция, которая подавала воду на водонапорную башню, располагалась на берегу Клязьмы. Работала она круглосуточно. Когда емкость в башне была наполнена полностью, излишек воды по трубе сбрасывался в Клязьму. Около этого слива находился плот, с которого женщины полоскали белье, а мы ловили рыбу и видели мощную струю сбрасываемой воды.
Эта башня помимо снабжения города водой служила и пожарным постом. Наш класс третьего или четвертого года обучения водили на экскурсию на эту башню. Со смотровой площадки открывалась красивейшая панорама города и его далеких окрестностей, так что дежурному пожарнику было легко определить место пожара”.
Рядышком с башней выстроен был циклодром. Почему-то увлечение велосипедным спортом было очень популярно в Богородске. Обыватели не только пользовались “двухколесками” в качестве транспорта, но и стремились к олимпийским достижениям. Сотрудник магазина, продававшего велосипеды, И.Н.Лепетов писал: “На Глуховку я стал ездить вместе с моим хозяином, который преподал мне кое-какие сведения по технике и тактике езды на треке. Я чувствовал себя все более уверенно, пока не пришло наконец желание потягаться с настоящими гонщиками в скорости. Осенью 1907 г. я впервые выступил в заездах на 1 и 3 версты и... жестоко проиграл. Я понял всю слабость моей подготовки... Мне пришлось испытать не одно поражение от столь сильных местных гонщиков, какими были тогда А.Иванов, А.Солдатихин. Но Ломакин (тот самый хозяин. – А.М.), очевидно, считал, что из меня выйдет толк, и зимой по вечерам разрешил мне тренироваться на велостанке, который был у него дома. С первых же весенних гонок я почувствовал огромную пользу, которую дает тренировка на станке. Неожиданно для всех, в том числе и для меня самого, первые же состязания на треке принесли мне победу. Обо мне заговорили как о лучшем трековике”.
Неудивительно, что стройные и импозантные “циклисты” были желанными гостями на различных празднествах и шоу. Вот, в частности, программа одного из массовых мероприятий: “На треке... назначены вторая велосипедная гонка и футбольный матч между сборной командой “Глухово–Богородск” и 1-й командой орехово-зуевского клуба “Спорт”, выигравшей в прошлом году в Москве переходящий кубок Фульда. Играть будут во втором и четвертом отделениях. Первое и третье отделения состоят из гонок на велосипедах. Будут разыграны призы П.А.Морозова: 3 версты, на побитие рекорда Ильина 1/3 версты 28,5 с, для дам 3 версты (кроме приза победительнице на велосипеде “Пежо” серебряные часы от И.Д.Балашова), гонка преследования 10 верст (победителю на велосипеде “Пежо” кроме приза золотой жетон от К.Ф.Туржанского), на побитие рекорда Кремнева 1 верста 1 мин 34 2/5 с, для дам 2 версты, для гостей 5 верст и утешительный для неудачников 2 версты. Начало музыки в 2 1/2 часа, начало гонок в 3 ч. В случае ненастной погоды гонки отменяются, но футбол состоится. С 9 ч. до 12 ч. вечера танцы и демонстрация кинематографа. Гулянье будет иллюминировано”.
Рядышком с каланчой – мемориальный комплекс в честь Великой Отечественной войны. Впрочем, подлинные пушки здесь используются в мирных целях. Рядышком с мемориалом – площадь, разукрашенная цветниками, мостиками и фонтанами. Все это яркое, веселое и праздничное, и даже вроде бы простые указатели как будто вышли из какой-то доброй сказки.
А неподалеку расположено здание школы № 2, до революции – женской гимназии (улица Советская, дом № 57).

Улица III Интернационала

Улица III Интернационала Начальное училище Театр Гостиница Присутственные места Площадь Бугрова

Улица III Интернационала (бывшая Московская) – главная в Ногинске-Богородске. Она и сегодня весьма колоритная, а до революции здесь попадались те еще господа. К примеру, христославы, о которых вспоминал Ф.Куприянов: “Быстро одеваюсь и бегу в переднюю, где на пороге в залу, на специальном коврике стоят ребятишки и поют “Христос рождается…”. Двери в переднюю почти не закрываются. Одна гурьба сменяет другую. Тут и совсем малыши, которые путем и слов-то не знают, тут и организованные тройки из певчих, которые поют очень хорошо.
Стою рядом с ребятами и подпеваю им.
Ребята из певчих даже и коротенький, простенький концерт споют.
Какое оживление, какие радостные, красные от мороза лица и какие звонкие голоса; невольно и тебя поднимает на какую-то высокую ступень. Тут и совсем малыши, которые и слов-то твердо не знают. Тогда подходили мои старшие братья и совместно преодолевали все трудности. Как же эти ребята были довольны...
И так в течение двух-трех часов приходили замерзшие, заснеженные, радостные ребятишки и пели...
Христославы получали по три копейки, а кто рассказывал рацею – пятачок”.
Да что там христославы – даже бабушка самого Куприянова была фигурой очень даже колоритной: “О бабушке Агафье Ананьевне, папиной маме, воспоминаний у меня немного. Помню, как она на беговых саночках ездила... в церковь. Беговые саночки – это небольшие сани на двоих: на кучера и седока, с очень низким сиденьем. Бабушка ездила на них потому, что сиденье было невысоко над землей. А сама она была высокая и полная и боялась расшибиться, если падать с высокого сиденья”.
Первая достопримечательность на этой улице – начальное училище (дом № 59). Первое в городе образовательное учреждение было открыто больше двух веков назад, в 1785 году. Открывал его сам городничий, премьер-майор Шапошников. Он произнес торжественную речь:
– Не могу утаить я перед вами, граждане мои, того моего удовольствия, что во время собраний ваших для совета со мной об учреждении училища вы спешили друг перед другом вписывать в список учеников детей своих, но, несравненно, еще лестнее для меня казался тот ваш поступок, что за основание согласия вашего вы имели чистосердечное усердие исполнить высочайшую волю самодержицы нашей.
Затем, как водится, молебен в церкви, первое занятие (“учитель с учениками посажены были за стол, и начато было им учение”) и, конечно, неофициальная программа (“ввечеру городским магистратом был дан бал, и весь город был иллюминирован”).
Несколько далее (дом № 68) находится главный универмаг Ногинска. А напротив (дом № 65) – театр. Вообще-то представления в Глухове и Богородске время от времени давались и до революции, однако не систематически, по случаю. К примеру, газета “Богородская речь” в 1912 году сообщала: “1 апреля в собрании приказчиков состоялся устроенный А.В.Свешниковым вечер в пользу пострадавших от неурожая.
Московские любители бойко разыграли одноактную пьесу “Благотворительница”. Затем состоялся концерт-дивертисмент, в котором большой успех имели у публики: хор местных любителей пения под управлением А.В.Свешникова, декламатор г-н Павлов и танцовщица г-жа Вава Грубе.
Пострадавшим от неурожая вечер дал около 100 рублей”.
Зато в канун Октябрьской революции в городе был открыт синематограф “Колизей”, в здании которого (правда, значительно и многократно переделанном) и размещается ногинский драмтеатр.
Рядышком – бывшая гостиница “Московская”, в которой также размещался городской трактир. Впрочем, особой популярностью трактир не пользовался – жители города предпочитали есть и даже праздновать у себя дома. Для обустройства праздников существовал особый человек – “кондитер”. Федор Куприянов вспоминал о нем: “Федор Андреевич был кондитер, но в несколько ином понимании, чем теперь. Он был организатором обедов свадебных, юбилейных, похоронных и прочих. Зарабатывал поэтому от случая к случаю. Однако случаи, для которых требовался именно такой организатор, в Богородске происходили довольно часто.
Федор Андреевич был в свое время поваром, и, по-видимому, хорошим. Потом купил себе домик и очень тихо и скромно жил. Когда потребовалось больше средств, он ходил сам готовить по особым случаям. Потом потребовалось не только готовить, но и сервировать, для чего уже нужен был капитал.
Мама хорошо знала Федора Андреевича еще с девичества. Поэтому он пришел к ней с поклоном и просьбой помочь. О маминой доброте люди были наслышаны, может быть, даже больше, чем мы сами. Мама купила ему посуды на 48 человек и, можно сказать, подарила. Так Федор Андреевич стал “кондитером”.
Он был маленького роста, со стрижеными усиками, розовощекий и всегда улыбающийся. По-моему, его все любили, и профессия-то у него была такая – всем угодить.

Рабочая улица Клязьма Тихвинский храм Фабрика Елагиных Дом Куприяновых Купол Богоявленского собора

У него была посуда, свои люди, столы, белье. Когда было нужно, это привозилось, расставлялось и сервировалось. Приглашались знакомые официанты и повара даже из Москвы.
Все было чин чином, как в хорошем ресторане. Сам Федор Андреевич тоже был во фраке и катался колобком во все стороны”.
Рядышком – здание бывших присутственных мест (в комплексе с тюремным замком). Напротив – памятник Владимиру Ильичу Ленину (он возведен на месте старенькой часовни Александра Невского). А за Лениным – музей и старая добрая базарная площадь, ныне площадь Бугрова.
Даже в советское время базар сохранил привлекательность. Инженер Юрий Лепетов повествовал: “Я немного помню город в период нэпа. Особенно запечатлелся мне городской базар на нынешней площади Бугрова: обилие овощей, фруктов, несколько рядов тянулись продовольственные и промтоварные палатки – и частные, и кооперативные. Палатки с разной гастрономией были с поднятыми ставнями, а с них на крючках свисали различные колбасы, свиные копчености и другая гастрономия”.
Можно себе представить, что творилось тут до революции.
А в некотором отдалении, в доме
№ 117, располагалось Богородское реальное училище. Оно было основано в 1907 году, а после революции здесь разместилась Тимирязевская школа. Эта школа была не простая. Некто Герман Зотов вспоминал: “Часто вспоминаю я об астрономической башне, построенной и действовавшей в начальной Тимирязевской школе. В башне находился небольшой телескоп, которым управлял пожилой человек. В ясные ночи мы могли наблюдать луну и отдельные спутники Юпитера.
В Тимирязевской школе нас учили не только грамоте и счету, но и основам искусства: преподавали лепку из глины и изготовление фигур из папье-маше. Мы лепили головки для кукол, а потом из папье-маше делали с них слепки. Раскрашивали их красками. К раскрашенным головкам наши родители делали кукольные костюмы, и мы под руководством педагогов устраивали свой петрушечный театр, выступали на наших школьных вечерах и имели большой успех”.

Рабочая улица

Улица Рабочая, бывшая Нижняя, названа так непонятно почему. Зато у дореволюционного названия есть вполне внятное обоснование – улица находится внизу, у самой реки Клязьмы, своего рода достопримечательности города Ногинска. Герман Зотов писал: “Разливы Клязьмы в половодье были довольно большими, так что Волхонка была залита водой полностью. Особенно большое половодье было в двадцатых годах, когда бывшая фабрика П.С.Зотова была полностью затоплена и рабочих пришлось эвакуировать на лодках. Руководил эвакуацией мой отец – Иван Тихонович Зотов, работавший техноруком фабрики”.
Клязьма помимо всего прочего была рекой целительной: “Одной из уважаемых личностей города был часовых дел мастер по фамилии Назар, мастерская которого находилась на центральной улице. Особенностью этого человека было то, что он был единственным жителем города, который купался зимой в проруби на Клязьме, где женщины полоскали белье. Одно время он бросил такое купание и почувствовал себя плохо. Врачи посоветовали ему возобновить купания, что он сделал и прожил до глубокой старости”.
Кстати, полоскание того самого белья было занятием непростым. Одна из жительниц города Богородска вспоминала: “Рано начали стирать белье, полоскать его ходили на речку Клязьму, минут 20 ходьбы от дома, так как водопровода дома не было (провели позже), воду брали во дворе, у колонки.
Особенно трудновато с бельем приходилось зимой. На реке был специальный квадратный плот, площадью 3х3 кв. м с выемкой в центре. Летом-то хорошо, а зимой в проруби полоскаешь, руки, как у гусенка лапы, – красные. Белье мерзнет – не выжать, прямо его в бельевую большую корзину – на санки, и скорее домой греться”.
А инженер Ю.Лепетов писал: “Река Клязьма в прошлом – сказочно красивая и такая чистая, что из нее можно было пить. В обилии водилась почти вся пресноводная речная рыба.
Бывало, часов в 5 утра идешь на рыбалку, остановишься на Соборном мосту и любуешься: вода настолько прозрачна, что до мелочей видна вся речная жизнь, как в аквариуме...
Река Клязьма и Глуховский пруд располагали тремя-четырьмя лодочными станциями, которые доставляли большое удовольствие для отдыха”.
По левой стороне реки – Глуховская мануфактура, славная знаменитым Морозовским хором и первый в мире памятник Владимиру Ильичу Ленину. А на правой – собственно Нижняя улица. Одна из главных ее достопримечательностей – Тихвинский храм. В нем служил неоднократно уже упомянутый Ф.Куприянов. Службы были по-провинциальному и даже по-домашнему уютными, без чрезмерного пафоса. Куприянов писал: “Было мне не более восьми лет, когда я стал ходить в алтарь, чтобы, надев стихарь, прислуживать при богослужениях: подавать кадило или выходить со свечой перед Евангелием и Святыми Дарами, носить поминания священнику и дьякону во время заупокойного чтения и принимать просфоры для “вынимания” во время проскомидии...
Ранняя обедня начиналась в шесть часов утра. Чтобы поспеть вовремя в алтарь, надо было вставать часов в пять, а в шестом бежать в Церковь... В церкви полумрак, молящиеся тенями ходят перед образами и ставят свечки. Сторожа зажигают паникадила и лампадки. Глаза слипаются, но дела не ждут.
В алтаре уже трое-четверо ребят. Идем в шкаф за стихарями. Подбираемся одинаковыми по росту парами. Облекаемся и сразу становимся другими, смирными и степенными.
Начинается служба и тут же наши дела. Ведь какую массу надо было принести и отнести и просфор, и поминаний, и записочек. Надо успеть раздуть кадило, приготовить свечи, а потом “Великий вход”. Строимся по парам и чинно выходим из алтаря впереди священства. Подойдя к середине амвона, становимся по обе стороны Царских Врат и, когда священник войдет в алтарь через Царские Врата, снова становимся парами посредине, но уже с приспущенными свечами. После того как дьякон покадит, мы дружно кланяемся и чинно расходимся в правые и левые дьяконские двери”.
Ходить было недалеко – дом Куприяновых (вместе с их маленьким заводиком) располагался всего-навсего в полуквартале от Тихвинского храма. Пройдешь фабрику Елагиных (тоже, кстати, родственников Куприяновым) – и ты на месте. Рядышком с домом Куприяновых был дом родителей отца семейства – дедушки и бабушки. Дом же Елагиных стоял строго напротив. А через переулок – так называемая Елагинская богадельня.
Вот такой был в Богородске маленький, довольно обособленный семейный городок.
Напротив же той богадельни – главный в городе Богоявленский собор. Он тоже был не без изюминки. Герман Зотов вспоминал о нем: “Вспоминая посещения городского собора с родителями, мне особенно запомнилась роспись левой стены у самого входа, где был изображен ад. Особенно запомнился мне в этой росписи облик Л.Н.Толстого, который был отлучен от православной церкви. В коридоре между главным и боковыми приделами был изображен Илья Пророк, ехавший на колеснице и бросающий молнии на землю. На маленького человека эта икона производила сильное впечатление”.
Что ж, главный официальный храм, наверное, и должен быть таким.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"